Я тебе не изменял, любимая!

– Слушаю, – отвечаю и понимаю, что выходит слишком резко.

– А почему так официально? – смеётся Тимофей в трубку. – Ты уже забрала Дарину?

– Только приехала за ней, – а сейчас выходит очень сухо, и муж улавливает изменения в моем привычном тоне.

– Милена, все нормально? – спрашивает он обеспокоенно. – Ты сама на себя не похожа.

“Не по телефону”, – уговариваю себя не задавать вопросы насчёт гостиницы прямо сейчас.

– Дома поговорим, – сжимаю руль так, что обмотка скрипит под пальцами. – Тим, мне пора за Дариной.

Муж, кажется, ещё что-то говорит, но я сбрасываю звонок. Телефон оставляю в машине и иду в здание. Дочка привыкла, что я встречаю ее на входе, куда тренер провожает своих подопечных после занятий.

– Мама! – звонкий голос дочери заставляет меня улыбнуться.

Забираю у нее сумку, машинально проверяю, хорошо ли Дарина высушила волосы, пока идём до машины, слушаю, как прошло занятие.

– А как ты смотришь на то, что ужин у нас сегодня будет в кафе? – предлагаю я. – Например, пицца?

– А папа с нами? – тут же спрашивает дочь.

К Тимофею она очень привязана. Отец он отличный и, несмотря на усталость в тяжёлые дни, дочери всегда старается уделить внимание.

– Я думала, мы вдвоем, – говорю, понимая, что Дарине не терпится и отцу рассказать о своих успехах в бассейне.

– Давай тогда пиццу домой закажем и втроём посидим, – просит она.

– Хорошо, – согласно киваю. – Поехали домой.

Только вряд ли даже ради дочери я смогу делать вид, что ничего не случилось. Но и при ней разговор с Тимофеем не завести.

Глава 2

Дома я сначала ухожу в ванную, потом сажусь к ноутбуку, сказав, что мне срочно надо настроить рекламу для нового клиента. По взгляду мужа вижу, что у него ко мне много вопросов, но он при Дарине тоже не спрашивает меня ни о чем.

Сосредоточенность на рабочих моментах помогла мне привести и мысли в порядок. Сейчас я точно знаю, с чего начать. И, главное, без истерики. Может, на самом деле у Тимофея найдется объяснение?

Маринка говорила, что он видел ее, но не испугался, не засуетился. А человек, который чувствует за собой вину, именно так бы себя и повел.

Закрываю ноутбук, когда Дарина желает нам спокойной ночи и уходит в свою комнату.

– Жду тебя на кухне, – говорит мне Тимофей, выключая телевизор.

Он, кажется, на самом деле не понимает, какая муха меня сегодня укусила, и хочет объяснений.

Муж уходит, слышу, как включает воду, потом щелкает чайник. А я сижу, барабаня пальцами по закрытому ноутбуку, и думаю, что через пару минут моя семейная жизнь может рухнуть. Восемь лет… Восемь лет я была самой счастливой женщиной на свете. Девочка, выросшая в детском доме, получила то, чего у нее никогда не было. Семью… До встречи с Тимофеем у меня была только Марина, которую я считала не просто подругой – сестрой. Потом замужество, рождение Дарины. Я не думала, что можно быть настолько счастливой. И можно не начинать с Тимофеем этот разговор, но жить во лжи я не хочу. Лучше отрезать сразу, чем медленно поедать себя.

Захожу в кухню, когда муж разливает кипяток по чашкам. Смотрю на его спину, обтянутую серой футболкой, на короткий ёжик волос на затылке. Сердце снова даёт о себе знать тупой болью. Я же так его люблю… Неужели этого было мало?

– Ты во мне сейчас дыру просверлишь взглядом, – оборачивается он, держа в руках чашки с чаем. – Ты хотела поговорить, но за вечер двух слов мне не сказала. Значит, не хотела при Дарине. В чем дело, Милена?

Тимофей, поставив чашки на стол, выдвигает стул, предлагая мне присесть. Сам садится напротив. Все так же, как и всегда. Сколько раз мы сидели здесь и разговаривали. И муж никогда не пытался уйти от наших вечерних посиделок – ему нравилось меня слушать, рассказывать самому обо всем, до последних мелочей. Да, в нашей семье ничего не замалчивалось, наверное, поэтому мы никогда и не ссорились.

– Тим, ты мне изменяешь? – спрашиваю прямо, наблюдая за реакцией мужа.

Не дышу в ожидании ответа. Тимофей медленно поднимает на меня взгляд, смотрит удивлённо, скорее даже как на умалишенную.

– Милена, у нас запоздалый кризис семи лет? – не даёт прямого ответа. – С чего такие мысли? Я дал повод усомниться в себе?

Он выглядит искренним и как будто на самом деле не понимает, откуда я это взяла.

– Ты не давал, – в этом плане даже спорить не буду. – Марина позавчера тебя видела в гостинице. В “Марриотте” на Краснопрудной. Ты входил в номер с девушкой. Ты, если не ошибаюсь, в тот день с инвесторами встречался.

– Я? – Тимофей даже пальцем в грудь себе тычет. – Маринка своими реагентами не надышалась? Не был я ни в какой гостинице. Мы сидели в ресторане на Шмитовском проезде. Милен, Марина что-то перепутала.

Я верю ему. Муж выглядит искренним, но и подруге лгать незачем. А ведь я была готова к тому, что Тимофей признается, потому что против свидетельских показаний, так сказать, не попрешь. Но нет… Он доказывает обратное, да так, что я начинаю сомневаться в адекватности Маринки.

– Она уверена, что ты её узнал, – выкладываю последний козырь. – Хочешь сказать, что Марина на тебя наговаривает?

– Да не может быть… – Тимофей задумчиво потирает подбородок, уже не глядя на меня.

И у меня складывается впечатление, что эти слова он говорит не мне – это как мысли вслух. Вот сейчас точно странно. То ли Тим на самом деле что-то скрывает, то ли у меня паранойя.

– Я не хочу, чтобы мы дошли до скандалов, обвинений и всего того, что плохо повлияет на нашу дочь, – мой голос срывается, хоть я и пытаюсь говорить спокойно. – Если у тебя кто-то есть, если ты меня больше не любишь…

– Милена, – прерывает меня Тимофей, – я люблю тебя, я счастлив, что сразу ты появилась в моей жизни, потом Дарина. И я бы никогда не смог сидеть с тобой вот так, смотреть тебе в глаза и лгать. Неужели ты меня не знаешь?

Сейчас я чувствую себя виноватой. Будто бы обвинила мужа без оснований. Но я видела, что и Марина говорила правду. Ей-то придумывать зачем?

Обхватываю голову руками, не понимая, что вообще происходит. Или муж мне лжет, или подруга.

– Тимофей, – я едва сдерживаю слезы, – я просто хочу знать правду. Ты не понимаешь, что я почувствовала в тот момент, когда Марина сказала… У меня сердце из груди вынули, я дышать не могла. Но да, я тебя знаю, поэтому и разговариваю с тобой открыто. Однако…

– Ты не веришь мне, – заключает муж. – Мы восемь лет женаты, почти девять знакомы, но я так и не заслужил твоего доверия. Да, я помню того колючего ёжика, с которым познакомился. Ты боялась подпустить к себе кого-то близко, и это понятно, учитывая твою историю. А Марина… Ты не думай о ней плохо, может, она действительно ошиблась. Знакома ты, Милена, конечно, дольше с ней, чем со мной, она же тебе как сестра. Я не хочу говорить, что Маринка что-то придумала специально, но…

Тимофей замолкает, но мы привыкли за столько лет понимать друг друга с полуслова. То есть сейчас вывод такой, что ошиблась Марина? Специально или случайно – непонятно. Или меня Тим так заговорил, понимая, что я хочу ему верить, хочу сохранить семью, которой у меня никогда не было.

– Мы за все годы, проведенные вместе, впервые говорим о таком, – я поднимаюсь и подхожу к окну. – И раньше Марина никогда не говорила, что видела тебя с кем-то где-то. Почему сейчас?..

– То есть лгу я, да, Милена? – Тимофей начинает раздражаться. – Я в последний раз повторяю: в гостинице не был, тебе не изменял. Мне что сейчас сделать, какие доказательства представить? Мы в тупике, да? Ты не знаешь, кому верить.

И он чертовски прав. Я в растерянности. Но Тим столько лет… Или был осторожен, или был только со мной. Я склоняюсь ко второму варианту.

Оборачиваюсь и кладу ладони мужу на плечи, а потом обнимаю и целую в шею. Я верю ему. С самого начала нашего разговора верила каждому слову. Да, объяснений может быть много. Возможно, это был кто-то похожий. А Маринка не первый год катается по местам преступлений, обращая внимание не на людей, а на улики. Может, это был кто-то из тех, с кем она столкнулась по работе, но не запомнила. Кто-то, очень похожий на Тимофея…

Вероятность маленькая. Даже мизерная. Но муж так убедителен. Он не отводит взгляд, не мнется. Я знаю ложь – с самого детства, сколько себя помню, видела ее достаточно. Даже самый хороший детский дом – это все равно школа выживания. И единственная девочка, которая попала туда, когда я уже прошла эту школу, стала моей подругой. У нас никогда не было секретов, мы с Мариной делились всем. Она не могла спустя двадцать лет впервые мне солгать. Значит, она действительно думает, что в гостинице был Тимофей. Но и муж убедителен.

– Я верю, что вы оба говорите правду, – наконец разбираюсь в своих внутренних противоречиях. – Произошла какая-то ошибка. Тим, но я вижу, что ты чем-то обеспокоен. Не хочешь поделиться?