Зачем ты ушел к ней?

Я смотрю на осколки, понимая, что слезы снова катятся по щекам. И такая усталость наваливается, что хочется сползти по стенке и посидеть в этом уголочке, сказав: «Я в домике».

– Анют, – Слава оказывается возле меня и, обняв за плечи, заставляет сесть. – Это всего лишь посуда. Знаешь, говорят, что на счастье бьётся. Я сейчас уберу.

Да ведь дело не в чашке! Так хочется кричать об этом, но голосовые связки будто спазм сковал. Не знаю, откуда возникает ассоциация, когда я смотрю, как Слава убирает осколки. Но кажется, будто вот так разбивается наша семейная жизнь. И ведь чашку никто склеивать не будет, потому что из нее все равно не выпьешь потом. Нет, осколки летят сразу в мусор. Хотя есть люди, которые пьют из любимой чашки с трещиной и не променяют ее на новую.

– Какой бред, – наконец-то появляется у меня голос.

– Ты о чем? – не понимает Слава, определяя на место веник и совок.

– О сравнениях, – выдаю я и начинаю смеяться.

Вот теперь со мной натуральная истерика. Я хочу и размазываю слезы по щекам. Слава не теряется. Он не успокаивает меня, а ждёт, пока это состояние пройдет, после чего протягивает мне стакан воды. Зубы стучат о края, но я делаю несколько глотков.

– Так, – безапелляционно заявляет муж, подхватив меня на руки, – разговор откладывается. Спать, Аня, спать. Впервые вижу тебя в таком состоянии.

Слава относит меня на кровать и, устроившись рядом, обнимает. Я переворачиваюсь и утыкаюсь ему в грудь. Хорошо… так бы и лежала.

Внутри будто разорвался ком напряжения и вышел вместе с моей истерикой. Ни мыслей, ни эмоций не осталось, а спать действительно хочется…

Когда я утром открываю глаза, Славы рядом нет. Но за окном уже светло, и это в конце декабря. Сколько же я проспала, если сейчас минимум часов десять? И даже не услышала, как Слава собирался на работу.

Иду на кухню, выпиваю почти залпом два стакана воды и вспоминаю, где оставила телефон. Находится он в кармане куртки, аккумулятор полностью разрядился.

– Хотела, называется, просто поговорить, – шепчу себе под нос. – Нет, всё-таки нельзя долго держать в себе невысказанное, вон оно как выливается.

Ну вот ещё один тревожный звоночек – я начала говорить сама с собой. Надо отвлечься, а отвлекает меня лучше всего готовка.

Несчастная рыба наконец-то разделана и отправлена в духовку. Я замешиваю тесто для пирога и вспоминаю, что телефон-то я заряжаться поставила, но не включила.

Вытираю руки и, зажав кнопку блокировки, жду. Сообщения посыпались моментально. Вам звонили… Десять раз Соня. Не дозвонившись, подруга начала засыпать меня голосовыми. Наверняка про тренера Андрея хочет спросить. Вот же неугомонная.

«Анюта, ну где же ты?» – слушаю жалобный голос подруги.

Точно дело в этом. Но после второго становится тревожно.

«Анечка, я в больнице. Можешь приехать? В пятой городской».

«Отделение травматологии», – добавляет в третьем.

А вот теперь я начинаю волноваться. Одновременно одеваюсь, дозваниваюсь Соньке и вызываю такси. Подруга не отвечает. Но если разговаривала, то жива и в сознании.

Она перезванивает, когда я закрываю квартиру.

– Соня!!! – кричу на весь подъезд и, не дожидаясь лифта, бегу вниз.

– Анют, – подруга едва ли не скулит в трубку. – Я ходить не могу. Жалобу накатаю на этих коммунальщиков, которые лёд не посыпают. Нога… – протяжно воет сквозь слезы. – Я в приемном сижу.

– Сломала? – сразу приходит такая мысль.

– Растяжение связок, – шмыгает Сонька носом.

– Тьфу ты, напугала, – говорю, ныряя в салон такси. – Ты там уже все, отпустили?

– Да. Представь, я даже бывшему набрала, когда не смогла до тебя дозвониться. Этот козел сказал, что мы в разводе и свои проблемы я должна решать сама, – возмущается Соня наверняка на все приёмное отделение.

– Жди, – никак не реагирую на слова о бывшем. Уже наслушалась по горло, пока они разводились.

Подруга с поникшим видом сидит на стульчике слева от входа, но, увидев меня, воодушевляется и даже вскакивает на одну ногу.

– Анька!!!

– Не кричи, – подхожу к ней. – Идти можешь? Давай, нас машина ждёт.

Подставляю свою руку, и Сонька, опершись на меня, ковыляет на выход. В машине всю дорогу распинается по поводу лени коммунальных служб, а я думаю, что не мешало бы сообщить Славе о ситуации, чтобы не было повторения вчерашнего инцидента.

Муж трубку не поднимает, и тогда я пишу сообщение, что с Сонькой беда, необходима была помощь. Надеюсь, перезвонит, когда освободится.

– Анька, а у меня дома ни еды, ни обезболивающего, – тяжко вздыхает подруга, устраиваясь на диване.

– Я сейчас схожу, ты лежи.

Снова натягиваю куртку, обувь и, взяв Сонькины ключи, иду сразу в супермаркет, а потом в аптеку. И именно там, когда снова достаю карточку из кармана, понимаю, что нет телефона. Оплачиваю таблетки и по дороге обратно вспоминаю, не могла ли я его выложить в Сонькиной квартире.

Но только открываю дверь, как подруга кричит из комнаты:

– Анют, Слава мне звонил. Какой-то злой.

– А почему тебе? – не понимаю я, осматривая прихожую на наличие своего аппарата.

– Спросил, рядом ли ты, – растерянно говорит Сонька. – Я ответила, что нет. Хотела объяснить, что ты пошла в магазин, но он трубку бросил. Что, кстати, с твоим телефоном?

– Не могу найти, – отвечаю и с телефона подруги набираю Славе. – Это я, – говорю бодро, – кажется, телефон в такси оставила. Ходила вот Соне за…

– Дома поговорим, – бросает муж.

Да что же все не слава богу?

Глава 8

– Черт пойми, что творится, – шепчу я, протягивая Соньке телефон.

– Ты о чем? – не понимает она. – Слава лютует?

Как раз нет. Он не повысил голос, не орал на меня, но холод в его голосе казался сильнее, чем на улице.

– Он вчера видел меня с тренером, – говорю я обречённо. – И намеки, которыми он потом бросался, были отвратительны. Сегодня опять дурацкое стечение обстоятельств. Ты говоришь, что меня рядом нет, а через некоторое время я перезваниваю и начинаю объясняться.

– Анька, но ведь все так и было! – Сонька чуть не подскакивает на диване и задумывается, тяжело вздохнув.