Ярослав Мудрый. Русь языческая

– Даю неделю тебе на сборы. Поразмысли, как тебе лучше добираться. То ли водным путем, то ли через дремучие леса.

– И в том, и в другом случае я постараюсь найти проводника.

– Добро, Ярослав.

Но отыскать проводника оказалось делом не легким. Лишь на третий день нашелся один из купцов, коему удалось побывать в Ростове.

– Тяжко, княжич, в сей град добраться. Поначалу плыли мы на ладье по Днепру, а потом река кончилась, и пришлось нам судно на себе волочь. Почитай, дён пять тащились и наконец к Волге вышли. Опять долго плыли, пока до Которосли не дошли. Сия река в Волгу впадает, вот по ней и к Ростову подались.

– Выходит, по Которосли?

– Да нет, княжич. С Которосли надо еще на реку Вексу угодить. Она и приведет к самому Ростову.

– И сколь же недель добирались, Силуян Егорыч?

– Да, почитай, восемь недель. Поизодрались, потощали, едва живехоньки на брег выползли.

– А какая нужда привела тебя в Ростов пробираться?

– Любопытство, княжич. Земля-то невиданная. А купец, что ловец, торгом берет. Поехал с никчемным товаришком, а вернулся с богатой добычей.

– Аль мешок золота привез?

– Какое там, княжич. Я на свой товаришко дорогие меха закупил, коим в Киеве цены нет.

– А со мной в Ростов пошел бы, Силуян Егорыч?

– Отчего ж не пойти? С полным удовольствием, княжич.

– А коль лесами добираться?

– Худо, княже. Дорог, как я наслышан, через леса к Ростову нет. А без дорог и коней загубишь, и подвод с харчами не возьмешь. Правда, в моей голове не семь пядей во лбу. Может, какой-нибудь человек и через дебри в Ростов проведет, но что-то с трудом в оное верится.

– Я подумаю, купец. А покуда жди моего слова.

Нелегкую задачу подкинул сыну великий князь! По воде и лесам коней с собой не возьмешь. А не приведи Господи, случись битва? Можно и на конных булгар напороться, и на тех же ростовских язычников, кои тоже без коней на брань не выходят. Придется биться пешей ратью.

Решение принял, не задумываясь, – плыть по рекам. Но надо допрежь посоветоваться с пестуном Добрыней Никитичем.

Тот, готовясь к выезду в Новгород, выслушал племянника и покачал головой:

– Не чаял, что Владимир Святославич пошлет тебя в такую одаль. Мог бы и поближе город дать, но ничего не поделаешь… Сколь же дружинников тебе дозволено взять?

– Три сотни.

– Маловато… Вельми маловато для покорения земли Ростовской. Придется в любом деле, Ярослав, крепко головой размышлять. И хвали Бога, что голова у тебя здравая. Тебе скоро пятнадцать лет стукнет, но рассудком своим ты иных княжьих мужей превосходишь. Своей мудрой матери надо в ноги поклониться. Когда-то я помышлял тебя от нее отвадить, а ныне вижу – напрасно. Впереди тебя ждет немалой труд, а посему на всю жизнь запомни, Ярослав: умей работать – умей и помощников подбирать. То зело важно. Я помогу отобрать тебе добрых дружинников. Они прошли огонь и воду. Искушенные вои. Но они рохлю не потерпят, ибо уважают сильных и твердых воевод и князей. Постарайся не упасть в их глазах. С первых же твоих шагов они должны убедиться, что перед ними властный и решительный муж. Но палку не перегибай. Возлюби и младшего и старшего дружинника. Деда твоего Святослава вои были готовы на руках носить, а за какие доблести ты уже давно ведаешь… И вот что еще, племянник. Лишь на надежных ладьях ты можешь добраться до Ростова. Сыщи ладейного мастера и всё проверь своими руками. Каждое судно должно быть добротно проконопачено, просмолено и укреплено высокими бортами-насадами, дабы ни одна вражья стрела не угодила в дружинника. Им придется быть и гребцами и воинами. Лишний груз для ладьи – большая помеха. Волгу ты не ведаешь, там тоже, небось, отмелей хватает. Без шеломов дозволяй сидеть воям лишь в редких случаях. Волжские берега коварны. Ворог может появиться в любой час.

– Спасибо за добрый совет, Добрыня Никитич, – тепло поблагодарил дядю Ярослав.

– А кого тебе в пестуны великий князь уготовил?

– Еще не ведаю.

В пестуны своему юному сыну Владимир Святославич назначил… Додона Колывана. Великий князь всех бояр ошеломил. Каждый ведал об их натянутых отношениях друг к другу. И вдруг Колывана – в дядьки Ярославу, на пору его княжения в Ростове!

Даже сам Додон того не ожидал. Норовил Владимиру Святославичу высказать отказ, но князь и слушать ничего не пожелал:

– Я долго размышлял, Додон Елизарыч, и менять своего решения не намерен. Лучшего дядьки для Ярослава не найти.

– Но… но к княжичам обычно приставляют любимцев государя. А я, кажись, никогда твоим баловнем не был, и всегда это чуял.

– Ярославу нужен вельми искушенный, поднаторевший в делах, суровый муж. А из любимчика он будет вить веревки и наломает дров. Ты-то у меня в дружине два десятка лет, и в оплохе я тебя никогда не зрел. Не скрою – душой к людям черств, но сие делу не помеха. Тот, кто мягок как воск – в жизни слюнтяй и рохля, на коем воду возят. Собирайся в путь, Додон Елизарыч, и будь сыну моему наставником.

Вышел из покоев князя Колыван удрученным. Ему страсть как не хотелось ехать в какой-то богом забытый Ростов, да еще с Ярославом, кой хоть и юн, но тверд нравом своим и умен. Он не станет прогибаться перед своим пестуном и, коль ему удастся вокняжиться в Ростове, то и вовсе перестанет считаться со своим «дядькой». Он уже не княжич, а князь – властитель Ростовской земли. Пестун ему и вовсе не понадобится.

Мрачен был Колыван. Не случайно, далеко не случайно его выбрал великий князь. Он давно на его, боярина, зуб точит. Ведь намеренно выбрал самую пакостную землю, коей, как прошел слух, завладели новгородские ушкуйники,[68 - Ушкуйники – речные разбойники, грабители; ушкуи – небольшие ладьи, челны, лодки-однодеревки, на которых разбойничали ушкуйники.] лихие люди. Да там в любой день живота лишат.[69 - Лишить живота – предать смерти, убить.] Того князю Владимиру и надобно: от недоброхота своего избавится. За тем и отправляет к разбойникам, «киевский Соломон!»

Но всех меньше был подивлен решением отца сам Ярослав.

«Это месть за Рогнеду, – сразу подумал он. – Ну что ж, спасибо, отец. Но ты не мысли, что я взбунтуюсь твоему приказу. Ты ведь грезишь об этом, чаешь лицезреть испуганного сына. Но такого удовольствия я тебе не предоставлю».

Глава 28

По волге раздольной

Десять ладий плыли по Волге. Позади – Днепр, мучительные волоченья судов среди лесов, по твердой и болотистой суше, дневные и ночные привалы под жарким солнцем, моросящим дождем, надоедливым гнусом – мошками, комарами и слепнями, коих не отпугивали даже едкие дымы костров.

Ярослав плыл на передней ладье с причудливым резным драконом и белыми парусами. Вкупе с ним находились пестун Колыван и купец Силуян со своим «кой-каким товаришком».

Купец – сущая противоположность Додону: веселый, словоохотливый, с открытым лицом и бойкими, хваткими глазами.

На каждой ладье по тридцать воев и по одному кормчему. Без них нельзя: кормчий, можно сказать, главный хозяин на воде, управляющий ходом судна. Без него и в брег тотчас врежешься, или на мель сядешь.

Ярослав стоял на носу ладьи и любовался Волгой. Какая величавость и ширь! Левый берег пологий, утонувший в бесконечных лесах, правый – высок, крут, зачастую обрывист.

– Вот где крепости ставить. Ни один бы ворог не осилил. И надо же – по всей Волге ни одного города. Не так ли ты мне глаголил, Силуян Егорыч?

– Вестимо, князь. На сотни верст места пустынные.

С той поры, как Ярослав отъехал от Киева, его стали величать князем.

В те времена не было еще на раздольной Волге ни Твери, ни Углича, ни Ярославля, ни Костромы, ни Нижнего Новгорода…

– Ужель, Егорыч, и в лесах пусто? – продолжал изъявлять любопытство Ярослав.

– Да как сказать, князь. Леса не только зверем изобильны. Бывает, и неведомый люд на брег выскакивает.

– А что за люд?