Сва

– Допейте! И я вам скажу нечто важное.

– А можно с сахаром? – спросил он и снял крышку с сахарницы.

– Это не сахар, – улыбнулась Лилиан, – это так называемый «зелёный шербет», приготовленный немного иначе. Наверняка, вы о нём ничего не знаете. Но подождите, его надо пробовать после всего, отдельно и осторожно.

– Даже не слышал о таком, – мечтательно признался Сва, и в голове у него поплыли успокоительные мысли: «Нет, это не наркота.

Лилиан этим не занимается. Это какое-то древнее снадобье, как они с Нилом говорят. Всё пройдёт без следа, как светлое, небесное опьянение, надо только постараться хоть что-нибудь запомнить. Повезло мне с олдами – встретить такую щедрость и такую культуру. Как хорошо, что я им понравился…»

– Пейте как можно медленнее, а я вам почитаю суфийские стихи, из моих самых любимых. Они часто звучат у меня в голове, сами собой, – опять опустив глаза, проговорила Лилиан и начала читать по памяти, потом вынула из-под столешницы пачку машинописных страниц.

Сва недоумевал, как бумажные листки могли так плавно и покорно устремляться за её рукой, за голосом:

О, этот вечно пересохший рот,
Которому глотка недостает!
Я жажду жажды, хочет страсти страсть,
И лишь у смерти есть над смертью власть.

Подобных стихов Сва не слышал. Но слова то и дело пропадали в лёгком шуме и неясных грёзах:

………………………………. о, дай
Войти в бескрайность, перейдя за край,
Где мертвый жив, а длящий жизнь – мертвец,
Где лишь начало то, что здесь конец.

Глядя на дымок, льющийся вверх из курильницы, он перестал ощущать себя. Лишь зачарованно следил за сизой витиеватой струйкой и пытался проникнуть в неуловимое, такое близкое откровение: «Тут целый потаённый мир – мир запахов. Так много сути в малом, так мало сути во многом. Души сгорающих трав возносятся к потолку. Нельзя оторвать взгляда от пути ввысь. Их земная жизнь кончена, но осталось благоухание. Как блаженно кружится от него голова. Жизнь, любовь, смерть – всё слито воедино. Умирать на миг и опять возрождаться – это возможно для избранных…»

Мысли легко струились, стлались по комнате вместе с курящимся дымом, обволакивали стол, кресло и сидящую в нём Лилиан. И он сам будто парил в воздухе. Оставаясь на месте, тихо плыл к потолку.

– …суфии учат понимать единство жизни и смерти, смысл любви и сокровенную суть вещей, – услышал Сва и посмотрел на Лилиан.

Она сидела рядом и протягивала ему медный сосуд с откинутой крышкой:

– Теперь попробуйте. Берите немного, но не глотайте, всё само тает во рту. Вот так! – она чуть высунула алый тонкий язык и проглотила ложечку маслянистой тёмно-зелёной массы. Сва сделал то же самое и почувствовал вкус только что выпитого чая, но неизмеримо более сильный.

– Берите ещё. Да, не стесняйтесь! Это всё для вас, для дорогих гостей, – ласково улыбалась Лилиан.

– Что-то невероятное по вкусу, – пролепетал Сва. – Похоже на… не знаю, как будто гвоздика чувствуется… анис. Не могу понять.

От языка расходилась волна неведомых ощущений, поднималась в мозг, растекалась по телу. Сва немел, погружаясь в странные видения: «Я уже на востоке. Оказывается, так легко всё представить…»

Под потолком качнулась и двинулась в угол комнаты арабская лампа-фонарь из прорезной меди. Но тут же движение остановилось, он очнулся на прежнем месте, наткнулся на близкий острый профиль Лилиан.

– Что-то, простите, я немного устал. Сразу столько нового… – он смутился и, теряя силы, откинулся на спинку дивана. – Простите…

– Это иногда бывает. У тонких натур. Сейчас пройдёт. Выпейте, чтобы освежиться. Вот, розовой воды, – доносился до него то близкий, то далёкий голос.

Сва что-то глотнул – пахнуло запахом розы. Жидкость была густой, холодяще-сладкой. Он вдруг забыл, как здесь оказался и зачем сидит перед молодой прекрасной арабкой и слушает её странную речь. Ничуть не удивился, лишь обрадовался, когда она запела. Нежный голос струился в комнате, словно дымок курильницы. Горячий ветер пустыни пахнул в лицо, Сва легко взлетел над столиком и повис в воздухе.

– Как же это? Как же так? – слабо звучало внутри.

В этот миг гурия в маленьком тюрбане подошла, раскрыла халат, и Сва простонал от её наготы. Мягкие руки обняли его и опустили на песок. Арабка, чарующая, немыслимо близкая, держала его невесомое тело, спасая от нарастающей сладостной боли. Ничего не понимая, он проникал вглубь бесчисленных поцелуев, в чашу густого, жгучего вина. Совсем близко, за сверкающей стеной, таилось откровение. Еще миг, ещё – невыносимое блаженство взорвалось в сердцевине плоти, заполнило до предела ….........................................................................................................................................................................................................................................................................

Он парил в восхитительной пустоте. Долго спускался, удивляясь и горюя. Женская тень мелькнула рядом и исчезла. «Зачем я здесь? – облачками проплывали мысли. – Неужели это я? Как оказался в этом тёмном мире?»

…Где-то вдалеке послышался звук шагов. Сва очнулся и зябко поёжился. Гостиная была в полумраке, из-за плохо зашторенного окна лился внутрь ледяной, ядовитый свет фонарей. Он попытался встать с дивана, пошатнулся, задел ногой столик, на котором уже ничего не было. Открылся освещённый дверной проём. В нём стоял Нил и смотрел с любопытством:

– Здравствуйте, здравствуйте! А я только что вернулся и заметил вас. Идёмте на кухню, будем ужинать.

– Спасибо, мне… не хочется, – через силу пролепетал Сва.

– У вас были видения? Нет-нет, ни о чём сейчас не говорите! Если есть силы, лучше возвращайтесь домой. Потом поговорим.

– Да, я пойду, – с трудом выдохнул он. – А где Лилиан?

– Она в магазин отошла, скоро вернётся. Вы её подождёте?

– Нет, пожалуй, – Сва начал догадываться, что произошло, будто сомнамбула двигался по комнатам и коридору к входной двери.

– Выход здесь, – Нил легонько потянул его в другую сторону, что-то надел на плечи, вывел на лестницу и открыл дверь лифта. – До встречи, Сва.