Гридень. Из варяг в греки

И потопали мы на стрельбище. Да, да, самое настоящее стрельбище, где упражнялись лучники. Лучшим стрелком оказался Лют – ни разу не промахнулся. А вот с копьями и топорами отроки обращались куда лучше меня. Меня утешало то, что разобрать и собрать «Калашников» они бы точно не смогли…

* * *

И потянулась моя служба. Князь со своими то на охоте пропадал, то в Ладогу наведывался, то водь белоглазую шугал, а я гонял отроков.

Кузнец здешний отлил да отковал мне что-то похожее на «блины» от штанги, сделал и гриф. И стали мои задохлики мышцы себе накачивать.

Кожаный мешок с житом повесили, чтобы отрабатывать удар.

Я свой десяток только самбо учил да карате, вернее, тому миксту из восточных единоборств, что нам на заставе старшина Бехоев показывал. Мы, говорит, погранцы, а не спортсмены. Нам главное – нарушителя скрутить, а «ки-а!» пущай Джеки Чан вопит…

Человек я контактный, так что пристроил к своим отрокам нужных людей. Бой на мечах преподавал Вуефаст Беззубый, старый рубака. Как с луком обращаться, показывал Булан, чистокровный хазарин. В его луке тетивой служила «косичка», свитая из оленьих жил. Растянуть такой до упора мог один Мал, зато выпущенная стрела пробивала человека навылет.

«Тренером по гребле» выступил седой Доман, бывший кормщиком у самого Рюрика.

Такая вот была учебка.

Первую неделю я еще наведывался на злополучную поляну, а потом бросил это дело. Не ближний свет – топать в такую даль, а чего ради?

Не то чтобы я смирился со своим уделом – просто свыкся. Да и что я такого забыл в будущем? Интернет? Вот уже месяц не заходил ни на один сайт, и жив до сих пор!

Жаль, конечно, что друзья остались там, но некому пенять.

Нет, в самом деле! Кому-то может показаться, что я бодрюсь и притворяюсь, но мне по-настоящему нравится это время, эти люди, этот мир. Говорят, что он жесток. А когда было иначе?

По крайней мере, здешняя безжалостность честная и нелицемерная, здесь пока нет и следа той подлости и гнуси, которой пропитана «реал политик» в моем родимом будущем.

А иногда мои современники – те, что остались в XXI столетии, – принимают за жестокость здешнюю наивность или трезвый расчет. Вот, дескать, викинги, когда на деревню прибрежную нападали, не только монахов грабили в тамошней обители, но даже детей вырезали! Так ведь нужно логику понимать местную, а не своей пользоваться!

Вся та достоевщина, которой набиты наши головы, весь этот лепет о слезе ребенка – такая чушь! Да ребенку поплакать – что пописать!

А викинги не потому детишек резали, что кровожадными были. Они рассуждали просто: если вырастет мальчик, он станет воином и отомстит нам. Если вырастет девочка, она станет матерью и родит будущего воина. Так лучше сразу пресечь грядущую опасность! Вот и все.

Вообще, я поражаюсь нынешнему времени. Здесь потрясающая наивность сочетается с мелочным расчетом. И это неспроста.

Жизнь здесь трудная, а надеяться нужно только на себя да на родичей. Вот я однажды, сидя на приеме в поликлинике, слушал разговор двух пожилых дам, сурово осуждавших девушку, избравшую бездетную стезю «чайлд-фри». «Да как она могла! Ай-яй-яй! Да как же без детей, да сюси-пуси!»

Я не выдержал и вмешался. Спросил: «А вы можете ответить, зачем вам дети?» Они были ошарашены – это, мол, все знают! Ну так ответьте, говорю. А дамы все свое гнут: дети – это счастье, дети – то, дети – сё… Я говорю: «Дети – это бессонные ночи, это утрата красоты и стройности, это каторга, на которую вы сами себя обрекаете на долгие годы, на всю жизнь. Так для чего это все? Для какой цели?»

Дамы не смогли тогда ответить, а вот местным все ясно: дети нужны, чтобы продолжался род. Но это всего лишь мелкая красивость, не более.

На деле же дети нужны для вполне реальных, житейских дел. Тут ребятня с пяти лет помогает родителям. И не так, как у нас, в будущем: «Ой, какая у мамы помощница растет! Сама тарелочку помыла!»

Нет, здесь детям поручается вполне себе ответственная работа – например, поле охранять от всяких ворон, зайцев и прочих халявщиков. И не дай бог выйдет потрава – накажут так, что неделю сесть не сможешь. Ведь урожай – это еда, а еда – это жизнь. Не исполнив свою работу, дитя ставит под угрозу само существование семьи и рода.

А знаете, почему в XXI часто хотят мальчика, а не девочку? Никто на этот вопрос тоже ответить не в состоянии, потому что это пережиток прошлого – того самого былого, которое ныне мое настоящее.

Вся разгадка в том, что здесь нет пенсий и содержать родителей в старости – это обязанность сына. Именно сына, поскольку дочь уходит в другой род, и от нее иная прибыль – вено. Или мунд. Или калым. Короче говоря, выкуп за невесту – компенсация родителям за то, что вырастили дочку, кормили ее и одевали.

А сына в отрочестве отдают в люди, тот учится ремеслу. Лет с двадцати работает помощником – кузнеца, скажем. Потом и собственной кузней обзаводится, обрастает клиентурой, появляется доход. Сын строит дом, а тут ему как раз и тридцатник исполняется. И он вводит в свое отдельное жилье молодую жену (девушек отдают замуж в шестнадцать, иначе им не успеть), появляются дети, а чуток погодя можно и родителям помочь.