Однополчане. Русские своих не бросают

– И точно, припозднились мы!

– Как старший по званию… – ухмыльнулся Алексей Петрович. – Отбой!

Глава 4. Крышка для «котла»

Для работы над «МиГ-15» выбрали заброшенные цеха, когда-то выстроенные фабрикантом Гужоном. Основной корпус был достаточно обширен, да и ворота можно было сделать пошире, чтобы выкатывать собранный истребитель, благо тот не отличался большими размерами.

Илья Марленович, «крестный отец» реактивного самолета, планировал сначала отработать технологии, собрать парочку «мигарей», а уже потом разворачивать производство на авиазаводе № 1 имени Сталина. К тому времени – к лету – можно будет и группу летчиков обучить. А пока…

А пока в нетопленых цехах грохотали молотки, гремели листы дефицитного дюраля. Модельщики уже заканчивали деревянный макет «МиГ-15».

Исаев-старший, в ватнике и ушанке, в галифе, заправленных в валенки, больше всего походил на сантехника, обнаглевшего до того, что начал что-то вещать целой группе конструкторов в пальто и барашковых шапках.

– …Фюзеляж цельнометаллический, – вещал «сантехник», – круглого сечения. Воздухозаборник в носу с двух сторон обхватывает кабину и выходит к двигателю. Крыло стреловидное, с четырьмя аэродинамическими гребнями – они предотвращают перетекание воздуха вдоль плоскости. Шасси трехколесное с носовой стойкой. Выпуск и уборка шасси, а также двух тормозных щитков в хвостовой части производятся с помощью гидросистемы. Управление самолетом тоже на гидроусилителях. Двигатель один – с центробежным компрессором. Сейчас он проходит испытания, думаем довести тягу до двух тысяч трехсот килограмм…

– И вы хотите сказать, что этот самолет сможет обогнать «Мессершмитты»? – спросил конструктор с обрюзгшим лицом.

– Легко! Скорость нашей «птички» составит тысячу тридцать – тысячу сорок километров в час. Только вот задачи у самолета не игра в догонялки с самолетами противника, а их уничтожение.

Марлен усмехнулся: батя ото всех отгавкается.

Тут за стеной поднялся вой, перешедший в рев: на стенде запустили турбореактивный двигун.

Поразительно: минул какой-то месяц, а батяня развернулся вовсю. И людей подтянул, и оборудование выбил, станки какие-то по линии ленд-лиза получил. Такое впечатление порой создается, что «мигарь» вот-вот полетит. И полетит!

– Марлен!

– Здесь я!

Запыхавшийся Мишка вынырнул из-за штабелей огромных дощатых ящиков.

– Привет! Я с Витькиным батьком побалакал насчет управляемых ракет. На Западе тоже над этим думают. В общем, про инфракрасную головку самонаведения надо забыть – такие штуки смогут наводиться только с задней полусферы на сопло реактивного двигателя, а у немцев они пока не водятся.

– А на поршневые моторы никак?

– Никак! Очень слабое тепловое излучение.

– Понятно… Ты там что-то про Запад тол-ковал…

– А, ну да! В общем, картина такая. Через три-четыре года и в Германии, и в Англии, и в Америке должны будут появиться первые ракеты «воздух – воздух». Управляемые, я имею в виду. У немцев – «Руршталь», весом шестьдесят кило, но управляться будет по проводам, да и дальность всего три с лишним километра. У англичан – «Артемис»…

– Ты, главное, про управление.

– У «Артемис» наведение автоматическое, полуактивное радиолокационное. Истребитель подсвечивает цель радиолокатором, и ракета наводится. Там на ракете такой спойлер специальный стоит – когда на детектор попадает сигнал от самолета противника, спойлер сразу выдвигается, направляя ракету на цель. Американская «Тиамат» наводится… будет наводиться по лучу радара. Она тяжелее «Руршталя» раз в пять, зато и дальность – пятнадцать кэмэ. И еще одна штатовская ракета – «Горгона». Здоровая, но бесполезная – ею хотели управлять с помощью радиокоманд, наблюдая за полетом через видеокамеру на самой ракете. Провал полный – ни черта не разобрать в тутошние камеры.

– Короче, будем клепать свою, с наведением по лучу локатора с самолета. Или с подсветкой радиолучом.

– Так вы ж уже сварганили с Королевым эту самую… с наводкой!

– А толку? Велика больно – семь метров в длину, весит тонну. Куда такую? Ею только «Б-52» сбивать, цель достойная, так ведь не построили пока ни одного «Стратофортресса», рано еще. Да и какая там наводка? С земли! А нам-то нужно, чтобы с борта самолета. Значит, автопилот ракете подай, а самолету-ракетоносцу только РЛС – четыре штуки.

– Многовато что-то…

– А ты посчитай. РЛС обнаружения воздушных целей – раз. РЛС опознавания – два. РЛС автоматического сопровождения цели и наведения ракет – три.

– Ну! Три. А четвертая зачем?

– Так получается – после старта ракета «проседает» метров на сто, и надо ее ввести в луч. Вот для этого и четвертая РЛС. А у нас даже радиоприцела нету! Наши из НИИ-20 только начинают кумекать над бортовым радаром «Гнейс-2», и ставить его будут не на истребители, а на двухмоторную «пешку» – вес большой, полтонны. Штука хорошая и все такое, но мне надо полегче и получше. И побыстрее! Уже к этому лету.

– Размечтался… – хмыкнул Краюхин.

– Мечты, мечты, где ваша сладость? – уныло продекламировал Марлен. – Мечты ушли, осталась гадость.

– А мы не слишком спешим? Нет, я понимаю, реактивные истребители – это вещь, но те же управляемые ракеты только к середине 50-х появятся… появились, я имею в виду. В нашей реальности.

– Миха, знаешь, когда начали работать над управляемыми ракетами? В 20-х! Сам же говорил – через три-четыре года нужно ждать. И если наши «мигари» к тому времени окажутся без ракет, союзнички мигом миллионы потратят, чтобы вооружиться и валить наши «птички». Нет, ты не думай, что я совсем уже из реала выпал. Знаешь, что такое инфа из будущего? Это не деньги даже, а время. Мы годы сэкономим!

– Верно – и лишим опыта наших конструкторов.

– Фигня! Ничего из того, что используется в нашем времени, мы здесь не клепаем, да и не сможем при всем желании. Все наши разработки остаются на уровне 50-х годов, мы выигрываем десять-пятнадцать лет максимум. Просто торим дорожку нашим яйцеголовым, чтобы они не заходили в тупики, не теряли зря то самое время. Наработают они опыт, не волнуйся, просто начнут с уровня повыше, чем в прошлой жизни, так сказать. Ладно, сделаем, куда мы денемся…

Марлен покинул цех и выбрался во двор, где сгрудилось целое автостадо, состоявшее в основном из «эмок», с редкими вкраплениями «ЗИСов».

Исаеву достался «ГАЗ-61» – по сути, полноприводная «эмка» с мощным движком. Их начали выпускать всего четыре месяца тому назад как командирскую машину, и вот на перегоне из Горького одна из них серьезно вляпалась в столб.

Это «ломье» и выпросил Марлен. Мишкин отец здорово помог с ремонтом, да и Вика, как оказалось, кое-что смыслил в автосервисе, даже сварщиком поработал.

В общем, с Нового года Исаев обзавелся «колесами».

Заботливо прогрев мотор, Марлен выехал с одного режимного объекта и направился к другому, к знакомым лабораториям ИРЭ.

Институт радиоэлектроники разросся, его здания занимали уже целый квартал, хотя названию отвечал лишь один дом, а в остальных занимались темами, лежавшими несколько в стороне от диодов и транзисторов.

Полдома выделили Королеву и прочим ракетчикам, а в двухэтажном особняке напротив Владимир Тимофеев колдовал над акустическими торпедами и планирующими бомбами. В подвале особняка порой глухо звучали выстрелы – там доводился до ума пистолет-пулемет Судаева, ППС-42.

Если бы Абвер или Интеллидженс сервис узнали, что деется за глухими заборами ИРЭ, в Берлине и Лондоне случилась бы массовая истерика…

Марлен прошагал во владения Королева. Самого Сергея Павловича не было видно, но голос доносился – ругался конструктор, опять смежники сплоховали.

Отперев дверь, на которой висела картонка с надписью химическим карандашом «УРВВ»[1 - Управляемая ракета «воздух – воздух».], Исаев сразу подошел к стенду, где вытягивалась ракета «воздух – воздух». Гладкая, с растопыренными стабилизаторами, УРВВ походила на чучело худой акулки.

Потому и назвали «Катраном».

К сожалению, и мозгов у ракеты нашлось бы не больше, чем у чучела. По сути, «Катран» был не-управляемым ракетным снарядом – НУРСом, чуть более продвинутым, чем те, которыми заряжают «катюши».

Ничего, до лета время еще есть, склепают они и бортовую РЛС, и сносный радиоприцел. Куда денутся…

Осторожно взяв в руки увесистую ракету, Марлен покачал ее. Все равно, вещь! Таких немцы не делают. Эксклюзив.