Любовь в клетке. Жизнь и смерть Принцессы Дианы

– Я вам открою доступ в королевские конюшни. – Твердо пообещал Диане Чарльз. – В ваше распоряжение я представлю лучших учителей-наездников из королевской гвардии.

Через несколько лет Чарльз с обидой будет вспоминать о своем обещании – лошадей Диана так и не смогла полюбить, а вот наездников… Но это будет потом, а пока Чарльз пригласил ее посетить его в Лондоне.

– Если я приглашу вас в Букингемский дворец или в свой дом в Хайгроуве, вы не откажетесь?

– Нет! – Твердо ответила Диана.

Ее ответом "Нет!" принц взял на себя дополнительные обязательства.

На Диану обратили внимание фоторепортеры. Сначала три газетчика, освещающих жизнь королевской семьи, пользуясь свои привилегированным положением, сделали несколько фотоснимков и послали их в газеты. Диана не возражала. С детства мечтающая о сцене, а значит и о жизни звезды, она с удовольствием позировала журналистам, принимая по их просьбе различные позы.

После появления первых снимков в прессе Диана обратила внимание, что количество назойливых газетчиков вокруг нее увеличилось. Пока их было еще немного, допущенных на королевскую семейную территорию. Еще больше их осталось за оградой. Это были настоящие папарацци, – наглые и терпеливые, назойливые и упорные ребята, готовые сидеть под окном нужного типажа или в кустах в любое время года и в любую погоду. И им Диана не отказывала в желании сделать ее снимок. Ее несла воздушная волна радости от осознания факта, что она становится известной Англии, а может и всему миру.

Она уехала из Балморала счастливой и окрыленной в предчувствии надвигающегося, нечто большого, которое давно запланировала. Диана заехала на один день к своей бабушке леди Фермой. Та была с внучкой очень ласкова. Выслушала ее, задала уточняющие вопросы и дала мудрые советы.

– Я посмотрела твои фотографии в газетах. Мне они не совсем нравятся. Выглядишь на них очень простой и открытой, как бы сказать – нет нужного шарма.

– Как получается, бабушка. – Пошутила Диана.

– Надо, чтобы получалось, как тебе нужно. Я помню у тебя в детстве была замечательная улыбка – закрытая, но очень привлекательная. Сейчас только оскаленные зубы…

– Бабушка, разве так можно говорить? – Обиженно произнесла Диана.

– Надо уже говорить, Ди. Ты вступила в серьезную игру, чтобы сорвать хороший куш. Следует играть по крупному…

– Бабушка… – Снова обиженно перебила ее Диана.

– Не перебивай, я знаю, что говорю. – Твердо произнесла леди Фермой. – Ты должна быть немного загадочной, но игривой. Жизнь – ставка, любовь – игра, человек – игрок, а женщина должна делать ставку на одинар. – Мудро произнесла леди Фермой. – Ей сложнее выиграть, чем мужчине. Поэтому должна быть двойная ставка, чтобы выигрыш был более весомым. Послушай меня и постарайся делать так, как я тебе советую. Послушай свою старую бабку, которая знает этот двор, как любимую, зачитанную книжку.

– А что мне надо делать? – Заинтересовалась Диана.

– Многое. – Веско произнесла леди Фермой. – Я тебе постепенно обо всем расскажу и скажу, что и как делать. А пока исправим твою улыбку и глаза. Они на фотографиях должны выглядеть немного не так. Глаза – таинственными, улыбка – завлекательной. Ну-ка, наклони голову немного вперед.

Диана послушно склонила голову.

– Вот уже лучше. А ну-ка поведи глазами в стороны.

Диана скосила глаза в бок.

– Прекрасно! – Воскликнула бабушка. – Теперь твои глаза стали привлекательными и зовущими. Вот бы в них немного таинственности… – Видимо не все нравилось леди Фермой во взгляде внучки. – Пока пусть будет так. Запомни это положение головы. А теперь улыбнись.

Диана обнажила свои красивые не подверженные кариесу зубы.

– Не так! – Недовольно произнесла бабушка. – Сделай полуулыбку.

Диана послушно прикрыла губами рот. Но снова старая дама осталась недовольна.

– Что-то не то. Есть зов, но нет загадочности. Не разевай так сильно рот! У тебя, как и у всех в нашем семействе, лошадиные зубы. Этот недостаток надо скрывать. Поняла?

– Да. – Впервые за время мимической репетиции ответила Диана и снова ее губы приняли выражение открытой улыбки.

– Что-то не то. – Леди Фермой оставалась недовольна ее улыбкой. – Ты бы сходила к визажисту. Может быть он тебе что-то посоветует и поставит улыбку. Впрочем, – исправилась бабушка. – Сама постой перед зеркалом и потренируй свой взгляд и улыбку.

– Я так и сделаю. – Согласилась Диана.

– И поиграй с фотографами. Не давай им сразу же себя снимать. Пусть побегают за тобой. Так ты будешь им интереснее, чем просто доступная… – Напутствовала на прощание внучку опытная в дворцовых интригах бабушка.

Они нежно поцеловали друг друга в щечки и Диана поехала в Лондон. Она действительно стала простаивать часами перед зеркалом, тренируя свой взгляд и улыбку для прекрасного будущего. А в своем прекрасном будущем она не сомневалась, – столько людей взялись за определение ее судьбы. А это опытные в жизни люди – они не могут ошибиться. Но это одновременно и пугало Диану. Коллектив всегда принимает усредненное решение, – а значит, совершает в решении половину будущих ошибок. Но свой взор, устремленный в кинокамеры, ей нравился, – скромный, но многообещающий. А вот улыбка – не совсем, открыта до простоты. Две важные детали одного лица – взаимоисключающие, но одновременно дополняющие друг друга. Пусть пока будет так, а дальше она научится, как нужно улыбаться. Так решила Диана.

Глава 8

Лондонские встречи

Принц почтил Диану приглашением посетить его загородный дом в Хайгрове, недалеко от Лондона. И она сразу же согласилась. Впрочем, такое согласие она дала еще раньше, в Балморале. И принц не забыл о своем приглашении – деликатный и обязательный человек.

Двухэтажный из серого унылого камня дом, с окнами в мелкую решетку, мог навеять тоскливое состояние даже на обывателя, рисующего жизнь серыми красками. Но, если к его внешнему виду добавить ухоженный парк с прекрасными цветами и собственное радужное настроение, то дом смотрелся неплохо.

Чарльз вначале провел ее по обоим этажам, с гордостью показал все покои и обстановку в них. У Дианы, несмотря на пробелы в образовании, был хороший вкус в отношении окружающего, в первую очередь, домашнего мира и она спросила принца:

– Скажите, сэр, а почему все комнаты в доме выкрашены в белый однотонный цвет?

– Белый цвет символ чистоты и способствует более глубокому проникновению в человеческую мудрость. – По-философски ответил принц. – Поэтому я распорядился все внутри покрасить в цвет ума. Я люблю здесь заниматься и читать книги.

И Диана, глубоко вздохнув из-за отсутствия у будущего короля более цветистой фантазии, произнесла:

– Мне тоже нравится этот цвет.

– Я дом еще не до конца оборудовал. Купил только полгода назад и не хватает времени заняться его окончательным приведением в порядок.

– Какой вы имеете в виду порядок? – Наивно уточнила Диана.

– Как бы сказать? – Замялся Чарльз. – Может быть, семейный.

Старому холостяку тяжело было сделать такое признание. Но когда-то наступает момент, что нужно перешагнуть за порог своих любимых привычек и даже природных наклонностей.

А у Дианы внутри все замерло – первый тонкий намек на конкретное будущее, пока еще легким штрихом начертанный принцем. Неужели будущее материализуется!? Но волнительный шок прошел и она по-деловому, как посторонний человек посоветовала собеседнику:

– Да! Здесь работы еще много. А дорого обошелся дом?

– Восемьсот тысяч фунтов стерлингов. Немного дороговато, но место красивое и недалеко от Лондона.

– Место очень удачное. – Согласилась с ним Диана. – Вы сами присмотрели этот дом или его предложили агенты по недвижимости?

При этом вопросе принц замялся, что заметила Диана. Не мог он сказать ей правду, что этот дом посоветовала купить ему Камилла Паркер-Боулз, его любовница с восемнадцатилетнего возраста. Почти первая, но самая желанная до сих пор. Ее дом находится в двадцати километрах от Хайгроува. Географическая близость любимого человека благотворно влияла на принца.

– Покупка дома – обоюдный процесс. – Начал разъяснять он Диане. – Сначала мне посоветовали, потом я посмотрел, посоветовался с близкими и знающими толк в домах людьми и в результате имею то, что видите. – Он блестяще вышел из неловкости обычного вопроса, не запятнав ни свою, ни кого-то другого, честь. – А теперь я приглашаю вас в гостиную. Ужин должен быть подан.

Действительно, стол был уже накрыт. Рядом стоял дворецкий в розовых брюках, розово-желтом в вертикальную полоску и с позолоченными пуговицами костюме, под ним виднелась с желтыми позументами жилетка, в разрезе которой по самую шею, выпячивалось накрахмаленное белое, гофрированное жабо.