Полная версия
Купить и скачатьДобавить В библиотеку
Полное собрание стихотворений
Автор:
Год написания книги: 2009
Тэги:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Марриэтовы мичманы
Марриэтовы мичманы,Вы, лихая ватага, —Здесь лукаво-комичные,Там живая отвага!Вслед за вами, по вспененнымТропам, с детства мы – чайка!Волны пели, и в пеньи нам:«Примечай! примечай-ка!»Где учебник? РассеянноГлаз твердит: «Смерть Аттилы»…А в мечтах: из бассейнаГолубого – Антиллы.А в мечтах: на фрегате мы,Шхуны в плен с их поклажей!Мальты там берега из тьмы,Шум и скрип такелажа.А за шквалами шалости:Красть изюм, бить нежонок…Ах! припомнить до жалостиТе страницы книжонок,Ту неправду, что измалаЖгла огнем неустанным,Ту, что волю в нас вызвала —В жизни стать капитаном!..20 августа 1923
Песня девушки в тайге
Медвежья шкура постланаВ моем углу; я жду…Ты, дальним небом посланный,Спади, как плод в саду!Весна цвела травинками,Был желт в июле мед;Свис, в осень, над тропинкамиИз алых бус намет.Лежу, и груди посланыЛовить слепую мглу…Медвежья шкура постлана,Тепла, в моем углу.Таясь в тайге, с лосятамиЛосиху водит лось…Мне ль с грудями не взятымиСнег встретить довелось?Весна цвела травинками.Вот осень. Зрелый грузГнут ветры над тропинками, —Лесных рябин и груш.Медвежья шкура постлана…Ты, свыкший ветви гнуть,Ты, ветер, небом посланный,Сбрось грушу мне на грудь!7 февраля 1923
Где-то
Островки, заливы, косы,Отмель, смятая водой;Волны выгнуты и косы,На песке рисунок рунныйЧертят пенистой грядой.Островки, заливы, косы,Отмель, вскрытая водой;Женщин вылоснились косы;Слит с закатом рокот струнный;Слит с толпой ведун седой.Взглянет вечер. Кто-то будетЗвать красотку к тени ив.Вздохи, стоны, споры: – «Будет!»– «Нет! еще!» – Над сном стыдливымМесяц ласки льет, ленив.В ранний вечер кто-то будетЗвать красотку к тени ив…Пусть же солнце сонных будит!Месяц медлит над отливом,Час зачатья осенив.14 мая 1923
Наедине с собой
Та же грудь
Давно охладели, давно окаменелиТе выкрики дня, те ночные слова:Эти груди, что спруты, тянулись ко мне ли?Этих бедер уклоны я ль целовал?В памяти плиты сдвинуты плотно,Но мечты, зеленея, пробились меж них:Мастеров Ренессанса живые полотна,Где над воплем Помпеи рубцевались межи.Ведь так просто, как счет, как сдача с кредитки,С любовницей ночью прощаться в дверях,Чтоб соседка соседке (шепот в ухо): «Гляди-тка!Он – к жене на постель! я-то знаю: две в ряд!»И друзья хохотали, кем был я брошен,Бросил кого (за вином, на авось),Про то, как выл в страхе разметанный Брокен,Иль стилет трепетал через сердце насквозь.Были смерти, – такие, что смерть лишь насмешка,Были жизни, – и в жизнях гейзер огней.Но судьба, кто-то властный, кричал мне: «Немешкай!»И строфы о них стали стоном о ней.Так все камни Эллад – в Капитолии Рима,Первых ящеров лет – в зигзаге стрижа.Пусть целую другую! Мне только зримо,Что я к той же груди, сквозь годы, прижат!7 июля 1922
Это я
В годы – дни (вечный труд!) переплавливатьВ сплав – часы, серебро в глубину!Что ж мы памяти жадной? не вплавь ли зватьЧрез остывшую лаву минут?Сны цветные ребенка задорногоМолот жизни в сталь строф претворил,Но туманом явь далей задернуло, —Голубым, где был перл и берилл.Что нам видеть, пловцам, с того берега?Шаткий очерк родного холма!Взятый скарб разбирать или бережноПовторять, что скопила молва!Мы ли там, иль не мы? каждым атомомМы – иные, в теченьи река!Губы юноши вечером матовымНе воскреснут в устах старика!Сплав, пылав, остывает… Но, с гор вода, —Годы, дни, жизнь, и, ужас тая,В шелест книг, в тишь лесов, в рокот города,Выкрик детской мечты: это – я!9 июля 1922
У смерти на примете
Когда шесть круглых дул нацелено,Чтоб знак дала Смерть-командир, —Не стусклена, не обесцененаТвоя дневная прелесть, мир!Что за обхватом круга сжатого,Доступного под грузом век?Тень к свету Дантова вожатогоИль червь и в атомы навек?Но утром клочья туч расчесаны;Пруд – в утках, с кружевом ракит;Синь, где-то, жжет над гаучосами;Где айсберг, как-то, брыжжет кит.Есть баобабы, и есть ландыши…Пан, тропы травами глуша,Чертежник древний, правит план души…Да! если есть в мозгу душа!И если нет! – Нам одинаковоВзлетать к звезде иль падать к ней.Но жердь от лестницы Иакова,Безумцы! вам всего ценней!Да! высь и солнце, как вчера, в ней… НоНе сны осилят мир денной.И пусть шесть круглых дул уравненоС моей спокойной сединой.24 июня 1923
Домовой
Опять, опять, опять, опятьО прошлом, прежнем, давнем, старом,Лет тридцать, двадцать, десять, пятьОтпетом, ах! быть может, даром!Любимых книг, заветных лицГлаза, страницы, строфы, всклики;Гирлянды гор, ступни столиц,Муть моря, плавни повилики…В земной толпе – я темный дом,Где томы, тени, сны, портреты;Эдгаров Янек – я; за льдом —Ток лавы, памятью прогретый.Но дом живет, волкан горит,С балкона – песни, речи, сплетни:Весенний верх сухих ракит,В одежде свежей плющ столетний!Лишь домовой, таясь в углу,Молчит в ответ пустым гитарам, —Косясь на свет, смеясь во мглу, —О прошлом, прежнем, давнем, старом.3 сентября 1922
Ариадне
Слышу: плачут волны ЭльбыО былом, о изжитом;Лодки правят, – не на мель бы;Пароходы бьют винтом;Слышу, вижу: город давний,Башни, храмы, скрип ворот.Гете помнящие ставни,Улиц узкий поворот;Вижу: бюргеры, их жены,Стопы пива по столам, —Ужас жизни затверженной,Дьявол с Гретхен пополам.Там, где Эльбы полногрудойДва сосца впились в мосты,Там, задавленная грудойВсех веков немецких, – ты!Ты, с кем, два цветка, мы висли,Миг, над пропастью двойной,Ты, с кем ник я, там, на Висле,К лику лик с Земной Войной.8 июля 1923
Мертвец
Как странно! Круг луны;Луг белым светом облит;Там – ярки валуны;Там – леса черный облик.Все, что росло в былом,Жизнь в смене лет иначит:Храм прошлых снов – на слом,Дворец жить завтра – начат.А лунный луч лежитВесь в давних днях, и в этомБылом мертвец межиВедет по травам светом.Ведет, как вел в века,В сон свайных поселений,Чтоб в тайны Халд вникал,Чтоб Эллин пел к Селене.Что годы! тот же он!Луг в светоемы манит;Тот бред, что был сожжен,Вновь жжет в его обмане.Как странно! Лунный круг,Банальный, бледный, давний…И нет всех лет, и вдругЯ – с Хлоей юный Дафнис!28 августа 1923
Так вот где…
Так вот где жизнь таила грани:Стол, телефон и голос грустный…Так сталь стилета остро ранит,И сердце, вдруг, без боли хрустнет.И мир, весь мир, – желаний, счастий,(Вселенная солнц, звезд, земель их),Испеплен, рухнет, – чьи-то части, —Лечь в память, трупа онемелей!Я знал, я ждал, предвидел, мерил,Но смерть всегда нова! – Не так лиКураре, краткий дар Америк,Вжигает в кровь свои пентакли?И раньше было: жизнь межилаПути, чтоб вскрыть иные дали…Но юность, юность билась в жилах,Сны, умирая, новых ждали!И вот – все ночь. Старик упрямый,Ты ль в сотый круг шагнешь мгновенно?А сталь стилета входит прямо,И яд шипит по тленным венам.Я ждал, гадал, как сердце хрустнет,Как рок меж роз декабрьских ранит…Но – стол, звонок да голос грустный…Так вот где жизнь таила грани!16 ноября 1923
Два крыла
После тех самых путей и перепутий,Мимо зеркала теней, все напевы в мечтах,Под семицветием радуги медля в пышном приюте,Где девятой Каменой песнь была начата, —Я роком был брошен, где миг всегда молод,Где опыты стали – не к часу, в тени,Где дали открыты на море, на молы, —В такое безумье, в такие дни.Здесь была наша встреча; но разные виденияЗа собой увлекали мы с разных дорог:Рим и мир миновал я, ты – первое предупреждениеОбъявляла, вступая в жизнь едва на порог.Но в оклике ль коршунов, в орлем ли клекотеМы подслушали оба соблазн до высот,Словно оба лежали мы, у стремнины, на локте, иБыли оба бездетны, как стар был Казот.И в бессмертности вымысла, и в сутолоке хлопотной,И где страсть Евредику жалит из трав,Ты – моя молодость, я – твоя опытность,Ты – мне мать и любовница, я – твой муж и сестра.Два крыла мощной птицы, мы летим над атолламиК тем граням, где Полюс льды престольно простерИ над полыми глубями в небе полное полымяБродит, весть от планеты к планетам, в простор!24 марта 1923
Пятьдесят лет
Пятьдесят лет —пятьдесят вех;пятьдесят лет —пятьдесят лестниц;Медленный всходна высоту;всход на видуу сотен сплетниц.Прямо ли, криво лилестницы прыгали,под ветром, под ношей ли, —ярусы множились,Узкие даливдруг вырастали,гор кругозорынизились, ожили.Где я? – высоко ль? —полвека – что цоколь;что бархат – осоканизинных болот.Что здесь? – не пьяны льмолчаньем поляны,куда и бипланыне взрежут полет?Пятьдесят лет —пятьдесят вех;пятьдесят лет —пятьдесят всходов.Что день, то ступень,и стуки минут —раздумья и труд,год за годом.Вышина…Тишина…Звезды – весть…Но ведь знаю,День за днембудет объемшире, и есть —даль иная!Беден мой след!ношу летзнать – охоты нет!ветер, непрошен ты!Пусть бы путь досягнутьмог до больших границ,прежде чем ницринусь я, сброшенный!Пятьдесят лет —пятьдесят вех;пятьдесят лет —пятьдесят лестниц…Еще б этот счет! всход вперед!и пусть на дне —суд обо мнемировых сплетниц!27 ноября, 15 декабря 1923
Бреды
На рынке белых бредов
День, из душных дней, что клейменына рынке белых бредов;Где вдоль тротуаров кайманылежат как свертки пледов;Перекинутый трамваем, гдегудит игуанадон;Ляпис-надписями «А. М. Д.»крестить пивные надоИ, войдя к Верхарну, в «Leg Soirs»,в рифмованном застенкеЖдать, что в губы клюнет казуар,насмешлив и застенчив.День, из давних дней, что ведомы,измолоты, воспеты,Тех, что выкроили ведунызаранее аспекты,Сквасив Пушкина и тропикив Эсхиле взятой Мойрой,Длить на абсолютах трепакипод алгоритмы ойры,Так все кинофильмы завертев,что (тема Старой Школы)В ликах Фра-Беато скрыт вертеп, —Эдем, где Фрины голы!День, из долгих дней, не дожитых,республика, в которой,Трость вертя, похож на дожа тына торном Bucentoro,И, плывя, дрожишь, чтоб опухольщек, надувавших трубы,Вдруг не превратилась в выхухольбольшой банкирской шубы,И из волн, брызг, рыб и хаоса, —строф оперных обидней,Не слепились в хоры голосалирических обыдней!14 июня 1922
Ночь с привидениями
Вот снова, с беззвучными стуками кирок,Под пристальным надзором все тех же планет,Ночь, зодчий со стражей теней при секирах,Принимает свой труд, тот, что в тысячах лет.В темь опускают беспросветные плиты,Все ломки мрака на земле обедня;Уже, копья к ноге, древних Афин гоплитыСторожат фундамент завтрашнего дня.По темным ступеням лестницы, еще возводимой,Всходит вверх, – взглянуть на былое, – Шекспир;У подножья, в плащах (цвет омертвелого дыма),Вольтер, Гоббс, Ницше (с сотню их) сели за пир;В зале, пока без плафона, точно черти взволновались:Старомодные танцы, вялый вальс-глиссе;То – перегорбленный Гейне, то—подновленный Новалио,Федра в ногу с Татьяной, пьяный и по смерти Мюссе.Гул кирок не молкнет, но глух, что хлопушки,Гуд масс возносимых, что шелесты шин;И горестно смотрит, в руке цилиндр, Пушкин,Как в амбразуре окна, дряхл, спит Фет-Шеншин.Ночь, зодчий упорный, спешит, взводит купол;Бьет молот; скрипит перекинутый блок…А в полоске зари, как на сцене для кукол,На тоненькой ниточке Александр Блок.24 июня 1922
Симпосион заката
Всё – красные раки! Ой, много их, тоннамиПо блюдам рассыпал Зарный Час (мира рьяный стиль!),Глядя, как повара, в миску дня, монотоннымиВолнами лили привычные пряности.Пиршество Вечера! То не «стерлядь» Державина,Не Пушкина «трюфли», не «чаши» Языкова!Пусть посуда Заката за столетья заржавлена,Пусть приелся поэтам голос «музык» его;Всё ж, гулящие гости! каждый раз точно обух в лоб —Те щедрости ветра, те портьеры на западе!Вдвое слушаешь ухом; весь дыша, смотришь в оба, чтобДоглотнуть, додрожать все цвета, шумы, запахи!Что там розлито? вина? Что там кинуто? персики?Малина со сливками! ананас над глубинами!Экий древний симпосион! Герои и наперсники,Дев перси, рук перстни, – перл над рубинами!Старомодны немного пурпуровые роскоши:Ренессанс Тинторетто сквозь Вторую Империю,Но до дна глубина: лилий кубки да роз ковши,Бури алых Миссури на апрельские прерии!Эх, продлить бы разгул! Но взгляни: вянут розаны;С молоком сизый квас опрокинутый месится;Великанам на тучах с кофе чашечки розданы,И по скатерти катится сыр полномесяца.15 августа 1922
Карусель
Июльский сумрак лепитсяК сухим вершинам лип;Вся прежняя нелепицаВлита в органный всхлип;Семь ламп над каруселями —Семь сабель наголо,И белый круг усеяли,Чернясь, ряды голов.Рычи, орган, пронзительно!Вой истово, литавр!Пьян возгласами зритель, ноПьян впятеро кентавр.Гудите, трубы, яростно!Бей больно, барабан!За светом свет по ярусам, —В разлеты, сны, в обман!Огни и люди кружатся,Скорей, сильней, вольней!Глаза с кругами дружатся,С огнями – пляс теней.Круги в круги закружены,Кентавр кентавру вслед…Века ль обезоруженыБеспечной скачкой лет?А старый сквер, заброшенный,Где выбит весь газон,Под гул гостей непрошеныхГлядится в скучный сон.Он видит годы давниеИ в свежих ветках дни,Где те же тени вставлены,Где те же жгут огни.Все тот же сумрак лепитсяК зеленым кронам лип;Вся древняя нелепицаВлита в органный всхлип…Победа ль жизни трубится —В век, небылой досель, —Иль то кермессы РубенсаВновь вертят карусель?12 июля 1922
Волшебное зеркало
Все шло – точь-в-точь обыкновенное:были дома нахлобучены;Трамвай созвонен с телегой,прохожим наперекор;И дождь мокроснежьего бегаставил рекорд.Но глаза! глаза в полстолетиепартдисциплине не обучены:От книг, из музеев, со сцены —осколки (как ни голосуй!),Словно от зеркала Г.-Х. Андерсена,засели в глазу.Над желто-зелеными лотос-колоннами,над всякими Ассурбанипалами, —Вновь хмурился, золото-эбур,Фидиев Zeus,И на крае Негдинной – зебу,малы, как в цейс.Как же тут стиху не запутатьсямежду Муданиями и Рапаллами,Если оппозиции Марса (о наука!) —раз в пятнадцать лет,И в Эгейю у старого Кукавзять невозможно билет!Поэту что ж посоветовать? —настежь, до наголо помыслы!Отсчитывай пульс по минутам:сорок, восемьдесят, сто!Хотя бы по линзам, выгнутым и вогнутым,иначе постановило С. Т. О.Доныне, – пусть проволоки перепутаны, —мы – охотники по смолы!Где Октябрь загудел впросонкичеловечества, я учу —Собирать вдоль мировой Амазонкизолотой каучук.19 ноября 1922
Дачный бред
Так бывает в июне. Часы свечерели;Из-за липы солнце целит сквозь дом;По дачному парку – мать дочерей ли,Сводня ль питомиц ведет чередом.Еще бельмами ламп не запятнались террасы,Чайный флирт прикрывать иль мигать в преферанс…И вдруг вижу вокруг шишаки и кирасы…Если угодно, это – бред, если не смешно, это – транс.Дощатые дачи (полмиллиарда в лето)Щетинятся башней рыцарского гнезда;Стали блестят из-под модного жилета,Где-то герольда рогом свистят поезда.А мужик, с кем сейчас столкнулся в двери я,Из кабачка «Трех бродяг» под утесом виллан…И в ветре поет, ревет жакерия,Чу! косы о меч! у! тела на тела!Так бывает в бреду. Но часы свечерели,Бициклетам не шаркать, авто не гудеть,Чтоб в беседках, раздвинув жемчуга ожерелий,Дачным франтам соседок целовать меж грудей.8 июля 1922
Стихотворения, не включавшиеся В. Я. Брюсовым в сборники
1891—1924
Поэзия
Ты знаешь, чью любовь мы изливаем в звуки?Ты знаешь, что за скорбь в поэзии царит?То мира целого желания и муки,То человечество стремится и грустит.В моленьях о любви, в мучениях разлукиНе наш, а общий стон в аккордах дивных слит.Страдая за себя, мы силою искусстваВ гармонии стиха сливаем мира чувства.18 ноября 1891
Поэзия
Поэзия везде. Вокруг, во всей природе,Ее дыхание пойми и улови —В житейских мелочах, как в таинстве любви,В мерцаньи фонаря, как в солнечном восходе.Пускай твоя душа хранит на все ответ,Пусть отразит весь мир природы бесконечной;Во всем всегда найдет блеск красоты предвечнойИ через сумрак чувств прольет идеи свет.Но пусть в твоей любви не будет поклоненья:Природа для тебя – учитель, не кумир.Твори – не подражай.– Поэзия есть мир,Но мир, преломленный сквозь призму вдохновенья.23 мая 1892
* * *
Я за то свою мысль ненавижу,Что в холодном кристалле ееЯ вчерашнее счастье своеБеспощадно развенчанным вижу.Я за то презираю себя,Что сегодня, как скучную сказку,Осмею я безумную ласкуИ тот миг, где я плакал, любя.И что страстных признаний порывы,Что мечты вдохновенный полетЯ сочту за безмолвный расчетИ за пафос заученно-лживый.17 апреля 1893
При посылке П. Верлену перевода «Романсов без слов»
Еще покорный ваш вассал,Я шлю подарок сюзерену,И горд и счастлив тем, что СенуГранитом русским оковал.23 ноября 1894
Тема предчувствий
ЗигзагиВолныОтвагиПолны,И сагиЛуныВо влагеСлышны!ЗапретаВ искусствоМне нет.И этоПредчувствийСонет.26 ноября 1894
* * *
Здесь же, в театре, когда-то с тобойТак же следил я за шумной толпой,Так же ловил незнакомые взгляды,Чьи-то движенья и чьи-то наряды.Нынче и ты здесь смешалась с толпой.Ныне безмолвно слежу за тобой.Точно у цепи порвалися звенья,Точно оборвана нить единенья,Чужды друг другу – бредем мы одни…Или в золе догорели огни?Или растерлись в песчинки каменья?Или, и правда, оборваны звенья?28 ноября 1894
* * *
Чужда мне красота раскинутых степей,Невнятен ропот океана.Мне ближе улица с мерцаньем фонарейВо мгле ненастного тумана.Я не могу любить беспечное дитя,Кто чарам отдается слепо.Мой идеал! В любовь играешь ты шутя,О, дочь порока иль вертепа!И молча я смотрю на символы любви,Не подходя к распятью.Христос! Забудь меня, напрасно не зови,Оставь меня проклятью!29 ноября 1894
* * *
Гнутся высокие лотосы,До неба высятся маки,И воскрешенные образыМедленно бродят во мраке.Ночь, где Адамовы головыМашут крылами вампира, —Где от полета тяжелогоЗыблется зеркало мира!Стонешь и бьешься в усилииГрез разорвать вереницы,Ширятся черные лилииКуполом бледной гробницы.30 ноября 1894
* * *
У друга на груди забылася онаВ каюте, убранной коврами и цветами,И первый сон ее баюкала волнаСозвучными струями.На чуждом берегу она пробуждена,Ни паруса вдали над синими волнами,И безответная мерцает тишинаНад лесом и полями.Она покинута! И на пыли дорог,Упав, она лежит, рыдая, пламенея,То мщение зовет, то молит за Тезея.А из лесу меж тем выходит юный бог,Вот, в шкуре тигровой, в гирлянде виноградной,Он, очарованный, стоит над Ариадной.3 декабря 1894
* * *
Что за тени: ты ли, греза?Ты ли, дума о былом?Точно листьями березаШевельнулась за стеклом.И прозрачные узоры,Расплетаясь на полу,Шелохнули жизнью мглу,Обманули светом взоры.Что за грезы, что за звуки,Что за тени под окном?Ты ли, дума о былом,Ты ль, мелодия разлуки!Легкой сеткою березыРазбивается луна.Что за звуки, что за грезы,Что за тени у окна!12 декабря 1894
* * *
Печален был туманный взор,Слова невнятны и коротки,А я разглядывал узорПеребегающей решетки.И был мне чуждым этот миг,Слова упреков, обвиненья…Казалось, звук речей твоихЧуть долетал из отдаленья.И поднял я к тебе глаза,Прощаясь с бронзовой решеткой.Твой взор глядел темно и кротко,И в нем дробилася слеза.14 декабря 1894
* * *
Сегодня мертвые цветыИз пышной вазы вынимая,Я увидал на них мечты,Твои мечты, о дорогая!Весь вечер здесь мечтала ты,Благоухание вдыхая, —И мысль твоя, еще живая,Порхнула в свежие листы.Стою смущенный богомольно,И в грезах высится невольноВокруг меня забытый храм.Звучит божественное пенье,И я ловлю твои движенья,Твои молитвы к небесам.Декабрь 1894
* * *
Мне дорог весь мир.От неба до небаПротянуты звонкие нити.Болотная лилия,Пыльная роза,Цветы, и венки, и гирляндыСкользят и спускаются,Тихо касаютсяЛегких, чуть видимых струн.Дивная музыка —Тайны гармонииЧуть пробуждаются,Тихо качаютсяВ тенях безмолвной души.От сердца до небаПротянуты звонкие струны.Мне дорог весь мир.Декабрь 1894
Кучи свезенного снега
Кучи свезенного снега.Лужи, ручьи и земля…Дышит весенняя негаВ этом конце февраля.Образы, ночи греховнойГаснут и тают, как сон;Сердцу привольно – и словноПрошлому я возвращен.Прежним беспечным мальчишкойЯ пробираюсь домой,Ранец сжимаю под мышкой,Шлепаю в воду ногой.Счастье-то! нынче суббота!Завтра – раздолье игре,Завтра война и охотаБудут у нас на дворе.Мы заготовили копья,Сделали ружей запас(Грязные снежные хлопьяПулями служат у нас).План я устрою счастливо,Смело врагов разобью —И отпирую на дивоНовую славу свою…Веря грядущей победе,Мчусь я по лужам домойИ на беспечных соседейБрызжу и брызжу водой.В воздухе ж юная нега,Всюду следы февраля,Кучи свезенного снега,Лужи, ручьи и земля.24 февраля 1895
* * *
Слово бросает на камни одни бестелесные тени,В истине нет ни сиянья, ни красок, ни тьмы.Четко шаги раздаются, и мыТихо проходим ступениВсех заблужденийК двери тюрьмы.6 марта 1895
В библиотеке
Это было однажды… то было лишь раз.Я лишь раз сознавал, что мы близки…Этот час?.. Он один был действительный час,Все другие – поблеклые списки!Уловив за ресницами проблески глаз,Мы боялись желанных объятий,Но бегущая стрелка замедлила час,Замерла на ночном циферблате.Золотистые тени подернули нас.Мы искали… мы смутно дышали,Мы стремились, бояся достигнуть… и часПрозвенел в отуманенной дали.Это было однажды… то было лишь раз.Ожиданья… томленья… и муки,Разгоревшийся взор за туманом погас,И сплелись задрожавшие руки.О! Ты помнишь заветно мистический час,Тайный час на ночном циферблате.Мы слетели во глубь отуманенных глаз,Мы дышали ответом объятий.Золотистые тени подернули нас…Ожиданья, томленья и муки,Разгоревшийся взор за туманом погас,И сплелись задрожавшие руки.Март 1895
* * *
Призрак луны непонятен глазам,Прошлое дымкой тумана повито.В траурных платьях безмолвная свита,Лица закрыты, идет по пятам.Призрак луны непонятен глазам,Хочешь всмотреться… Но тщетно! но тщетно!Лиц незаметно, идут безответно,В траурных платьях идут по пятам.С берега к берегу веют вопросы,Шепчет камыш – но вечерние росыВместе с туманом легли по цветам.К небу восходят холмы и утесы,Смутные тайны идут по пятам,Призрак луны непонятен глазам.Март 1895
* * *
Светлым гаснущим закатомДаль небес озарена,И на небе розоватомДышит ранняя луна.Дышит, смотрит: всюду ясно,Говор, топот, шум колес…«Где ты, сумрак безучастный!Аромат теней и роз!Ночью – страстная вакханка,В блеске дня я всем смешна…»И на небе чужестранкаДышит бледная луна.Апрель 1895
* * *
Умрем в объятиях полночной тишины!Я так утомлена, а ты однообразен,Желании давно расплетены,И разговор бессвязен.Умрем в объятиях полночной тишины.И вспомнится мне ночь… Немая мгла кругом.Он также рядом спит с улыбкою беспечной…Душа полна и страхом, и стыдом,И скорбью бесконечной.Кругом молчание, немая мгла кругом.Идет за часом час – все ближе новый день.Рассвет так страшен мне – так страшнопробужденье.Закрыв глаза, я вся ложуся в тень,Ищу минутного забвенья…Рассвет неумолим – все ближе, ближе день.О, если б ночь могла повиснуть навсегда!О, если б и душа была бы тьмой одета!Но день идет, мой первый день стыда,Горят лучи рассвета.Все кончено… он здесь… он здесь и навсегда!30 апреля 1896
* * *
Белеет ночь. Деревья сквераГигантским мохом поднялись.Вот из-за крыш луна-химераПриозарила светом высь.И в фосфорическом сияньиОткрылся бледный мир чудес:Дома стоят, как изваянья,Висит, как полог, свод небес.Как декорации феерий,Деревья тянутся к луне.И кто-то есть в пустынном сквере,Поднявший руки к вышине.1 мая 1896
* * *
Небо задернула бледная пленка,Солнце мигает, и солнце бледно…Мой дорогой, посмотри же в окно!Сердце, беспечное сердце ребенка,Снова счастливо и снова полно —Этой минуты ждала я давно!Знаешь, в сиянии солнца мне стыдно,Знаешь, во мгле и с тобой мне смешно.Этой минуты ждала я давно.Мне хорошо, никому не завидно…Сердце беспечно, и сердце полно…Мой дорогой! Посмотри же в окно!1 мая 1895
* * *
За годами год, девятнадцатый годВисит надо мною недвижимый свод,Недвижимый свод неподвижной тюрьмы,Обвеянный Ужасом Тьмы…За годами год вереницею лет —Висит надо мною бесформенный бред,И с дикою грезой напрасна борьба —Кошмар не оставит раба.В усильях проснуться всегда истомлен,Я снова хочу погрузиться в тот сон,Где тени видений покинут меня,Чтоб утром проснуться для дня.Но нет возвращенья ко сну моему,В неясном кошмаре я вижу тюрьму,И сам узнаю свой бесформенный бред,И бьюсь – и спасения нет…Я сам сознаю, что немного минутПродлится кошмар, но минуты бегут,Я годы считаю, и время идет,Идет девятнадцатый год.Май 1895
