Полная версия
Купить и скачатьДобавить В библиотеку
Полное собрание стихотворений
Автор:
Год написания книги: 2009
Тэги:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Октавы
I
Вот я опять поставлен на эстрадеКак аппарат для выделки стихов.Как тяжкий груз, влачится в прошлом сзадиБессчетный ряд мной сочиненных строф.Что ж, как звено к звену, я в длинном рядеПрибавить строфы новые готов.А речь моя привычная лукавоСама собой слагается октавой.II
Но чуть стихи раздались в тишине,Я чувствую, в душе растет отвага.Ведь рифмы и слова подвластны мне,Как духи элементов – зову мага.В земле, в воде, в эфире и в огнеОн заклинает их волшебной шпагой.Так, круг магический замкнув, и яЗову слова из бездн небытия.III
Сюда, слова! Слетайтесь к кругу темы.Она, быть может, не совсем нова.Любовь не раз изображали все мы,Исчерпав все возможные слова.Но я люблю не – новые проблемы!Узор тем ярче, чем бледней канва.Благодарю тот парадокс, которыйМне подсказал затейные узоры.IV
И вот во мгле, лучом озарена,Встает картина: девушка пониклаНад милым маленьким письмом; онаВ него вникать за эти дни привыкла.Сидит задумчива, бледна, грустна,Пред ней проходят все виденья циклаЕе скорбей – и первый поцелуй,Во тьме ветвей, как говор близких струй.V
И первый вечер жгучей страстной встречи,Тот страшный час, где двое лишь одно,Когда бессвязны и безумны речиИ души словно падают на дно.Упали вольно волоса на плечи,И хочется, чтоб стало вдруг темно,И нет стыда, а только трепет счастьяВпервые познанного сладострастья.VI
Потом – письмо, и этот поздний час,Когда она сидит одна в томленьи,Давно известен и не нов рассказ!Но вдумайтесь в жестокое значеньеПривычных образов, знакомых фраз!Жизнь каждого – одни и те же звенья.Но то, что просто в ряде слов звучит,В действительности жизнь, как яд, мертвит.VII
Что просто – странно! – этого заветаНе забывайте! он – жестоко прав!Мне ж пусть концом послужит правда эта!Составил я покорно шесть октав,Теперь седьмая – мной почти допета,Я, эту форму старую избрав,Сказал, что по канве узоры вышью,И нитку рву на узелок двустишью!<1918>
* * *
В тихом блеске дремлет леска;Всплеск воды – как милый смех;Где-то рядом, где-то близкоСвищет дрозд про нас самих.Вечер свеж – живая ласка!Ветра – сладостен размах!Сколько света! сколько лоска!Нежны травы, мягок мох…Над рекой – девичья блузка,Взлет стрекоз и ярких мух…Волшебство – весь мир окрестный;Шелест речки, солнца свет…Запах, сладко-барбарисный,Веет, нежит и язвит.Шепчет запад, ярко-красный,Речи ласки, старый сват,Кроя пруд зелено-росный,Словно храм лазури свод,И лишь ветер нежно-грустныйЗнает: тени нас зовут.1918
После сенокоса
Цветы подкошенные,Рядами брошенные,Свой аромат,Изнемогающие,В лучах сгорающие,Дыша, струят.С зенита падающий,Паля, не радующий,Нисходит зной,Рожден бездонностямиНад утомленностямиТоски земной.Вздох ветра веющего,Вдали немеющего,Порой скользит,И роща липовая,Печально всхлипывая,Листвой шумит.Да птицы взвизгивающие,Сноп искр разбрызгивающие,Взрезают гладь…Цветы отпраздновали!Не сна бессвязного лиТеперь им ждать?Зима придвинулася…Уже раскинуласяТоска вокруг…И ночь застенчивая,Борьбу увенчивая,Покроет луг.1918
Светоч мысли
Венок сонетов
I. Атлантида
Над буйным хаосом стихийных силЗажглось издревле Слово в человеке:Твердь оживили имена светил,Злак разошелся с тварью, с сушей – реки.Врубаясь в мир, ведя везде просеки,Под свист пращи, под визги первых пил,Охотник, пастырь, плужник, кто чем был, —Вскрывали части тайны в каждом веке.Впервые, светоч из священных словЗажгли Лемуры, хмурые гиганты;Его до неба вознесли Атланты.Он заблистал для будущих веков,И с той поры все пламенней, все ширеСияла людям Мысль, как свет в эфире.II. Халдея
Сияла людям Мысль, как свет в эфире;Ее лучи лились чрез океан —Из Атлантиды в души разных стран;Так луч зенита отражен в надире!Свет приняли Китай и Индостан,Края эгейцев и страна Наири,Он просверкал у Аймара и в Тире,Где чтим был Ягве, Зевс и Кукулкан.И ярко факел вспыхнул в Вавилоне;Вещанья звезд прочтя на небосклоне,Их в символы Семит пытливый влил.Седмица дней и Зодиак, – идеи,Пребудут знаком, что уже в ХалдееИсканьем тайн дух человека жил.III. Египет
Исканьем тайн дух человека жил,И он сберег Атлантов древних тайны,В стране, где,просверлив песок бескрайный.Поит пустыню многоводный Нил.Терпенье, труд, упорный, чрезвычайный.Воздвигли там ряд каменных могил,Чтоб в них навек зов истины застыл:Их формы, грани, связи – не случайны!Египет цели благостной достиг,Хранят поныне плиты пирамидыЖивой завет погибшей Атлантиды.Бог Тот чертил слова гигантских книг,Чтоб в числах три, двенадцать и четыреМощь разума распространялась в мире.IV. Эллада
Мощь разума распространялась в мире —Египет креп, как строгое звено,Но было людям жизнь понять даноИ в радости: в резце, в палитре, в лире.Влилась в века Эллада, как вино, —В дворцовой фреске, в мраморном кумире,В живом стихе, в обточенном сапфире,Явя, что было, есть и суждено.Но, строя храмы, вознося колонны,Могла ль она забыть зов потаенный,Что край Осириса ей повторил?Шел Эллин к знанью по пути мистерий, —Но дух народа блеск давал и вере,Прекрасен, светел, венчан, златокрыл.V. Эллинизм и Рим
Прекрасен, светел, венчан, златокрыл,Цвел гений Греции. Но предстоялоСпаять в одно – халдейские началаИ мысли эллинской священный пыл.Встал Александр! Все ж Року было малоФалангой всюду созданных горнил;И вот, чтоб Рим весь мир объединил,Медь грозных легионов застонала.В те дни, как Азия спешила взятьДар Запада, и каждый край, как призма,Лил, преломляя, краски эллинизма,К завоеванью всей вселенной – ратьВел Римлянин; при первом триумвиреОн встал, как царь, в торжественной порфире.VI. Римская империя
Он встал, как царь, в торжественной порфире,Укрыв под ней весь мировой простор,От скал Сахары до Шотландских гор,От врат Мелькарта до снегов Сибири.Столетий и племен смиряя спор,Сливая голоса в безмерном клире,Всем дав участье на вселенском пире,Рим над землей свое крыло простер.Все истины, что выступали к свету, —Под гул побед, под сенью римских прав,.Переплавлялись властно в новый сплав.Вела Империя работу эту,Хоть вихрь порой величья не щадил,Хоть иногда лампады Рок гасил.VII. Переселение народов
Хоть иногда лампады Рок гасил,Рим до конца исполнил труд владыки,Он был свершен, когда, под вопль и крики,Сонм варваров Империю свалил.Народы хлынули, свирепы, дики;Мрак разостлался, тягостен, уныл;Казалось: луч наук навек почил;И тщетно трон свой высил Карл Великий.Но в мгле крушений отблеск золотойИскал путей, везде сверкал мечтой,Под стук мечей, под грозный скок валькирий.Меж камней, бывших кесарских палат,Под робкий свет монашеских лампадДух знанья жил, скрыт в тайном эликсире.VIII. Средние века
Дух знанья жил, скрыт в тайном эликсире,Поя целебно мутный мрак веков.Пусть жизнь была сплошной борьбой врагов,Пусть меч звенел в бою и на турнире, —Искал алхимик камень мудрецов,Ум утончался в преньях о вампире,Познать творца пытался богослов, —И мысль качала мировые гири.Монах, судейский, рыцарь, менестрель, —Все смутно видели святую цель,Хоть к ней и шли не по одной дороге.В дни ужасов, огня, убийств, тревоги,Та цель сияла, как звезда: онаВо все века жила, затаена.IX. Возрождение
Во все века жила, затаена,И жажда светлых, благостных веселий.Настали сроки: струны вновь запели,И краски вновь зардели с полотна.Из дряхлой Византии в жизнь – веснаВошла, напомнив о любви, о теле;В своих созданьях Винчи, РафаэлиБлеск бытия исчерпали до дна.Те плыли за Колумбом в даль Америк,Те с Кортецом несли на чуждый берегКрест, чтоб с ним меч победно пронести.Стремились все – открыть, изобрести,Найти, создать… Царила в эти годыНадежда – вскрыть все таинства природы.X. Реформация
Надежда – вскрыть все таинства природы —Мир к высшей тайне привела, – и богВосстал над бурей будничных тревог,Над сном народов, над игрушкой моды.За громом Лютера прошли походыГустава, Тилли; снова сумрак, строг,Окутал землю, и военный рогК войне за веру звал из рода в роды.Промчался Кромвель; прогремела НочьВарфоломея; люди в пытках гибли;Стал дыбой – крест, костром – страницы Библий.Но Истина, исканий смелых дочь,Жива осталась в вихрях непогоды;К великой цели двигались народы.XI. Революция
К великой цели двигались народы.Век философии расцвел, отцвел;Он разум обострил, вскрыл глуби золИ людям вспыхнул маяком свободы.Упали с гулом вековые своды,Был свергнут в бездну старый произвол,Поток идей разлился, словно воды,Что в марте затопляют луг и дол.Гудели волны буйного потока,Ученье братства разнеся широко,Под знамя воли клича племена.Бороться с правдой силился напрасноДержавный Север: под зарницей красной,Шумя, Европу обняла война.XII. Наполеон
Шумя, Европу обняла война,Глася: «Мир хижинам и гибель тронам!»Пусть эта брань потом Наполеоном,В дыму побед, была усмирена.Навек осталась вскрытой глубина;Над ней теперь гудело вещим звоном —Все то, об чем шептали лишь ученымНамеки книг в былые времена.Ваграм и Дрезден, Аустерлиц и Иена,Вы – двух начал таинственная смена;Толпе открыли вы свободный путь.Народ рванулся ветром тайн дохнуть…Но не давал дышать им в полной мереВсе ж топот армий, гулы артиллерий.XIII. Девятнадцатый век
Все ж топот армий, гулы артиллерийЗатихли; смолк войны зловещий звон;И к знанью сразу распахнулись двери,Природу человек вдруг взял в полон.Упали в прах обломки суеверий,Наука в правду превратила сон:В пар, в телеграф, в фонограф, в телефон,Познав составы звезд и жизнь бактерий.Античный мир вел к вечным тайнам нить;Мир новый дал уму власть над природой;Века борьбы венчали всех свободой.Осталось: знанье с тайной съединить.Мы близимся к концу, и новой эреНе заглушить стремленья к высшей сфере.XIV. Мировая война XX века
Не заглушить стремленья к высшей сфереИ буре той, что днесь шумит кругом!Пусть вновь все люди – злобный враг с врагом.,Пусть в новых душах вновь воскресли звери.На суше, в море, в вольной атмосфере,Везде – война, кровь, выстрелы и гром…Рок ныне судит неземным судомПозор республик лживых и империй!Сквозь эту бурю истина пройдет,Народ свободу полно обрететИ сам найдет пути к мечте столетий!Пройдут бессильно ужасы и эти,И Мысль взлетит размахом мощных крылНад буйным хаосом стихийных сил!XV. Заключение
Над буйным хаосом стихийных силСияла людям Мысль, как свет в эфире.Исканьем тайн дух человека жил,Мощь разума распространялась в мире.Прекрасен, светел, венчан, златокрыл,Он встал, как царь в торжественной порфире.Хоть иногда лампады Рок гасил,Дух знанья жил, скрыт в дивном эликсире.Во все века жила, затаена,Надежда – вскрыть все таинства природы,К великой цели двигались народы.Шумя, Европу обняла война…Все ж топот армий, громы артиллерийНе заглушат стремленья к высшей сфере.<1918>
«Пора! Склоняю взор усталый…»
И утлый челн мой примет вечность
В неизмеримость черных вод…
Urbi et OrbiПора! Склоняю взор усталый:Компас потерян, сорван руль,Мой утлый челн избит о скалы…В пути я часто ведал шквалы,Знал зимний ветер одичалый,Знал, зноем дышащий, июль…Давно без карты и магнитаКручусь в волнах, носим судьбой,И мой маяк – звезда зенита…Но нынче – даль туманом скрыта,В корму теченье бьет сердито,И чу! вдали гудит прибой.Что там? Быть может, сны лагуныМеня в атолле тихом ждут,Где рядом будут грезить шкуны?Иль там, как сумрачные струны,Стуча в зубчатый риф, буруныНад чьей-то гибелью взревут?Не все ль равно! Давно не правлю,Возьмусь ли за весло теперь,Вновь клочья паруса поставлю?Нет! я беспечность в гимне славлю,Я полюбил слепую травлю,Где вихрь – охотник, сам я – зверь.Мне сладостно, не знать, что будет,Куда влечет меня мой путь.Пусть прихоть бури плыть принудит —Опять к бродячим дням присудитИль в глуби вечных вод остудитВ борьбе измученную грудь!Пора! спеши, мой челн усталый!Я пристань встречу ль? утону ль? —Пою, припав на борт, про скалы,Про все, что ведал я, про шквалы,Про зимний ветер одичалый,Про, зноем дышащий, июль!15 марта 1919
Вступление
Жизнь кончена, я это сознаю,Нет больше целей, нет надежд свободных,Пора пересказать всю жизнь своюВ стихах неспешных, сжатых и холодных.Мне – сорок шесть. За эти годы яЛюдей значительных встречал немало(Меж ними были и мои друзья),Судьба меня нередко баловала,Я видел много стран, и сквозь окноТри революции мог наблюдать я жадно,Испить любовь мне было сужденоИ все мученья страсти беспощадной.И все прошло, и все я пережил,И многих нет, с кем я сидел на пире…Смотрю спокойно на ряды могилИ больше ничего не жду я в мире.20 марта 1919
Праздник труда
Гимн Первого мая 1919 года
На сонных каналах ВенецииКолышут весло гондольеры;С весной пробуждаются в ГрецииАнтичных столетий Химеры;Смеется беспечная Франция,Сбор золота щедро посеяв;Мне кажется: в пламенном танце я,Взглянув за зубцы Пиренеев;Грозясь, торжествует Британия,По свету суда рассылая…Как будто и кровь и страданияЗабыты пред праздником Мая!Но лишь единому народу,Ликуя, можно встретить Май:Тому, кто новую свободуВвел радостно в свой старый край;Тому, кто создал, первый в мире,Свою Республику Труда, —И мая Первого на пиреОн вправе первым быть – всегда!Что день, исчезают бесследноеБезумства, царившие долго;Проносятся залпы последниеНад Вислой, над Бугом, над Волгой;Кончается бред неестественный,Пять лет всех томивший сурово;Выходят из пропасти бедственнойЗаветные тени былого;Вновь людям звучит все державнее:«Свобода!—Равенство!—Братство!»Кровавое время недавнееСтрашит, как в мечтах святотатство…Но лишь единому народу,Ликуя, можно встретить Май:Тому, кто новую свободуВвел радостно в свой старый край;Тому, кто создал, первый в мире,Свою Республику Труда, —И мая Первого на пиреОн вправе первым быть – всегда!Из праха встает, что разрушено:Селения, фабрики, школы.Пусть море из слез не осушено:Жизнь кличет на подвиг тяжелый.Вот снова машины стогудныеЗавыли в казармах стооких,Воскресли часы многотрудныеПод взорами стражей жестоких;И, хитро таясь, но уверенно,Вновь частую сеть капиталаНезримые руки – размеренноБросают в толпу, как бывало…И лишь единому народу,Ликуя, встретить можно Май:Тому, кто новую свободуВвел радостно в свой старый край;Тому, кто создал, первый в мире,Свою Республику Труда, —И мая Первого на пиреОн вправе первым быть – всегда!30 апреля 1919
Труд
В мире слов разнообразных,Что блестят, горят и жгут, —Золотых, стальных, алмазных, —Нет священней слова: «Труд!»Троглодит стал человекомВ тот заветный день, когдаОн, сошник повел к просекам,Начиная круг труда.Все, что пьем мы полной чашей,В прошлом создано трудом:Все довольство жизни нашей,Все, чем красен каждый дом.Новой лампы свет победный,Бег моторов, поездов,Монопланов лет бесследный,Все – наследие трудов!Все искусства, знанья, книги —Воплощенные труды!В каждом шаге, в каждом мигеЯвно видны их следы.И на место в жизни правоТолько тем, чьи дни – в трудах:Только труженикам – слава,Только им – венок в веках!Но когда заря смеется,Встретив позднюю звезду, —Что за радость в душу льетсяВсех, кто бодро встал к труду!И, окончив день, усталый,Каждый щедро награжден,Если труд, хоть скромный, малый,Был с успехом завершен!1919
Первый привет
Николаю Минаеву
…а в миг паденья —
Взгляд, лишь взгляд один, без сожаленья!
Urbi et ОrbiИздревле сладостный союз…
ПушкинГоды делят нас и поколенья:Дышишь ты весной, мгновенным маем, —Я последние считаю звеньяЦепи той, что все мы не снимаем.Но и ты, как я, на утре чистом,Зов заветный слышал в полумраке.—Голос Музы, – над путем росистым,Там, где тени, тайны, сон и маки.И пока ты – на тропе священной,И твой взор надеждой вещей блещет, —Над тобой скольжу я неизменно,И в руке моей – венец трепещет.3 августа 1919
* * *
Что день, то сердце все усталейСтучит в груди; что день, к глазах —Тусклей наряд зеленых далейИ шум и смутный звон в ушах;Все чаще безотчетно давит,Со дна вставая, душу грусть,И песнь, как смерть от дум избавит,Пропеть я мог бы наизусть.Так что ж! Еще работы много,И все не кончен трудный путь.Веди ж вперед, моя дорога,Нет, все не время – отдохнуть!И под дождем лучей огнистых.Под пылью шумного путиМне должно, мимо рощ тенистых,С привала на привал идти.Не смею я припасть к фонтану,Чтоб освежить огонь лица,Но у глухой судьбы не стануПросить пощады – до конца!Путем, мной выбранным однажды,Без ропота, плетясь, пойдуИ лишь взгляну, томясь от жажды,На свежесть роз в чужом саду.1919
У цели
Еще немало перекрестков,И перепутий, и путей!Я много схоронил подростков,В могилу проводил детей.Летами я не стар, но многоИ видено и свершено,И завела меня дорогаЗа цель, манившую давно.Теперь ступил я за пределыСвоей младенческой мечты.Что впереди? Мне скажут: целыйМир, полный вечной красоты!Но все, что будет, неизбежно,Непрочны краски новизны,И путнику с вершины снежнойДолины далеко видны.Быть может, не скудеют силы,Но повторенья мучат ум;Все чаще тихий сон могилыПленительней, чем яркий шум.Соблазн – последний срок исчислитьДуше порой неодолим,И в жажде – не желать, не мыслить,Я тайно упиваюсь им!<1919>
* * *
Сложив стихи, их на год спрятать в столСоветовал расчетливый Гораций.Совет, конечно, не всегда тяжелИ не подходит для импровизаций.Хотя б поэт был мощен, как орел,Любимцем Аполлона, Муз и Граций, —Не сразу же божественный глаголЗажжет в нем силу мощных декламации!Пусть он всю ловкость в рифмах приобрелИ в выборе картин для декораций;Пусть он и чувство для стихов нашел,Всем нужны образы для иллюстраций:Диван и лампа иль холмы и дол,Ряды гранитов иль цветы акаций…Но я собрал с усердьем мудрых пчел,Как мед с цветов, все рифмы к звуку «аций»,Хоть не коснулся я возможных золИ обошел немало разных наций.Теперь мне предоставлен произволИзбрать иную рифму вариаций.Что скажете, когда возьмусь за умИ дальше поведу свой стих с любовью?Поэт, поверьте, не всегда угрюм,И пишет он чернилами, не кровью.Но все ж он любит голос тайных дум,И их не предает он суесловью.Но мир ведь призрак, объясняет Юм,И вот, стихи слагая по условью,Он смело отдается чувствам двум:Веселью и душевному здоровью.И рифмовать он может наобумСтих за стихом, не шевельнувши бровью.На нем надет охотничий костюм,Он мчится на коне в леса, к становью,За ним мечта спешит, как верный грум,Чрез изгородь, по пашням или новью,И метко бьет львов, тигров или пум,Гоня оленя к тайному низовью…Но будет! Этих рифм тяжелый шумТерзать придет с упреком к изголовью.<1919 >
* * *
Мелькают дни, и с каждым новым годомМне все ясней, как эта жизнь кратка;Столетия проходят над народом,А восемьдесят лет – срок старика!Чтоб все постичь, нам надобны века.Мы рвемся к счастью, к тайнам и свободам,И все еще стоим пред первым входом,Когда слабеет смертная рука.Нам призрак смерти предстает, ужасный,Твердя, что все стремления напрасны, —Отнять намерен горе и печаль.Но нет! Он властен заградить дыханье,Но мысль мою, мои мечты, сознаньеЯ унесу с собой – в иную даль!<1919>
Знакомый стих
EXPOSITIO[64]
Знакомый стих любимого поэта!Он прозвучал, и вот душа – ясней,Живым лучом властительно согрета,Скользнувшим отблеском далеких, милых дней!Слова поэта – магия печали:В них мир таится мыслей и картин,И часто словно разверзает далиМечтам – одна строфа иль стих один.И как в зерне скрывается растенье —И стебль, и листья, и цветы, и плод,Так и в стихе затаено виденье, —Как семя, пав, оно в душе растет.EXOUIUM[65]
Вслед за картиной движется другаяИ ряд еще, во, сладостно-слитаС мечтой поэта – (раня) и сверкая, —Встает далекой юности мечта!Я помню тот же стих; к знакомой книгеПриникли мы, счастливые, вдвоем.И были полны вкрадчивые мигиВозникшим, как заклятие, стихом.Он подсказал нам все, что мы таили,Он объяснил, что в нас самих живет,Нас подчинил своей чудесной силе,Как Паоло с Франческой – Ланчелот!Знакомый стих любимого поэта,С тобой навек сплел эти миги я,Диван высокий, тайны полусветаИ сладкий миг желанного ответа,Крик радостный души: твоя! твоя!1919
Набросок
Все роковое божественно,Прав победитель всегда!Пусть он ступает торжественно —Пей упованье стыда!С ней, с неизменной, с возлюбленной,Вот он на ложе любви!Дерзостно с жертвой погубленнойЖгучие нити не рви.Ты диадемой венчаешься,Алые розы надень.Пусть от огней опьяняешься,Нежит и хмурая тень.Нежит мученье последнее —Плакать растоптанной в прах…Ты торжествуешь победнееС черным моленьем в зрачках.1917 или 1919
* * *
Я доживаю полстолетья,И на событья все яснейМогу со стороны смотреть я,Свидетель отошедших дней.Мое мечтательное детствоКасалось тех далеких лет,Когда, как светлое наследство,Мерцал «Реформ» прощальный свет.И, мальчик, пережил, как быль, яТе чаянья родной земли,Что на последние усильяВ день марта первого ушли.Потом упала ризой чернойНа всю Россию темнота,Сдавила тяжко и позорноВсех самовластия пята.Я забывал, что снилось прежде,Я задыхался меж других,И верить отвыкал надежде,И мой в неволе вырос стих.О, как забилось сердце жадно,Когда за ужасом ЦусимПромчался снова вихрь отрадныйИ знамя красное за ним!Но вновь весы судьбы качнулись,Свободы чаша отошла.И цепи рабства протянулись,И снова набежала мгла.Но сердце верило… И сноваГром грянул, молнии зажглись,И флаги красные суровоВзвились в торжественную высь.Простой свидетель, не участник,Я ждал, я верил, я считал…1919
* * *
Я вырастал в глухое время,Когда весь мир был глух и тих.И людям жить казалось в бремя,А слуху был ненужен стих.Но смутно слышалось мне в безднахНевнятный гул, далекий гром,И топоты копыт железных,И льдов тысячелетних взлом.И я гадал: мне суждено лиУвидеть новую лазурь,Дохнуть однажды ветром волиИ грохотом весенних бурь.Шли дни, ряды десятилетий.Я наблюдал, как падал плен.И вот предстали в рдяном свете,Горя, Цусима и Мукден.Год Пятый прошумел, далекойСвободе открывая даль.И после гроз войны жестокойБыл Октябрем сменен февраль.Мне видеть не дано, быть может,Конец, чуть блещущий вдали,Но счастлив я, что был мной прожитТоржественнейший день земли.Март 1920
* * *
Пусть вечно милы посевы, скаты,Кудрявость рощи, кресты церквей,Что в яркой сини живут, сверкая, —И все ж, деревня, прощай, родная!Обречена ты, обречена тыЖелезным ходом судьбы своей.Весь этот мирный, весь этот старый,Немного грубый, тупой укладПомеркнуть должен, как в полдень брачныйРассветных тучек узор прозрачный,Уже, как громы, гудят удары,Тараны рока твой храм дробят.Так что ж! В грядущем прекрасней будетЗемли воскресшей живой убор.Придут иные, те, кто могучи,Кто плыть по воле заставят тучи,Кто чрево пашни рождать принудят,Кто дланью сдавят морской простор.Я вижу – фермы под вязью кленов;Извивы свежих цветных садов;Разлив потоков в гранитах ярок,Под легкой стаей моторных барок,Лес, возращенный на мудрых склонах,Листвы гигантской сгущает кров.Победно весел в блистаньи светов,Не затененных ненужной мглой,Труд всенародный, труд хороводный,Работный праздник души свободной,Меж гордых статуй, под песнь поэтов,Подобный пляске рука с рукой.Ступив на поле, шагнув чрез пропасть,Послушны чутко людским умам,В размерном гуле стучат машины,Взрывая глыбы под взмах единый,И, словно призрак, кидают лопастьС земли покорной ввысь, к облакам.22 июля 1920
Бессонная ночь
За окном белый сумрак; над крышамиЗвезды спорят с улыбкой дневной;Вскрыты улицы темными нишами…– Почему ты теперь не со мной?Тени комнаты хищными птицамиВсе следят, умирая в углах;Все смеются совиными лицами;Весь мой день в их костлявых когтях.Шепчут, шепчут: «Вот – мудрый,прославленный,Эсотерик, кто разумом горд!Он не гнется к монете заржавленной,Не сидит он меж книг и реторт!Юный паж, он в наивной влюбленностиПозабыл все морщины годов,Старый Фауст, в зеркальной бездонностиОн das Weiblicht[66] славить готов.Любо нам хохотать Мефистофелем,В ранний час поникая во мглу,Над его бледным, сумрачным профилем,Что прижат к заревому стеклу!»– Полно, тени! Вы тщетно насмешливы!Иль для ваших я стрел уязвим?Вами властвовать знаю! Не те ж ли вы,Что склонялись пред счастьем моим?Вновь ложитесь в покорной предельности, —Тайте робко в улыбке дневной,Вторьте крику свободной безвольности:«Почему ты теперь не со мной!»26—27 июля 1920
* * *
Гордись! я свой корабль в Египет,Как он, вслед за тобой провлек;Фиал стыда был молча выпит,Под гордой маской скрыт упрек.Но здесь мне плечи давит тога!Нет! я – не тот, и ты – не та!Сквозь огнь и гром их шла дорога,Их жизнь сном страсти обвита.Он был как бог входящий принят;Она, предав любовь и власть,Могла сказать, что бой он кинет, —Гибель за гибель, страсть за страсть.А мы? Пришел я с детской верой,Что будет чудо, – чуда нет.Нас мягко вяжет отсвет серый,Наш путь не жарким днем согрет.Те пропылали! Как завидныИх раны: твердый взмах клинка,Кровь с пирамиды, две ехидны,Все, все, что жжет нас сквозь века!А нас лишь в снах тревожит рана,Мы мудро сроков тайны ждем.Что ж даст нам суд Октавиана,Будь даже мы тогда вдвоем!Прощай! Я в чудо верил слепо…Вот славлю смерть мечты моей.И пусть в свой день с другим у склепаТы взнежишь яд священных змей!6 августа 1920
