Честь превыше смерти. Исторические рассказы

Флаг с турецкого фрегата, который сдался Богдановичу, был единственным трофейным знаменем, захваченным русскими в Наваринском сражении. Флаг этот был представлен государю, и император пожаловал его Морскому кадетскому корпусу при следующем рескрипте: «Для сохранения памятника блистательного мужества российского флота, в битве Наваринской ознаменованного, повелеваю турецкий флаг, завоеванный кораблем “Александр Невский”, поместить в зал Морского кадетского корпуса. Вид сего флага, напоминая подвиг 7-го линейного экипажа, да возбудит в младых питомцах сего заведения, посвятивших себя морской службе, желание подражать храбрым деяниям, на том же поприще совершенным и ожидаемым от юных сынов любезного Отечества нашего при будущем их служении».

В дальнейшем Богданович находился на разных должностях: командовал портами, кораблями, бригадами, работал в Морском министерстве, был членом Адмиралтейского совета.

Умер он в 1865 году в чине адмирала.

Драться до последней возможности!

В Севастополе есть скромный, но впечатляющий памятник с лаконичной надписью: «Казарскому. Потомству в пример». Памятник был заложен всего через год после смерти офицера на средства, собранные российскими моряками. Так быстро не возвеличивали даже коронованных особ. Это был знак всенародного уважения к капитану 1-го ранга Александру Ивановичу Казарскому, который был родом из Витебской губернии.

Короткая майская ночь подошла к концу. Рассвело. На чистом небе гасли последние звезды. Восток уже окрашивался золотистым цветом. Вот-вот должно было подняться солнце. Дул легкий ветерок. Море было спокойное. Над поверхностью воды растекался пушистый туман. Слабая зыбь качала небольшое судно, идущее под верхними парусами.

На ют[4 - Ют – кормовая надстройка судна.] поднялся молодой, невысокого роста офицер в чине капитан-лейтенанта. У него было худощавое, с высоким лбом и мелкими, приятными чертами лицо. Это был командир корабля Александр Иванович Казарский.

– Какие новости, Федор Михайлович? – спросил он вахтенного офицера лейтенанта Новосильского.

– Никаких. Держим курс на восток, к румелийскому берегу. Ничего существенного замечено не было.

– Да, третий день патрулируем, а никакого намека на турецкий флот.

Бриг «Меркурий», которым командовал Казарский, вместе с фрегатом «Штандарт» и бригом «Орфей» находились в крейсерстве в районе Босфора. Задача их была простая – разведка неприятельского флота. Обо всех передвижениях кораблей противника немедленно докладывать в Сизополь, где находилась база Черноморского флота. Старшим этой группы русских кораблей был командир фрегата «Штандарт».

Шел второй год войны с Турцией. После победы союзного флота в Наваринском сражении султан Махмуд Второй не успокоился и в конце 1827 года выпустил фирман о войне с Россией, призвав всех мусульман на «джихад» – войну с неверными. В апреле 1828 года Николай Второй опубликовал манифест о начале войны с оттоманской Портой. Русская армия перешла границу и быстро оккупировала Молдавию и Валахию. В мае она форсировала Дунай у села Сатунова и взяла в осаду крепость Варну. В Закавказье русские войска, пользуясь широкой поддержкой населения, заняли Карс, Поти, Баязет. На Черноморском побережье Кавказа русские моряки высадили десант у Анапы и после месячной бомбардировки турецких укреплений овладели крепостью без штурма. В этом деле отличился бомбардирский корабль «Соперник» под командованием лейтенанта Казарского. Именно от действия его мортиры наиболее пострадала внутренняя часть крепости. Офицера наградили, присвоив ему звание капитан-лейтенанта. После Анапы Черноморский флот отправился к Варне и в конце июля заблокировал крепость с моря. И здесь отличился «Соперник» под руководством Казарского. Подойдя как можно ближе к крепости, бомбардирское судно в течение почти суток обстреливало турецкие укрепления, несмотря на сильный огонь противника. За мужество, проявленное в этом бою, Казарский был награжден золотой саблей с надписью «За храбрость». В конце 1828 года капитан-лейтенанта назначили командиром брига «Меркурий». Приняв корабль, Казарский много сделал, чтобы привести его в порядок. К весне судно было готово к плаванию. Ему стали поручать самые ответственные задания. Как правило, это было крейсерство. Вот и теперь бриг уже три дня патрулировал у берегов Турции.

14 мая 1829 года крейсеры подходили к Босфору, поближе к Константинопольскому рейду, чтобы определить, где находится турецкий флот. Впереди шел «Штандарт», за ним «Орфей» и «Меркурий».

Встало солнце. Туман рассеялся. Экипаж только успел позавтракать, как раздался крик вахтенного на салинге: «Неприятель на ветре!»

– Ишь, глаз какой острый, – сказал Казарский, отрываясь от подзорной трубы. – Тут в трубу едва видно, а он разглядел.

На «Штандарте» подняли сигнал: «Следовать за мной!» Русские корабли стали сближаться с турецким флотом. Это не было бравадой. Надо было подойти поближе, чтобы точно посчитать количество неприятельских судов и определить, куда они направляются. Расстояние до противника заметно сокращалось. Турки шли спокойно вдоль анатолийского берега, растянувшись почти на милю. Русские крейсеры повернули и пошли параллельным курсом.

На «Меркурии» командир и вахтенный офицер считали турецкие корабли.

– Шесть линейных, два фрегата, два корвета, один бриг, три тендера и еще четыре мелких судна. Всего восемнадцать, – подытожил Казарский. – Это флот, господа!

– И идет он в Константинополь, судя по курсу, – добавил Новосильский.

– Видно, идут они из Синопа, – вступил в разговор лейтенант Скарятин, старший офицер корабля, только что поднявшийся на палубу.

– Штурман, какое расстояние до противника? – спросил командир.

– Семь-восемь миль, – доложил поручик Прокофьев.

– Пора бы уже и поворачивать домой, – осторожно произнес за спиной старшего офицера мичман Притупов.

– Будем ждать сигнала старшего в отряде, – сказал Казарский и обернулся. Перед ним стояли все его четыре офицера, и лица их были сосредоточенные.

Казарский не подавал виду, но и он был встревожен тем, что они сближались с неприятелем. «Меркурий» был более тихоходным кораблем, чем «Штандарт» и «Орфей», и в случае погони ему пришлось бы туго.

И будто в ответ на его тревожные мысли сигнальщик прокричал:

– Неприятель делает поворот!

Турецкий флот начал разворачиваться в сторону крейсеров. На «Штандарте» взвился сигнал: «Каждому судну сделать курс, при котором имеет лучший ход».

– Поднять все паруса, – приказал Казарский.

Засвистела дудка боцмана, матросы побежали по вантам[5 - Ванты – снасти судового стоячего такелажа, служащие для крепления мачт с боков.]. Русские корабли развернулись и поспешили на север. Отличные ходоки «Штандарт» и «Орфей» сразу же вырвались вперед. Бриг «Меркурий», хоть и нес предельное количество парусов, стал отставать от них. Вскоре фрегат и бриг можно было видеть только с носовой части «Меркурия». А турецкие корабли приближались. Впрочем, весь флот отстал, погоню продолжили два линейных корабля.

Солнце катило над морем, забираясь все выше и выше. Становилось жарко. Волны под форштевнем[6 - Форштевень – носовая деталь набора корпуса – брус, являющийся продолжением киля вверх. Носовая оконечность судна.] корабля сверкали, играя множеством немыслимых красок. Бриг почти не качало. Казарский внимательно разглядывал в подзорную трубу турецкие корабли. Они еще были далеко, но расстояние медленно сокращалось. Впереди, где белели паруса «Штандарта» и «Орфея», раздались выстрелы, приглушенные расстоянием.

– Неприятеля хотят обмануть, мол, наша эскадра рядом, – с надеждой проговорил штурман.

– Но турок-то не отступает, – покачал головой командир, – видишь, как гонит под всеми парусами. Не понимаю, чего это они решили устроить такую погоню. Два линейных – за одним бригом!

Казарский не знал (да никто еще из русских не знал), что три дня тому назад случилось событие невероятное, из ряда вон выходящее. Произошло вот что.

После того, как в апреле в Сизополе была создана операционная база русского флота, оттуда периодически стали выходить корабли для нападения на прибрежные крепости, крейсерства на коммуникациях, блокады портов, ведения разведок. И, надо сказать, действовали русские весьма успешно. А 4 и 6 мая отряд под командованием капитана 1-го ранга Скаловского расстрелял и сжег строящиеся линейный корабль в Пендераклии и корвет в местечке Акчесор. Этот дерзкий рейд переполнил чашу терпения турок. Султан Махмуд Второй, вне себя от ярости, приказал своему капудан-паше вывести флот на поиск отряда Скаловского. Турецкая эскадра не нашла отряд, но 11 мая около Синопа встретилась с русским фрегатом «Рафаил». Окружив корабль, турки потребовали спустить флаг, и командир фрегата, капитан 2-го ранга Стройников, сдал судно без сопротивления. Случай невероятный! Никогда еще до этого (а надо отметить, что никогда и впоследствии) русские военные моряки не спускали флаг перед врагом. Поэтому, когда турецкая эскадра возвращалась домой и заметила не очень быстроходный русский бриг, капудан-паша, воодушевленный удачей с «Рафаилом», решил завладеть еще одним призом. Он посчитал, что 110-пушечный «Селемие» под флагом капудан-паши и 74-пушечный «Реал-бей» под вымпелом младшего флагмана смогут принудить русское судно сдаться. Вот почему они так настойчиво гнались за «Меркурием».

Всего этого Казарский, уходя от погони, не знал. Втайне он надеялся, что турки, оказавшись поблизости от русской базы, прекратят преследование. Однако неприятель упорно шел за маленьким бригом.

К командиру подошел Скарятин:

– Александр Иванович, корабль как следует не прибран…

– Да, Сергей Иосифович, начинайте приборку. И люди будут делом заняты. Нам ведь только ждать остается: либо турки махнут на нас рукой, либо…

Опять засвистела боцманская дудка. Под умелыми руками матросов «Меркурий» приобретал свой обычный щегольской вид. Засверкали медные и бронзовые части, засияла янтарной желтизной палуба. Казарский прошелся по кораблю, придирчиво осматривая закоулки. Это немного отвлекло, и он некоторое время не думал о кораблях противника, преследующих его маленький бриг.

Море было спокойное и, словно огромное голубоватое зеркало, отражало немногочисленные облака. Солнце уже не грело, а палило изо всех сил. Ветер стих. Наступил штиль. Бриг и преследовавшие его корабли замедлили ход и почти остановились, лениво покачиваясь на волнах.

– С таким ветром далеко не уйдешь, – вздохнул Скарятин.

– Но у нас есть преимущество, – неожиданно заявил Казарский. – У нас есть весла! Командуйте, господин лейтенант.

Засвистела флейта. Раздалась команда: «Разобрать ростеры[7 - Ростеры – сложенные особым образом реи, стеньги, весла. В те времена бриги кроме парусов имели еще и по нескольку десятков весел. Обычно ими не пользовались и весла лежали сложенными вместе с запасными реями и стеньгами.], людей на весла!»

Десять лет тому назад Казарский командовал отрядом гребных судов в Дунайской флотилии и, приняв командование «Меркурием», не раз по привычке устраивал экипажу гребную тревогу: учил матросов быстро разбирать и собирать ростеры, где хранились запасные реи, стеньги[8 - Стеньга – верхнее продолжение мачты, ее составная часть.], весла. Поэтому теперь люди, хорошо знавшие свои обязанности, ловко достали весла, вставили их в специальные гнезда и принялись грести. Матросы, по трое, а где и поболее, дружно наваливались на вальки. Прошло полчаса. Расстояние между русскими и турецкими кораблями увеличилось, хотя и не намного. Ветер посвежел. Бриг побежал быстрее, но и у турок ход увеличился.

– Александр Иванович, – обратился к командиру вахтенный офицер, – на турецких кораблях поставили дополнительные паруса, и они увеличили ход.

– Суши весла, – скомандовал командир, – но пока не убирать!

Линейные корабли постепенно приближались к «Меркурию». Над флагманским кораблем турок появилось белое облачко. Грохнул выстрел. Но ядро, не долетев до «Меркурия», упало за кормой.

– Пугают, что ли? – предположил Новосильский.

– Похоже, предлагают спустить флаг, – усмехнулся командир, – да только не рановато ли?