Формат вещания

Вася подобрался, оттолкнулся локтями от стены и, бесшумно извиваясь, как уж, стал подползать к Ивану. Не знал, что делать связанному, как воспользуется своим преимуществом, чем будет держать револьвер, если удастся дотянуться. Не жопой же стрелять из нагана! Он ничего не знал, сейчас главной была задача завладеть оружием.

И едва начал ползти, в голове родилось решение. Так обычно и бывает – ты можешь думать целую ночь и целый день и ничего не придумать, но стоит начать действовать – и все решается само. Теперь знал, что важнее всего отпихнуть подальше наган и вырубить пленителя. А это он мог бы сделать и со связанными руками и ногами – выбить револьвер и двинуть обеими каблуками в жбан – уж это он сумеет.

Но едва Вася начал путь к спасению, Маша, сломав весь сценарий, громко сказала:

– Извините! Я хочу выйти.

Вася мысленно выматерился и замер. Вот глупая девчонка! Потерпеть не могла!

Иван шевельнулся и открыл глаза. Пальцы крепче обхватили рукоять револьвера. Другой рукой подкрутил фитиль в керосинке, и в избе стало светлее, блики заиграли на плакате с крестьянкой. Он приподнял голову и осмотрелся.

– Чего тебе! – голос него был сонным.

– Выйти мне.

– Ну иди, – лениво ответил Иван. – Отвыкла, поди, от деревни после Москвы.

– А руки? Как же я со связанными руками?

– Может, тебе еще… – Иван встретился с Машей взглядом. – Ладно, давай развяжу.

Оставил на столе револьвер, приблизился к Маше. Казалось бы, вот шанс – одним рывком добраться до оружия. Вася почти ринулся туда, но расстояние до стола было большим – не успел бы.

Иван развернул Машу лицом к стене, развязал руки и вернулся к столу. Револьвер снова оказался у него.

– Иди!

Маша прошла к выходу и перед сенями остановилась и посмотрел на Ивана жалостливым взглядом.

– Мне это… страшно одной. Я темноты боюсь. Проводите меня… пожалуйста.

Вася знал, что Маша никогда темноты не боялась. Как бы беды не случилось, глупая Машка! Чего же она завеяла?

– Ох, барышня городская, кисейная! – беззлобно произнес Иван. – Привыкли в своих городах под фонарями ходить. Ну пошли, провожу, коли боишься. – Сунул револьвер в кобуру и поплелся за Машей. – А вы тут смирно лежите. Особенно ты, – он зло посмотрел на Васю.

Когда оба вышли в сени, подал голос Кирилл.

– Ты можешь освободиться?

– Если бы. У меня уже руки затекли.

– Такая же фигня. И что делать?

– Бежать надо отсюда, если возможность есть, – послышалось из дальнего угла. Повезло, что сразу не шлепнули, но утром нас точно в расход пустят. А все из-за вас! И меня подвели, и сами вляпались.

– Тебя не спрашивали! – отрезал Вася.

Убийца завозился в своем углу и промолчал.

Внезапно в сенях послышался грохот.

– Ах ты ж, сука! – заорал Иван.

Маша несколько раз вскрикнула, будто Иван пинал ее ногами. Наступила тишина и спустя полминуты дверь со скрипом отворилась. В избу, тяжело дыша, вошла Маша. Не говоря ни слова, присела рядом с Васей и развязала руки. Он, помассировав, затекшие кисти, освободил ноги и поспешил к Киру.

– Маша, ты мой герой! – воскликнул Кирилл. – Ты… Ты… Ты настоящий мужик!

– Он там… в сенях, – проговорила Маша. – Я его столкнула с лестницы.

Ее начало трясти, зубы отбивали бешеную чечетку.

Вася освободил Кира.

– Живой? Или убила его?

– Не знаю я.

Вася взял керосинку, вышел в сени и осмотрел Ивана, лежавшего на крутой лестнице вверх ногами. Тот был жив, но лицо залито кровью, как в каком-нибудь хорроре. Машины сапоги были с мощной подошвой с рельефным протектором и красивым рисунком. Рисунок отпечатался на лбу Ивана, как клеймо. Усы квело обвисли, словно из каркаса выдернули стальную проволоку, и теперь он не был похож на бравого командарма Семена Буденного.

Вася склонился над ним, подобрал выскользнувший из кобуры и лежавший на нижней ступеньке револьвер и сунул за пояс. Позвал Кира, и вдвоем они внесли Ивана в дом и положили на пол рядом с убитым.

– Как ты его одолела? – удивился Вася. – Тяжеленный же мужик!

– Подножку поставила, толкнула, и он свалился вниз головой. И стала бить. Ногой.