Секреты нашего двора

Ах ты, Боже мой!

А если б потерялся в лесу, пока, прячась, шёл сзади нас?

– Да-а, – канючит Серый, всхлипывая от боли и обиды, – что мне дома одному делать? А ты меня, кстати, давно на Илики обещаешь взять.

Ох, уж этот злосчастный июль.

Ну просто беда!

Все детские садики в городке закрыты – отпуск, ремонт, подготовка к новому учебному году. В результате от «мелюзги» во дворе деваться некуда! Ну, с этим-то обстоятельством ещё можно мириться – мало ли других мест в городе или за городом! А вот как быть с младшими братьями да сёстрами? Их куда девать? Мамка с тебя последнюю шкуру снимет, если вовремя не накормишь их, да не развлечёшь, да, не дай Бог, пожалуются: мол, обижают их, бедненьких, в игру не берут. Хорошо Шурику: у него сестра – его близнец-ровесник. Она – сама по себе, он – сам по себе. Ещё неизвестно, кто из них за старшего на хозяйстве остаётся. А Тарасу и Толстому вообще повезло: они сами – младшие в своих семьях. Чуть что-то не так – вали всё на старшего и будешь в шоколаде! Вот только Вавка из всей моей честной компании один меня и понимает: у него брат Димка младше моего Серого, да ещё сестрёнка – вообще грудничок. Возможно, оттого он эту «мелюзгу» лучше всех нас знает, сердцем чувствует. А они… его любят и слушаются.

– А ты чего лыбишься? – отпустив, наконец, Серого, накидываюсь на Вавку. – Смешно ему, видите ли. Мог бы и раньше его заметить.

– Да я и заметил, – не поддаваясь моему тону, улыбается тот, – да жалко его стало, вот и присматривал, пока по лесу шли. Ну а теперь – чего уж там? Пусть вместе с нами первооткрывателем дальних воронок будет.

– Как давно? – не унимаюсь, прищуривая глаза.

– Да ещё у Красного пруда! – не обращая внимания на мою воинственность, смеётся Вавка. – Он там так потешно топал да за деревьями ползал! Трудно, знаешь ли, не заметить.

– Врёшь ты всё, Вавка! – искренне возмущается Серёжка. – Ничего ты не слышал и не видел.

– Да-да-да, – добродушно отвечает тот, – совсем ничего. Вот только места здесь глухие, чуть с дорожки сойдёшь – потеряешься и не найдёшься. Я сам здесь когда-то долго на месте кружил, вот и приходится с тех пор всё видеть, всё слышать, – и, миролюбиво хлопнув братишку по плечу, добавляет: – Ты уж извини меня.

– Да л-ладно, п-проехали, – чуть заикаясь, доброжелательно машет рукой Шурик. – П-пусть с нами будет, тем более что действительно обещали п-показать Илики, ещё в прошлый раз.

– Угу, – радостно кивает Серый, победно и хитро глядя на меня.

– Только смотри, мелюзга, от нас – ни на шаг! Если что, будешь иметь дело со мной, – грозя увесистым кулаком, басит Тарас, которого за широкие плечи и мощные бицепсы у нас прозвали Амбалом.

– Угу, – с уважением кивает братишка и на всякий случай прячется за моей спиной.

– Та-а-ак, всё, хватит!.. – тянет практичный Толстый. – С чего начнём экспедицию?

– Как – «с чего»? – забыв о неприятностях, оживаю я. – С малины, конечно.

– С малины, с малины, – радостно прыгает Серый. – Конечно, с малины!

Вообще-то, он у меня – нормальный парень. Не ябеда какой-то там, не интриган. Молчун – мамке лишнего не сболтнёт, можно не переживать. Не то что я: у меня язык сам всю «подноготную» вываливает – только зацепи! В общем, всё, проехали, не сержусь. С Серым даже веселей – всегда что-нибудь новенькое выкинет.

– Я го-то-ов, – тянет Тарас, – подкрепиться никогда не помешает.

– Тогда – вперёд! – резюмирует Шурик и сворачивает к ближайшему малиннику, виднеющемуся тут же, неподалёку, в траве.

– Врёшь, не возьмёшь, – обгоняя всех, срывается с места невысокий, если не сказать – низкий, но самый шустрый Вавка, – я-а-а первый.

– Сто-о-ой, мо-о-ё! – кричим мы и не разбирая дороги мчимся все, как один, за ним вдогонку.

Впрочем, все – да не все.

Как раз в этой ситуации мой Серый не спешит бежать за мной. Ну конечно: куда же я теперь от него денусь, вдали от дома? Ну не брошу же здесь на произвол судьбы! Его внимание, похоже, привлекает странное дерево, удивительным образом высунувшее из-под земли свою верхушку с противоположной от малинника стороны дороги. И вот, пока я нагонял Вавку, запрыгивал вслед за ним в малинник и набивал рот самой красной и спелой ягодой, мой братишка таки успел уже преодолеть приличное расстояние, прежде чем это обнаружилось. Лишь одна сивая головёнка и видна из высокой травы.

– Эй, Серый, стой! – кричу. – На-за-ад!

– Ви-и-ишня! – едва слышу сквозь разноголосую трель обнаглевших кузнечиков возбужденно-радостный голосёнок. – Тут ви-и-ишня!

И вдруг… Серый исчезает, словно сквозь землю проваливается. А спустя мгновение туда же, под землю, с давящим на ультразвуке шелестом и писком проваливается неуловимая чёрная тень.

На доли секунд всё как будто замирает. Даже бестолковый треск больших кузнечиков, подрастающих в нашей местности до размера небольшой саранчи, прекращается.

Мы все застываем… в нелепой напряжённой позе гончей, что на картине, кажется, Серова, в новенькой «Хрестоматии по литературе», которую нам выдали в школьной библиотеке на следующий учебный год. Слышится треск веток, глухие удары, тяжёлое хлопанье крыльев, высокий, давящий сознание свист и испуганные писклявые вопли Серого…

Секундное замешательство, нерешительность – и вот мы одновременно стартуем со своих позиций. Самым коротким путём, напролом, не разбирая дороги мчимся что есть сил! В какой-то точке движения выстраиваемся в некое подобие журавлиного клина, во главе которого первым на торчащую из-под земли вишню, по понятным причинам, наступаю я. За мной чуть поодаль с двух сторон пристраиваются массивные Тарас и Толстый, соответственно за ними на флангах – наш спортсмен Шурик и вездесущий Вавка.

Полоса препятствий захватывает!

Мелькают спины, пятки, руки, головы. Сердце, ухая одновременно по всему телу, перемещается в горло. Вот только места здесь незнакомые, малоизученные, неисследованные. Что там, впереди? Бог весть! Густая высокая колючая трава цепляет за ноги, хлещет по лицу. Земля – вся в кочках, ямках, причудливо сплетённых корнях. Однако ничто не может отвлечь нас от безудержного броска к цели.

Сознание теряет ориентиры… Исчезает и чувство опасности.

И… первым из поля моего бокового зрения исчезает Шурик, за ним, с другой стороны клина, Вавка. Подсознательно чувствуя опасность, торможу, но два мощных удара в спину придают ускорение. Что-то меняется: болезненные хлещущие удары по ногам, телу, лицу, хруст веток, скрежет зубов, всхлипы, ругань, бессвязное бормотание и… Ти-ши-на!

Похоже, что-то случилось?..

– Хи-ха-хо! – первое, что врывается в сознание откуда-то сверху, переходя с девчоночьего визга на старческий кашель.

– Картина Репина «Приплыли», – хрипит Шурик, прямо надо мной прижавшись к толстой ветке и свесив руки и ноги, как тряпочки.

– Не «Приплыли», а «Прибили», – хнычет Тарас, распластавшийся внизу, на корнях огромного дерева, и выглядывая из-под лежащего сверху него Толстого.

– Не «Прибили», – гудит довольный Толстый, – а «Прилипли».

– Ни-че-го себе, – выдыхаю я, лёжа на спине, похоже, на одной из самых неудобных сучковатых веток.

Совсем рядом с собой, прямо за спиной хохочущего Вавки, я вижу брата, крепко обнимающего ствол старого кривого дерева, причудливо по дуге поднимающийся вверх.

– Хи-ха-хо! – с ещё большим воодушевлением истерит Вавка, удобно устроившись на спине Шурика и любуясь с высоты нашими, по-видимому, очень живописными позами. Как Вавка оказался на Шурике? Непонятно!

– Серый, ну, ты достал! Куда вперёд батьки лезешь? Ну-ка, слазь живо оттуда! – ругаюсь на брата больше для проформы, в душе радуясь, что с ним и всеми нами ничего страшного пока не случилось. – Сказано же: не отходить от меня ни на шаг!

Как мы все вообще уцелели, падая с такой высоты? Наверное, благодаря этим густым веткам, по которым и скатывались к стволу…

– Там гнездо, – округлив глаза, пищит сверху Серый, кивая головой в сторону и ещё крепче прижимаясь к чудо- дереву, выросшему здесь, на отвесном склоне огромной воронки, образовавшейся от взрыва бомбы.

– Я те покажу гнездо, – сержусь и, развернувшись на своей ветке в сторону его кивка, умолкаю.

Действительно: на противоположной стороне воронки, под каменистым обрывом, в пещерке, вижу поражающее воображение гигантское соломенное гнездо. На нём восседает, как на троне, огромная, больше упитанного индюка, птица. Но это ещё не всё! Перед ней, расставив широко, почти в полтора метра, крылья и раззявив мощный кривой клюв, застыла в устрашающей позе другая птица. Она более мощная, похожа на ведьму-монстра и издаёт режущий ухо ультразвук.

– Это же яс-треб, – чеканя слоги, словно телефонный робот-автомат, громко шепчет Толстый.