Последний духовник преподобного Серафима Вырицкого

Они уповали на Бога больше, чем на врачей. Здесь надо было проявлять необыкновенную чуткость и осторожность, чтобы недугующие не теряли надежды на спасение в этой жизни и будущей. Надо было умело поговорить с каждым страждущим, подготовить его ко причастию словами любви и сочувствия. В соборе непрестанные панихиды чередовались с молебнами о даровании победы российскому христолюбивому воинству, об избавлении от неволи томящихся в плену.

Крестный ход у стен Феодоровского Государева собора

Почти три года длилась кровавая жатва. Тысячи и тысячи страдальцев, искореженных в страшных жерновах войны, прошли перед глазами отца Алексия. Иные отошли к вечности, иные остались калеками до конца земной жизни.

Благочестивейшая Государыня Императрица и Ее Августейшие Дочери, работая в царскосельских лазаретах, с необычайным состраданием относились к раненым воинам. Они воистину не щадили себя, пребывая в неустанных заботах о пострадавших защитниках Отечества. Так же, терпеливо и безропотно, с присущим ему смирением и любовью, нес свои многотрудные послушания и отец Алексий. Как пастырь, он, несомненно, видел, каких высоких христианских добродетелей сподобил Господь Августейших Жен. Его поражала всегда их глубокая вера и постоянный молитвенный настрой, а Императрица и Великие Княжны почитали искреннее духовное усердие отца Алексия. Во славу Божию трудились все они рука об руку. За годы испытаний возникла и укрепилась их трепетная духовная дружба…

Царскосельский Дворцовый лазарет. Государыня Императрица Александра Феодоровна, Анна Вырубова, Великие Княжны Татиана Николаевна и Ольга Николаевна

Понимал отец Алексий, какой великий подвиг любви и милосердия несли Августейшие Жены. Об этом писал в 1915 году журнал «Русский паломник»: «Нельзя без волнения, без глубокого захватывающего чувства читать о великодушной, самоотверженной деятельности Августейших сестер милосердия – Государыни Императрицы Александры Феодоровны, Ее Августейших Дочерей – Ольги Николаевны, Татианы Николаевны, Марии Николаевны и Анастасии Николаевны. Ее Величество ежедневно посещает Царскосельский дворцовый лазарет, где изволит лично ухаживать за ранеными, ободряя и утешая их, причем изволит лично забинтовывать раны и делать перевязки, измерять температуру, пульс и дыхание. Великие Княжны работают в том же лазарете в качестве сестер милосердия наравне с остальными сестрами. Искусно и осторожно, своими мягкими нежными руками Великие Княжны так же, как и их Августейшая Мать, делают перевязки у раненых офицеров и солдат, которых до слез трогает такая заботливость. Под их лучистым взглядом, льющим на усталую измученную душу бальзам утешения, раненые забывают войну со всеми ее ужасами, забывают и о своих тяжелых ранах.

И офицеры, и нижние чины, покидая лазарет, навсегда уносят с собой неизгладимые светлые воспоминания о выдающейся деятельности Августейших сестер милосердия, с такой простотой и душевным величием совершающих подвиги любви и самоотречения»

.

Отец Алексий стал свидетелем начала крестного мученического пути Царской Семьи во время ее пребывания в Царском Селе после ареста. Он видел, с какой кротостью и смирением переносили Царственные Мученики все страдания и унижения от взбесившейся разнузданной солдатни; с какой покорностью, всецело предав себя в волю Божию, усердно молились они Господу о спасении России.

В такие минуты сердце молодого пастыря воистину обливалось кровью.

До конца дней своих хранил отец Алексий Кибардин светлые воспоминания об Августейшей Семье, а в ту пору он старался сделать все возможное, чтобы облегчить участь Царственных Мучеников, томившихся под арестом в Александровском дворце Царского Села. Впоследствии Государыня Императрица Александра Феодоровна в своих письмах из Тобольска неоднократно передавала отцу Алексию сердечные приветы.

С 24 октября 1916 года настоятелем Феодоровского Государева собора стал протоиерей Афанасий Беляев, благочинный Царскосельского округа Петроградской епархии

. Он же был руководителем братства во имя Пресвятой Богородицы. Это был ревностный пастырь, крепко державшийся святоотеческих традиций и учения Матери Церкви. С отцом Алексием Кибардиным они были хорошо знакомы и состояли в полном единомыслии. В первые годы большевистского правления эти два пастыря дали решительный отпор обновленцам, и церковная жизнь в Царском Селе не была нарушена теми нестроениями, которые происходили в Петрограде. В ту тяжелую пору в Феодоровский Государев собор потянулись очень многие верующие из северной столицы и вошли в число его постоянных прихожан.

С 1922 года отец Алексий Кибардин, возведенный в сан протоиерея будущим священномучеником митрополитом Петроградским Вениамином (Казанским), становится настоятелем собора

. Его проникновенное служение и светлые проповеди привлекали все больше и больше истинно верующих людей не только из Царского Села, но и из Петрограда. Всеми силами старался новый настоятель Феодоровского Государева собора передать своим прихожанам дух чистоты подлинного Православия. В праздничные дни в соборе часто устраивались торжественные архиерейские богослужения, в которых любил участвовать будущий священномученик епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев).

В целом же служение отца Алексия было нелегким – случались столкновения с властями, которые, по милости Божией, удачно заканчивались для стойкого пастыря. Дважды собор подвергался ограблениям, по-видимому, также не без ведома властей.

В 1927 году, после выхода в свет Декларации митрополита Сергия, положение протоиерея Алексия еще более осложнилось. Благоговейное почитание светлой памяти Царственных Мучеников было неотъемлемой частью его существования. С наиболее верными своими духовными чадами отец Алексий постоянно служил панихиды по невинно убиенной Царской Семье. С именем Государя, Императрицы и Августейших Детей были связаны самые светлые его воспоминания. Батюшка часто рассказывал прихожанам о жизни храма в те дни, когда он был приходом Царской Семьи; показывал молельные комнаты Августейших Особ и любимые иконы Государя и Императрицы.

Поминать богоборческие власти и молиться об их благоденствии, да еще под сводами Государева (!) собора для отца Алексия было равносильно предательству Иуды. Понимая разумом необходимость подчинения священноначалию Церкви, отец Алексий не мог подчинить ей свое сердце. Это было выше его сил. Без раздумий вступил он в ряды сторонников митрополита Иосифа (Петровых). Совесть пастыря была чиста перед лицем Господа. Каждый день ожидал отец Алексий возможного ареста, однако Господь хранил его молитвами умученной Царской Семьи. Лишь в конце 1930 года богоборцы устранили неугодного им непреклонного пастыря. Суд, а правильнее, – произвол «тройки» вынес довольно «мягкое» решение – пять лет пребывания в лагере строгого режима

.

Он отбывал срок заключения в Сиблаге (в городе Мариинске Новосибирской области) и на строительстве Беломоро-Балтийского канала (в Белбалтлаге) – возил тачки с землей и строительными материалами, работал и в лагерной канцелярии. Проживая в холодных бараках, батюшка заболел ревматизмом. Тяжело пришлось и семье священника. Фаина Сергеевна Кибардина позднее рассказывала, что, если бы не ее тяжелая болезнь, семью, вероятно, выслали бы из города Пушкина (так в 1930-е гг. стало называться Царское Село). Сыновей осужденного священника никуда не брали учиться, и им пришлось несколько лет быть чернорабочими, прежде чем удалось поступить в высшие учебные заведения.

По милости Божией, протоиерей Алексий Кибардин был освобожден досрочно и далее отбывал ссылку в районах Крайнего Севера. Решение о его досрочном освобождении «по зачетам» за работу на строительстве канала было принято 10 сентября 1934 года, но вышел он на свободу 27 февраля 1935 года. Первоначально батюшка проживал в Новгороде, а с 1936 года – в ссылке в Мурманске и затем в Мончегорске, работая бухгалтером Горнорудного управления Мончегорского лагеря НКВД