Город, где играют мальчики

– Садись позади меня. Сейчас сам всё увидишь.

Они расселись по местам, и тронулись. Велолёт дрожал от натуги, капризничал из-за непривычной перегрузки. Разгон занял путь вдвое длиннее обычного, но, в конце концов, поднялись в воздух.

Дедушка, обычно немногословный, сейчас был не похож на себя от восторга.

– Прямо чудо какое-то! Алик, неужели мы летим?

– Еще как летим, дедушка. Мы прилетели так из дому.

– Вот так чудо! Кто же это сконструировал, неужели ты? – ласково говорил он с сомнением в голосе.

– Мы со Стасом! – Алик задыхался от гордости, и от встречного ветра.

– Смотри, деревня сверху, какая маленькая. Ой, это коровы что ли внизу, как муравьи. Озеро я представлял себе совсем иначе.

До районного центра расстояние небольшое, особенно для велолёта. Возбуждённые перелётом Алик и дедушка и не заметили, как оказались перед входом в аптеку. Там всё прошло без приключений. Дедушка получил по рецепту соседки всё необходимое, и они тот час оправились домой. В пути тепло и душевно разговаривали. Алик признался, что они с другом направляются к морю. Дедушка восхищался новыми временами, умному изобретению внука и красотой сельского пейзажа.

Сойдя на землю, дедушка внимательно осмотрел каждый механизм и шестерёнки. Он осторожно гладил ладонью крыло велолёта. Оторвавшись от «аэроплана» старик прижал Алика к груди. Глаза его горели от восторга, и в них стояли слезы. Алик никогда не видел дедушку таким растроганным. И Алик подумал, что этот родной до боли старик, в сущности, ребёнок. Точно так дитя радуется давно желанной игрушке.

– Я ведь, Алик, сроду не летал самолётами. Ты не поверишь. Впервые увидев аэроплан, мне захотелось взлететь в небо. Но так и не довелось. Я иногда думал: какой будет земля оттуда. Прожил жизнь, а в небо никогда и не поднялся. Если бы не ты, так и не узнал бы что это такое. Спасибо, сынок!

Дедушка так обращался к нему в исключительных случаях. Голос его дрожал. Алик был смущён нежданным порывом откровения. Он совсем не знает дедушку. Не знает человека, рядом с которым прожил всю жизнь.

– Ну что же, пора прощаться! – говорил Алик наутро.

После того, как дела сделаны, всё, о чем просили старики, мальчики исполнили, и бабушка им собрала поесть в дорогу, можно отправиться дальше.

Велолёт пересёк широкую ленту автомагистрали. Внизу автомобили беспокойно сновали туда-сюда. От узла магистрали веером расходились дороги. Всё запружено машинами.

Таких длительных перелётов у ребят ещё не было. К концу дня пилоты сникли. Сильно устали ноги и ныла поясница. Полёт стал казаться скучным, монотонным и бесконечным. Тогда Стас предложил развлечься пением. Когда седьмой А выбирался на экскурсии, обязательно находился запевала хорошей песни, способной скрасить любую дорогу. Песня тут же дружно подхватывалась всем классом. И Стас, и Алик превосходно знакомы с репертуаром. Сейчас друзья только и могли думать, что о море. Само собой получалось, что и песни пелись о нём. И вот уже над полем разносится песня:

«Над широкою волною кружиться, и летает, тает, тает; то ли девица, то птица…»,

«Я пью до дна, за тех, кто в море…»,

«Над седой морской пучиной склонился грозный Посейдон…».

Затем пошли вразнобой. Исполнители пели, каждый то, что мог, даже если вспоминалось всего несколько строк:

«Как в нашу гавань заходили корабли, большие корабли из океана, в таверне веселились моряки, и пили за здоровье атамана…», или

«Есть в Баварии маленький дом, он стоит на утёсе крутом…».

Песни разносились по всей округе. Но, кто их слышал? Кому они могли помешать. Мальчишки горланили что есть мочи, их голоса порой срывались. Тогда раздавалось сиплое мычание или отчаянное блеяние. И оно вызывало приступы неудержимого веселья. Это был их лучший концерт. Исполнители старались исключительно для себя, а строгие критики остались в небытии, где-то далеко на земле.

Там же за бортом остались дела, заботы, родители. Ох уж эти родители с их надоедливой опекой, и учителя со своей высокой моралью. А груз общественного мнения – того и гляди, что-нибудь сорвётся с языка невпопад, вот уже ты и на крючке. Все эти общественные лидеры спортивных секций, авторитетные лица дворовых компаний, молодежных формирований, только и ждут, когда кто-нибудь оступится.

Здесь в небе не нужно оглядываться, опасаясь чьих-то упрёков. Камень с плеч. Мальчишки ощутили свободу. Свобода! Так вот что это такое! Они вольны поступать, как знают. Новое состояние души обостряло чувства, пробуждало мыслимые и немыслимые желания, бешено воспаляло воображение. Невидимая фея, коснулась волшебной палочкой, и о чудо! Уже не в велолёте они несутся по небу, а у самих выросли крылья, и окрылила их дружба и мечты.

Стас обернулся и, указывая на свой нос, что-то говорил, улыбаясь, затем несколько раз махнул рукой к горизонту. Алик не мог расслышать его слов из-за встречного ветра. Но мгновение спустя понял, о чём хотел сообщить Стас. В нос ударил знакомый запах. Свежесть. Втянул полную грудь воздуха – что это такое? Ну, конечно же, это пахнет морем. Он, шутя, шлёпнул друга по плечу. Тот понимающе повернулся: рот был растянут до ушей. А ещё через несколько минут Алик увидел в воздухе вестника моря – парящую под велолётом чайку. Снова толкнул Стаса в плечо, указывая на диковину. Чайка летела по своим делам, совершенно не обращая на них внимания. Судя по виду чайки, она рассуждала так: «Эка невидаль! Да у нас тут этих велолётов, больше чем чаек. Прохода не дают». Стас высвободил левую руку, сжатую в кулак с оттопыренным большим пальцем, а погодя убрал большой, зато высвободил указательный, средний, и безымянный.

– Чего?– не понял Алик, – ты уже третью чайку видишь! Ну, ты глазастый!

И вдруг линия горизонта оборвалась и за нею показалась медленно наплывающая голубая полоса.

– Море! Стас! Я вижу море! Вон оно! Ура, долетели!

Стас обернулся, кивая головой и тряся развивающейся по ветру шевелюрой, словно говоря: «Ну что я говорил, старик! Мы это сделали!»

Желанный берег моря выглядел как пустынный край жёлтого песка и воды. Друзья выбрали узкую песчаную косу между лиманом и морем. Стоял полный штиль. Прозрачная вода бодрила свежестью, но для сентября оказалась тёплой. Не было сил отказаться от купания без передышки весь остаток дня.

– Знаешь, что меня беспокоит всё же, – заявил Стас, стоя по грудь в воде и растираясь лиманской грязью.

– Что же? – Алик не верил своим ушам.

– Мои одноклассники сейчас трясутся от страха, – у нас контрольная по химии, родители трудятся на работе. И никто даже не подозревает что я, как последний бездельник, загораю и купаюсь в море. Меня мучает совесть, Алик.

– Ну, ты мастер придуриваться! – Алика охватил безудержный приступ хохота. – Живот надорвёшь с тобой со смеху!

– Нет, а всё же тут здорово!

– Это Рай! – согласился Алик, довольно отфыркиваясь, и погружаясь снова в воду. – Поймаешь меня под водой!

– А какая погода! – не унимался Стас. – Сказка.

– Ну что ты! «В гостях у сказки» такого не покажут.

Ближе к ночи они насобирали хворост и развели костёр.

– Хорошо ещё дедушка сунул мне старое одеяло, – вспомнил Алик. – Не то, пришлось бы спать на голой земле.

– А мы не будем спать. Довольно тепло. Смотри, какая красота вокруг!

Небо пылало багровыми красками вечерней зари. В камышах щебетали птахи. Проступали первые звёзды. Вскоре ими заполнился купол от края до края. Их были миллиарды.

– В жизни не видел столько звёзд! – восхищённо шепчет Алик. – Кажется, нас занесло на экскурсию в планетарий.

– Нет, давай ещё лучше! Мы – старые морские волки, которых выбросило бурей на необитаемый остров. Отныне это наш дом на долгие месяцы.

– Не печалься, друг! Мы соорудим хижину, станем охотиться на диких зверей. Охота – прекрасное занятие. Все короли только и делали, что убивали время на охоте.

– К тому же прибыльное дело! – добавил Стас. – Если удастся выбраться из передряги, – клянусь черной кровью каракатицы! – сдав шкуры убитых зверей в ломбард на континенте, мы неплохо заработаем.

– Дело говоришь, Дырявое корыто! Я слышал, шкура леопарда нынче сильно поднялась в цене. Одно плохо – запасы рома на исходе.

– Не беда, – будем готовить из рома грог. Станем утешаться грогом. Как-нибудь протянем!

Они лежали под звёздным куполом. В ногах ласково шуршал прибой. Прямо над ними величественный простирался Млечный путь. Покой первозданного мира. Звёздное небо отражалось в воде и мечтателям казалось, будто они, утратив привычную почву под ногами, зависли между двух миров – сверху и снизу были только звёзды.