Научное наследие Женевской лингвистической школы

С 1945 г. Бюрже активно сотрудничал в «Тетрадях Фердинанда де Соссюра», был членом редакционного комитета. Он внес значительный вклад в развитие таких соссюровских понятий, как система, значимость, разграничение и выделение языковых единиц. В историографию Женевской школы Бюрже вошел как разносторонний лингвист, занимаясь романским языкознанием, он исследовал также памятники французского эпоса.

Анри Фрей (05.06.1899 – 14.11.1980) был учеником Ш. Балли. Так же как и его учитель, он считал важным изучение живого языка. Уже в первой крупной работе Фрея «Грамматика ошибок» (1929) сформировались его научные интересы, получившие развитие в его многочисленных работах, посвященных исследованию общих вопросов теории языка на основе учения Соссюра. Фрей был также специалистом по восточным языкам – китайскому и японскому, он один из первых применил положения теории Соссюра для их исследования. Для его работ характерен функциональный подход к языковым явлениям, он исследовал проблематику лингвистического знака, ввел в научный обиход термин «монема», разработал синтаксическую теорию. Подобно другим представителям Женевской школы, Фрей занимался не только синхронической, но и диахронической лингвистикой. Так, ряд его работ посвящен наиболее ранней разновидности древнеиндийского языка – ведийскому.

После кончины А. Сеше к Фрею перешло заведование кафедрой общей лингвистики Женевского университета. Наряду с Балли, Сеше и Карцевским он был основателем в декабре 1940 г. Женевского лингвистического общества и стал его секретарем. В 1957 г. он был избран редактором «Тетрадей Фердинанда де Соссюра». Благодаря усилиям Фрея «Курс» Соссюра был переведен в 1928 г. на японский язык. Это был первый перевод труда его учителя на иностранный язык.

В Женевском университете у Фрея было три ученика и последователя – Э. Сольберже, Ф. Кан и Р. де Дардель. «А. Фрей отличался самостоятельностью научного подхода и критическим умом», – писал о нем видный представитель Женевской школы Р. Годель [Godel 1980: 126].

Робер Годель (07.08.1902 – 03.06.1984) – ученик Ш. Балли. С именем Годеля связано начало «неососсюрианства» – пересмотр и более глубокое и когерентное понимание многих положений учения Соссюра. Этой проблематике была посвящена докторская диссертация Годеля «Рукописные источники Курса общей лингвистики Ф. де Соссюра» [Godel 1957], тема которой была предложена А. Фреем, он же был и научным руководителем. По словам Р. Амакера, эта работа оказалась «как нельзя своевременной», поскольку она стала для лингвистов – сторонников теории произвольности лингвистического знака – орудием противодействия нашествию лингвистики глубинных структур, которая возникла – историческое совпадение – в том же 1957 г. (год публикации «Синтаксических структур» Хомского) [Amacker 1985: 13].

Сфера научных интересов Р. Годеля была весьма широка – историография языкознания, теория языка, восточные языки, классическая филология, латинская поэзия, и в каждую из этих отраслей он внес свой вклад. Разрабатывая общую теорию языка, Годель сформулировал явление тождества знаков по их месту в парадигме [Godel 1948], с этих же позиций он подошел к вопросу о нулевом знаке и эллипсисе [Godel 1953]. Он занимался также теорией предложения [Godel 1969], определением синтагмы [Godel 1969], составил антологию работ представителей Женевской школы, положив тем самым начало ее историографии. Годель один из первых применил положения теории Соссюра для описания языков неиндоевропейской семьи – турецкого и армянского.

С 1947 по 1956 г. Годель являлся президентом Женевского лингвистического общества, заслуженным членом кружка Ф. де Соссюра, руководил редакционным комитетом «Тетрадей Фердинанда де Соссюра».

К третьему, последнему, поколению лингвистов Женевской школы принадлежат Э. Сольберже, Л. Прието, Ф. Кан, Р. Энглер и Р. Амакер.

Эдмон Сольберже (12.11.1920 – 21.06.1989) изучал общую лингвистику под руководством А. Сеше и А. Фрея, которого считал своим учителем. Тесная дружба связывала его с С. Карцевским и Р. Годелем. Сольберже вошел в историю науки как специалист с мировым именем в области языка, истории и культуры Шумера. Он впервые применил теоретические принципы Женевской школы для изучения этого языка. В области общего языкознания он занимался разработкой поставленной Соссюром проблемы выделения единиц языка [Sollberger 1953]. Сольберже был членом редакционного комитета «Тетрадей Фердинанда де Соссюра».

Луис Прието (28.11.1926 – 31.03.1996) – специалист по классическим и романским языкам, общему языкознанию и семиотике. В Женевском университете проработал в общей сложности 27 лет, заведовал основанной Соссюром кафедрой общей лингвистики. Он читал пользовавшийся большой популярностью курс по семиологии, основываясь на положениях Женевской школы. На формирование лингвистической концепции Прието оказали также влияние Н. Трубецкой, А. Мартине и Э. Бенвенист. Прието в течение нескольких лет являлся председателем редакционного комитета печатного органа Женевской школы. В своих работах развил семиологические идеи Женевской школы, разработал знаковую теорию дискурса.

Феликс Кан (30.03. 1929 – 23.11.2009) – специалист по фонетике и общему языкознанию. Сфера научных интересов – разработка вопросов контрастивной фонетики, перевода и грамматики на основе положений Женевской школы. Кан разработал методику сопоставительного описания идеолектных грамматических явлений, основываясь на понятиях значения и значимости Женевской школы, фонологических оппозиций Трубецкого и метода изучения языков с помощью словаря фраз Фрея [Kahn 1954]. На протяжении многих лет он был казначеем редакционного комитета «Тетрадей Фердинанда де Соссюра».

Рудольф Энглер (25.10.1930 – 05.09.2003) – специалист по романской филологии и общему языкознанию. Круг научных интересов – теория языка, история языкознания, грамматика, диалектология, историческая лингвистика и романистика. Энглер внес значительный вклад в развитие «соссюрологии», историографии Женевской школы, разрабатывал свойственную этой школе проблематику: принцип произвольности и линейности языкового знака, вопросы семиологии и семантики, соотношение синхронии и диахронии.

С 1984 г. президент «Кружка Фердинанда де Соссюра», председатель до 1987 г. редакционного комитета «Тетрадей Фердинанда де Соссюра».

Рене Амакер (22.01.1942) – младший и фактически последний представитель Женевской школы. Специалист по классической филологии, специализировался по общей лингвистике под руководством А. Фрея и Р. Годеля в Женеве и Туллио Де Мауро в Риме. Читал курс общей лингвистики, сравнительной грамматики греческого и латинского языков в Женевском университете, посвятил себя исследованию научного наследия Соссюра и основателей Женевской школы, а также разработке семантического синтаксиса, в течение многих лет председатель редакционного комитета «Тетрадей Фердинанда де Соссюра».

После смерти Л. Прието в 1996 г. и в результате изменения учебных программ по лингвистике кафедра общего языкознания Женевского университета, которой последовательно заведовали Ф. де Соссюр, Ш. Балли, А. Сеше, А. Фрей, Р. Годель, была упразднена.

Однако благодаря усилиям швейцарских лингвистов, многие из которых являются учениками представителей Женевской школы третьего поколения (А.-М. Фриба-Ребер, К. А. Форель, М.-К. Кап-Арто, Д. Гамбарара и др.), выход «Тетрадей Фердинанда де Соссюра» продолжается. Наряду с соссюрологией сформировалось и успешно развивается сходное направление, цель которого – изучение и интерпретация научного наследия ведущих представителей этой школы [Amacker 1976; 1982; Engler 1987; Fr?ba-Reber 1995 – 1996]. Началось изучение обширного рукописного фонда Ш. Балли. Этот фонд, хранящийся в библиотеке Женевского университета, весьма обширен и представляет большую научную ценность. Он содержит био-, библиографические документы, обширную переписку, записи лекций Соссюра, Мейе, Готье и др., конспекты лекций по общей лингвистике, классическим языкам, персидскому, литовскому языкам, эсперанто. Большой научный интерес представляют восьмитомный идеологический словарь аттической прозы, семитомный словарь санскрита, грамматика санскритского языка, незаконченный идеографический словарь французского языка.

На страницах «Тетрадей Фердинанда де Соссюра» начали публиковаться материалы фонда. Так, была опубликована лекция Ш. Балли, посвященная лингвистическим и методическим аспектам преподавания родного языка [Forel 1994]. Большой интерес для истории лингвистики представляет переписка Ш. Балли с Ф. де Соссюром, А. Мейе, с известным романистом Жюлем Ронжа в период 1912 – 1918 гг. и с А. Сеше с 1908 по 1918 гг. Предметом переписки является широкий круг вопросов: общая и историческая фонетика, идеологический словарь французского языка, над которым работал Балли, проблемы синтаксиса, морфологии, синхронии и диахронии, обсуждение новых публикаций по разным разделам лингвистики.

В Женевском университете чтут память Ш. Балли. Изучается его научный фонд. По словам женевского лингвиста Ж. Редара, «в научном наследии Балли еще многое предстоит открыть». Учреждены премия и стипендия Ш. Балли для финансовой поддержки научных исследований молодых ученых. 21 мая 1981 г. состоялась Первая научная конференция, посвященная Ш. Балли, на которой выступил Э. Косериу. Конференции проходят в форме научных чтений, на которые приглашаются с лекциями и докладами ведущие языковеды мира.

Следует с удовлетворением отметить, что в последние годы оживляется интерес к Женевской школе в нашей стране. Переизданы впервые за несколько десятков лет основные работы Ш. Балли «Общая лингвистика и вопросы французского языка» и «Французская стилистика». Переведена его книга «Язык и жизнь» [Балли 2003], а также основные работы А. Сеше [Сеше 2003а; 2003б]. Русский читатель получил возможность ознакомиться и с работами С. И. Карцевского, многие из которых были практически недоступны – вышла в свет книга «С. И. Карцевский. Из лингвистического наследия» [Карцевский 2000]. Переведены также две работы А. Фрея – «Грамматика ошибок» и «Соссюр против Соссюра? Статьи разных лет».

Научные связи Женевской школы с Россией были многочисленными и плодотворными. Наибольший вклад в развитие этих связей внес С. Карцевский. Выше говорилось о том, что он был русским по происхождению. Карцевский родился в Тобольске. Получив в 1903 г. диплом учителя, он преподавал в школе. Затем заведовал центральной библиотекой в Нижнем Новгороде. Он составил и впервые опубликовал ее систематический каталог.

С. Карцевского привлекала не только лингвистика, но и литература. Он активно сотрудичал в различных журналах. После того как он стал в Петербурге лауреатом конкурса на лучшую новеллу, М. Горький пригласил молодого писателя сотрудничать в журнале «Знание». Карцевский переписывался с выдающимся писателем и публицистом Р. Роланом. Предметом их переписки было творчество Л. Н. Толстого, которому Карцевский впоследствии посвятил ряд лекций, прочитанных им в Институте Ж.-Ж. Руссо.

После свержения царского режима в марте 1917 г. Карцевский вернулся из Женевы в Москву. Благодаря его выступлениям на заседаниях Московского лингвистического кружка, основанного в 1915 г. Р. Якобсоном и Г. Винокуром, отечественные лингвисты одними из первых в Восточной Европе познакомились с новаторскими идеями Ф. де Соссюра. Впервые Карцевский изложил учение Соссюра в докладе, прочитанном весной 1918 г.

А широкие научные круги ознакомились с учением Соссюра благодаря короткой рецензии на «Курс общей лингвистики М. Н. Петерсона, представителя Фортунатовской школы. Основную заслугу Соссюра Петерсон видел в разграничении языка и речи, а также синхронной и диахронной лингвистики. Философская основа теории Соссюра впервые была проанализирована В. Н. Волошиновым. Он связывал теорию Соссюра, всю французскую школу того периода (А. Мейе, Ш. Балли), а также русские школы Бодуэна де Куртене и Фортунатова с абстрактным объективизмом, который восходит к французскому рационализму XVII – XVIII вв.

В Москве Карцевский познакомился с учениками Фортунатовской школы. Впоследствии он выступил с критикой некоторых представителей этой школы – сторонников формального направления в грамматике. Там же он познакомился с А. М. Пешковским, с которым в дальнейшем сотрудничал и научные взгляды которого были ему близки.

По неподтвержденным данным, С. Карцевский намеревался перевести на русский язык «Курс общей лингвистики» Ф. де Соссюра. Однако первая попытка перевода была предпринята А. И. Роммом, известным своим переводом на русский язык романа Г. Флобера «Мадам Бовари». Начав работу над переводом «Курса», Ромм столкнулся со значительными терминологическими трудностями, о которых он писал Ш. Балли и А. Сеше. В итоге, как известно, русский читатель получил возможность ознакомиться с главным трудом Соссюра благодаря А. М. Сухотину (1888 – 1942).

Советские лингвисты в целом высоко оценили учение Ф. де Соссюра, в то же время ряд положений вызвал у них критику. В разные годы критическому анализу подвергались разные проблемы, поставленные в «Курсе». Вначале это было различение языка и речи, поскольку оно связано с социальной природой языка, привлекавшей пристальное внимание советских лингвистов в 20 – 30-е гг. прошлого века (Л. П. Якубинский, В. В. Виноградов, Б. А. Ларин, В. М. Жирмунский, Р. О. Шор, М. В. Сергиевский, Е. Д. Поливанов). В те же годы активно разрабатывалась проблематика «Язык и общество», поэтому многие идеи социологической школы в лингвистике, представителем которой был и Соссюр, нашли положительный отклик в отечественном языкознании.

В это же время в связи с решением практических задач языкового строительства активно обсуждались вопросы языковой политики, нормирования. В ряде работ содержалась критика соссюровской идеи, согласно которой говорящие субъекты не могут воздействовать на язык. Языковой коллектив инертен, пассивен по отношению к языку. Так, Л. П. Якубинский полагал, что Ф. де Соссюр не учитывает противоречивый характер лингвистического знака, который является произвольным, условным, случайным с точки зрения языковой структуры, но не является таковым в развивающейся системе языка, связанной с развитием общества [Якубинский 1929: 91].

Наряду с С. Карцевским значительную роль в установлении и развитии контактов между Женевской школой и русскими языковедами сыграла А. К. Соловьева, учившаяся в Женевском университете у Ш. Балли в 1910-х гг. По возвращении в Москву она вела перепис ку со своим учителем, опубликовала рецензию на его работу «Язык и жизнь» (журнал «Печать и революция». № 1. 1927). А. К. Соловьева была членом Московского лингвистического кружка. Она проработала большую часть жизни в Российской государственной библиотеке (бывшая Государственная библиотека имени В. И. Ленина). В ее архивах сохранилась неопубликованная статья о научном творчестве Ш. Балли.

Большой вклад в распространение в России идей Ф. де Соссюра и французской социологической школы сыграла другой член Московского лингвистического кружка Р. О. Шор (1894 – 1939), талантливый лингвист, специалист по истории и теории языкознания. Отзываясь с большой похвалой о ее комментариях, сопровождавших первое издание «Курса» Соссюра на русском языке, Р. Якобсон назвал ее вторым после А. М. Сухотина переводчиком Соссюра. Значительную роль в пропаганде идей Соссюра сыграла также работа Р. О. Шор «Язык и общество» (1936).

Р. О. Шор переписывалась с А. Сеше. В одном из писем, датированном 26 августа (год не указан, вероятно, 1926 – год публикации его работы), она с похвалой отзывается о его книге «Очерк логической структуры предложения», с которой она получила возможность ознакомиться благодаря А. К. Соловьевой. В этом же письме она привлекает внимание Сеше к некоторым неточностям в примерах из русского языка, приводимых в его книге.

Значительную роль в развитии научных связей с Женевской школой сыграла Н. А. Слюсарева (1818 – 2000). В центре ее научных интересов было изучение научного творчества Ф. де Соссюра, которому она посвятила докторскую диссертацию и монографию. При этом она основывалась не только на каноническом тексте «Курса общей лингвистики», но и широко привлекала различные источники основного труда Соссюра, его заметки и другие материалы. Она пришла к выводу о неправомерности распространенных в то время обвинений в адрес теории Соссюра: отрыв синхронии от диахронии, ограничение исследований системой языка и внутренней лингвистикой. Во многом под воздействием работ Н. А. Слюсаревой у отечественных лингвистов изменился стереотипный подход к учению Соссюра.

За заслуги в области соссюрологии Н. А. Слюсарева была избрана в члены Кружка Фердинанда де Соссюра. А благодаря ее статье, опубликованной на французском языке в 1963 г. в «Тетрадях Фердинанда де Соссюра», западноевропейские лингвисты получили возможность познакомиться с восприятием идей Соссюра в нашей стране. При поддержке женевских лингвистов Р. Годеля и Р. Энглера Н. А. Слюсарева выступила инициатором издания на русском языке «Заметок по общей лингвистике» Ф. де Соссюра [Соссюр 1990], что позволило отечественному читателю ознакомиться со становлением его научной мысли. Перевод с французского был выполнен талантливым лингвистом и переводчиком Б. П. Нарумовым (1946 – 2006), общая редакция Н. А. Слюсаревой. Она же написала вступительную статью и комментарии.

Последней крупной работой Н. А. Слюсаревой стало критическое издание «Курса общей лингистики» Ф. де Соссюра под ее научной редакцией, включающее вводную статью, послесловие и комментарии, учитывающие новые соссюровские материалы. Это – третье по счету издание «Курса» Соссюра в нашей стране. Это издание в настоящее время является наиболее качественным и адекватным переводом французского текста.

§ 2. Теоретические принципы

В качестве ведущих представителей Женевской школы выступили три крупных лингвиста – прямые ученики Ф. де Соссюра – Ш. Балли, А. Сеше и С. Карцевский.

Формирование лингвистических взглядов Ш. Балли и А. Сеше закончилось в основных чертах в середине 20-х гг. XX в., и не случайно, что в 1927 г. Сеше опубликовал статью «Женевская школа общей лингвистики», в которой подводился своеобразный итог научной деятельности Балли и его самого.

В основу научной деятельности Женевской школы были положены следующие положения теории Соссюра: учение о языке и речи, разграничение синхронии и диахронии, понимание языка как системы знаков, произвольный и линейный характер знака, различение внутренней и внешней лингвистики.

В то же время в трактовке языковых явлений для Балли, Сеше и Карцевского характерно обращение к психологическим учениям своего времени. Это привело к тому, что их лингвистические концепции в некоторых своих аспектах несут отпечаток влияния ряда направлений психологии ХХ века, особенно психологии мышления. На психологию мышления широко опирался в своих грамматических исследованиях А. Сеше. Теория актуализации разрабатывалась Ш. Балли в период, когда французские психологи уделяли большое внимание изучению речи. В 20 – 30-х гг. XX в. во Франции выходит целый ряд психологических работ, специально посвященных анализу речи и языка [Delacroix 1930; Paulhan 1929 и др.]. Многие работы женевских лингвистов были опубликованы на страницах ведущего журнала французских психологов «Journal de psychologie normale et pathologique», по традиции часто помещавшего не только собственно психологические исследования речи, но и работы лингвистов, которые в какой-то мере затрагивают проблемы психологии. Представители Женевской школы были среди авторов сборника по проблемам речевой деятельности, вышедшего в 1933 г. в Париже – Psychologie du langage. P., 1933, в котором лингвисты вместе с психологами обсуждали различные проблемы речевой деятельности. К идеям психологии восходит тезис о наличии нескольких сфер сознания и возможности раздельного их выражения в языке, который Балли кладет в основу своего учения о соотношении интеллектуального и аффективного факторов в языке. Изучение рукописей и личных заметок С. Карцевского свидетельствует о том, что в поисках ответа на волнующие его вопросы он обращался к психологическим основам психоанализа.

В основе учения Соссюра о языке ведущее место занимали две системы координат: социальное/индивидуальное и потенциальное/реальное. Язык существует в коллективе в форме отпечатков, имеющихся в каждом мозгу. Это социальный код, образующий необходимое средство для речевой деятельности. Речь в отличие от языка индивидуальна, это та область, в которой целиком распоряжается индивид и которая представляет собой акт воли и сознания отдельного человека. Речь в понимании Соссюра – это сложное явление, складывающееся из реализации означающего при помощи голоса, из реализации означаемого в соответствии с ситуацией и из конструирования фраз [Godel 1957: 154]. Однако проблемы функционирования языковой системы в концепции Соссюра не получили конкретного освещения.

Учение о языке и речи привело Соссюра к выделению двух достаточно самостоятельных частей науки о языке – лингвистики языка и лингвистики речи. Подчеркивая, что та часть, которая имеет своим предметом язык, является основной, Соссюр в то же время не умалял важности изучения языка в коммуникации: «Объект лингвистики – это речевая деятельность либо в ее различных проявлениях, либо в виде общих законов, которые могут быть выведены лишь из ее особых форм» [Godel 1957: 179]. Сеше особо подчеркивал, что Соссюр имел в виду необходимость дополнить теорию языка теорией речи, а об этом часто забывают, когда комментируют его учение [Sechehaye 1930: 365][2 - Или не знают, как совершенно справедливо отмечает Н. А. Слюсарева [Слюсарева 1969: 216].]. К сожалению, сам Соссюр не успел развить эту тему, но можно сказать, что лингвистика речи получила развитие в работах представителей Женевской школы.

В Женевской школе соотношение потенциального и реализованного, лежащее наряду с социальным и индивидуальным в основе системы категорий Соссюра, было переформулировано в соотношение виртуального и актуального.

Проблемы функционирования языковой системы, намеченные Соссюром, получили развитие в учении Ш. Балли и С. Карцевского об актуализации языковых знаков.

Еще в 1-ом курсе лекций Соссюр отмечал двусторонний характер связи между языком и речью[3 - «Если речь – индивидуальное использование кода языка, то клад языка, находящийся в мозгу, образован в свою очередь из речи» [Godel 1957: 155].]. Он неоднократно подчеркивал, что все изменения начинаются в речи, а когда новая форма начинает применяться в коллективе, она становится фактом языка, т. е. входит в систему. Однако из всех вопросов проблема соотношения языка и речи в связи с разграничением синхронии и диахронии является у Соссюра наименее ясной из-за того, что совершенно неразработанной осталась лингвистика речи [Слюсарева 1975: 88]. Методологическое решение этой сложной проблемы было намечено А. Сеше. По мнению Сеше, все вопросы, связанные с обусловленностью существования и эволюции языка психологическими, социальными и биологическими факторами, относятся к «лингвистике речи». Завершенная лингвистическая концепция, подчеркивал Сеше, должна принимать во внимание как язык, так и речь [Sechehaye 1930].

Одним из основных положений лингвистической теории Ф. де Соссюра, прочно вошедшим в проблематику исследований Женевской школы, является принцип произвольности лингвистического знака: «...связь, объединяющая означающее с означаемым, произвольна». Согласно Соссюру, «этот принцип подчиняет себе всю лингвистику языка, последствия его неисчислимы» [Engler 1967: 152]. Т. Де Мауро, комментируя учение Соссюра, называет принцип произвольности лингвистического знака центральным положением его теории [De Mauro 1972].

В качестве следствия общего положения о произвольности языкового знака Ф. де Соссюр рассматривал потенциальную возможность сдвига отношений между означаемым и означающим: «...оба элемента, объединенные в знаке, живут совершенно в небывалой степени обособленно...» [Соссюр 1977: 109].

Проблема произвольности в ее соотношении с мотивированностью и положение о подвижном характере отношений между означаемым и означающим получили развитие в трудах Ш. Балли и С. Карцевского.

Разграничивая область синхронии и диахронии и делая упор на синхронию, что вполне соответствует нормирующей традиции всего французского языкознания, Соссюр вместе с тем подчеркивал, что синхронный метод и метод диахронный взаимно связаны.

Вслед за своим учителем основатели Женевской лингвистической школы проводили различие между синхронической (статической) и диахронической (исторической) лингвистикой. «Мы проводим различие, – писал А. Сеше, – между изучением фактов языка в их статическом состоянии и изучением их эволюции...» [Sechehaye 1926: 219]. В совместном ответе на вопрос I международного лингвистического конгресса «Какие методы наиболее приемлемы для полного и практического описания грамматики какого-либо языка?» Ш. Балли и А. Сеше написали: «Система языка получает подлинное объяснение только в том случае, когда отдают себе отчет в том, как живая мысль оформляется средствами языка» [Bally, Sechehaye 1928: 48]. В то же время разграничение синхронии и диахронии женевские лингвисты рассматривали не как антиномию, а как категорию методики лингвистического исследования: «...задача статической лингвистики состоит не в том, чтобы охватить все факты языка, а в том, чтобы выделить из массы этих фактов то, что в той или иной степени соответствует абстрактному идеалу языкового состояния» [Ibid.: 66].

В соответствии с рекомендациями своего учителя[4 - «...синхронический аспект превалирует над диахроническим, так как для говорящих только он – подлинная и единственная реальность. Это же верно и для лингвиста: если он примет диахроническую перспективу, то увидит отнюдь не язык, а только ряд видоизменяющих его событий» [Соссюр 1977: 123].] женевские лингвисты сосредоточили внимание на исследовании языка в синхронии как его реальном состоянии. Этим объясняется их пристальный интерес к фактам живого языка, разговорной речи, в частности к изучению функционирования языка в широком плане, и на этом пути они достигли выдающихся результатов не только в описании языковых явлений, но и в их объяснении. Напомним, что еще в 20-х гг. прошлого века выдающийся отечественный лингвист Е. Д. Поливанов указывал на объяснительную силу синхронных исследований: «...среди даваемых лингвистикой объяснений... языковых фактов найдутся такие, где привлекается только материал описательного языкознания, т. е. факты современного языкового состояния» [Поливанов 1928: 2].

Вопреки встречающемуся в лингвистической литературе мнению о представителях Женевской школы как об ортодоксальных синхронистах, в практике лингвистических исследований, развивая учение Соссюра о синхронии и диахронии, они проводили мысль о том, что для понимания современного состояния языка совершенно необходимо знать тенденции развития языка, обусловленные сложным взаимодействием элементов статики и динамики. Из этого положения исходил, в частности, С. Карцевский, считавший, что языковой знак в конкретной ситуации одновременно характеризуется как статичностью, так и динамичностью своих сторон. Учет динамики языковых явлений в статике выдвигался Карцевским как одно из требований к синхронному описанию языка [Карцевский 1925: 61 – 62]. Во многих своих работах он выходил за границы статического описания фактов и ставил вопрос о продуктивности грамматических категорий, динамике их внутреннего развития. Стремление учитывать элементы языковой динамики можно обнаружить и у других представителей Женевской школы. Через всю книгу Ш. Балли «Общая лингвистика и вопросы французского языка» проходит учение о «языковых тенденциях»: тенденция «к прогрессивному порядку слов», тенденция к «концентрации языковых знаков», тенденция к «статическому характеру выражения». В лингвистике организованной речи, разработанной А. Сеше, элементы синхронии, по существу, совмещаются с элементами диахронии. А. Фрей подверг резкой критике методику анализа американских дескриптивистов, исключающую учет явлений динамики в статике [Frei 1954a: 138 – 139]. В учении представителей Женевской школы о транспозиции последняя четко отграничена областью продуктивных явлений языка – не статическими отношениями, а непременно живыми и продуктивными связями языковых единиц.