Скифы: расцвет и падение великого царства

Красота северопричерноморских степей буквально завораживала многие поколения русских поэтов, писателей, путешественников, чиновников, военных. Вот как вдохновенно воспевает «скифскую» степь выдающийся российский писатель и поэт Иван Андреевич Бунин: «Передо мной серело пустынное поле. Один сторожевой курган стоял вдалеке и, казалось, зорко глядел на равнины <…> Время его, думал я, навсегда проходит: в вековом забытьи он только смутно вспоминает теперь далекое былое, прежние степи и прежних людей, души которых были роднее и ближе ему, лучше нас умели понимать его шепот, полный от века задумчивости пустыни, так много говорящей без слов о ничтожестве земного существования <…> В южных степях каждый курган кажется молчаливым памятником какой-нибудь поэтической были…»

Необозримы степные просторы Южной России и Украины. Еще совсем недавно, как и тысячи лет назад в скифскую эпоху, ничто не нарушало их векового однообразия: бездонное голубое небо, палящее солнце и безбрежное море пахучих трав и цветов. Неповторимое очарование причерноморских степных просторов с их вековыми молчаливыми стражами – древними курганами – вдохновляло многих выдающихся представителей русской литературы и поэзии.

Илл. 50. Серебряный с позолотой сосуд с изображением скифов, охотящихся на львов. Курган Солоха, V–IV в. до н. э.

Но не только красоты бескрайних степей привлекали к себе внимание лучших умов русской интеллигенции конца XIX – начала XX вв. Их манила к себе и история древних обитателей степи и, особенно, история скифов. Интерес общественности во многом стимулировали выдающиеся археологические открытия в степном Приднепровье, где с 50-х гг. XIX в. велись организованные Императорской Археологической Комиссией широкие раскопки курганов высшей скифской знати и были найдены фантастические сокровища.

Поразительная вещь: почти все поэты и литераторы «серебряного века» в той или иной степени затрагивали в своем творчестве скифскую тему. Здесь можно вспомнить Валерия Брюсова и Константина Бальмонта, Александра Блока и Зинаиду Гиппиус, Николая Гумилева и Анну Ахматову, Осипа Мандельштама и Ивана Бунина, а также многих других.

Немалую роль сыграл и заметно возросший в тот период в русском обществе интерес к историческому прошлому страны и, особенно, к многовековому противостоянию Руси и беспокойного мира кочевых племен – «Дикого Поля», «Степи». Скифы были лишь первой, наиболее ранней волной воинственных народов, пришедших из глубин Азии. Поэтому нередко реальный образ скифов незаметно подменялся в глазах некоторых российских художников и поэтов картинами из жизни более поздних средневековых кочевников – половцев, печенегов, тюрков, татаро-монгол. Так, на знаменитой картине В. Васнецова «Битва русских со скифами», судя по деталям вооружения и внешнему облику (монголоидные лица), речь идет о сражении русских дружинников со средневековыми кочевниками, а не со скифами. Да этого и не могло быть в реальной жизни: скифы окончательно исчезли в Восточной Европе в III в. н. э. после готского погрома, а Древняя Русь в лице Святослава, Владимира и других киевских князей выходит на арену истории лишь в IX–X вв. н. э.

Такое же смешение чистых европеоидов-скифов с монголоидными тюркоязычными кочевниками Средневековья мы видим и у Александра Блока:

Да, скифы мы, да, азиаты мы,
с раскосыми и жадными очами…

С другой стороны, поразительно, насколько глубоко смогли проникнуть в скифскую тему, досконально изучив все имевшиеся в то время сведения о скифах, некоторые русские поэты, в особенности Валерий Брюсов и Иван Бунин. Первый из них посвятил скифам два больших стихотворения – «Скифы» и «Мы – скифы».

Илл. 51. Лицо скифа с серебряной чаши. Курган «Гайманова Могила»

И если в более раннем своем произведении поэт мыслит еще довольно общими категориями, отражая главную черту кочевых скифских племен – врожденную воинственность и постоянную жажду битвы:

Словно с детства я к битвам приучен!
Все в раздолье степей мне родное!
И мой голос верно созвучен
С оглушительным бранным воем…

то в более позднем стихотворении («Мы – скифы») в краткой, но выразительной форме содержится удивительно точная (даже с научной точки зрения) картина скифской жизни:

Мы – те, о ком шептали в старину,
С невольной дрожью, эллинские мифы:
Народ, взлюбивший буйство и войну,
Сыны Геракла и Эхидны, – скифы.

Вкруг моря Черного, в пустых степях,
Как демоны, мы облетали быстро,
Являясь вдруг, чтоб сеять всюду страх:
К верховьям Тигра иль к низовьям Истра.

Мы ужасали дикой волей мир,
Горя зловеще, там и здесь, зарницей:
Пред нами Дарий отступил, и Кир
Был скифской на пути смирен царицей.

Что были мы? – Щит, нож, колчан, копье,
Лук, стрелы, панцирь да коня удила!
Блеск, звон, крик, смех, налет, – все бытие
В разгуле бранном, в пире пьяном было!..

В курганах грузных, сидя на коне,
Среди богатств, как завещали деды,
Спят наши грозные цари: во сне
Им грезятся пиры, бои, победы…

А Иван Бунин, великолепный знаток причерноморской степи, так пытается воссоздать картину давно исчезнувшей жизни степняков:

Любил он ночи темные в шатре,
Степных кобыл заливчатое ржанье,
И перед битвой волчье завыванье,
И коршунов на сумрачном бугре.

Страсть буйной мощи силясь утолить,
Он за врагом скакал как исступленный,
Чтоб дерзостью погони опьяненный,
Горячей кровью землю напоить.

Стрелою скиф насквозь его пробил,
И там, где смерть ему закрыла очи,
Восстал курган – и темный ветер ночи
Дождем холодным след его кропил.

Прошли века, но слава древней были
Жила в веках… Нет смерти для того,
Кто любит жизнь, и песни сохранили
Далекое наследие его…

Не обошли своим вниманием скифскую тему и Константин Бальмонт[29 - Его стихотворение «Скифы» приведено эпиграфом к этой главе.] и поэт-аристократ А.К. Толстой. Незадолго до революционных событий 1917 г. в Петрограде выходил литературный альманах под названием «Скифы», где печатались стихи многих известных русских поэтов – С. Есенина, Н. Клюева и др. Обложку этого издания украсил своим рисунком художник К. Петров-Водкин.

Так или иначе, русская научная и творческая интеллигенция рубежа веков была искренне увлечена скифской тематикой и передала это увлечение следующим, уже послереволюционным, поколениям. Таким образом, историки XX в. вплотную встали перед необходимостью ответа на вопрос – кто же такие скифы?

Начнем с самого главного – где искать прародину скифов?

Происхождение скифов

«Практически каждый из исследователей, в той или иной степени соприкасавшийся с историей и археологией скифов, высказывал – хотя бы и вскользь – свои соображения относительно этногенеза последних, – отмечает известный украинский археолог В.Ю. Мурзин. – И это вполне понятно, ибо не определив своего отношения к этой проблеме, нельзя успешно заниматься изучением ни одного пусть даже частного вопроса скифской археологии и истории».

Напомню, что проблема происхождения скифов и их культуры не решена сколько-нибудь убедительно и по сей день. Обилие и противоречивость существующих точек зрения по этому поводу просто поражают. Однако большинство мнений ученых так или иначе примыкает к одной из двух традиционно противопоставляемых гипотез.

Первая гипотеза — так называемая автохтонная — наиболее подробно была обоснована Б.Н. Граковым. Он считал, что прямыми предками скифов являлись племена срубной культуры[30 - Срубная культура – культура оседлых земледельческо-скотоводческих племен степной и лесостепной зон Евразии, от Урала до Днепра, в эпоху позднего бронзового века (середина – конец II тыс. до н. э.). Названа так по типу захоронений в курганах, где могила часто имеет облицовку из дерева.] эпохи бронзы, проникшие в Северное Причерноморье из Поволжья. Проникновение это было очень медленным и длительным (с середины II тыс. до н. э.), а упомянутая Геродотом миграция скифов «из Азии» (а «Азия» начиналась для античных географов сразу за Доном-Танаисом) – лишь одна из его волн, скорее всего, последняя. Мигранты-«срубники» встретились в степях Причерноморья с более ранними переселенцами из тех же областей, и на основе слияния этих родственных друг другу групп сложилось этнически однородное население скифского времени, говорившее на одном из диалектов североиранского языка. Именно культура срубных племен, испытавшая значительные изменения в ходе перехода от эпохи бронзы к железному веку и от полуоседлого образа жизни к подлинному номадизму, легла, по мысли Б.Н. Гракова, в основу собственно скифской культуры. Правда, искусство скифов (звериный стиль) и некоторые формы их оружия он считал привнесенными откуда-то извне.

К граковской гипотезе примыкает переднеазиатская версия известного ленинградского археолога, специалиста по скифам и хазарам М.И. Артамонова. Согласно его точке зрения, срубная культура эпохи бронзы непосредственно предшествовала скифской в Северном Причерноморье и во многом предопределила ее основные черты. Однако возникновение собственно скифской культуры в VII в. до н. э. и, особенно, такой ее яркой черты, как звериный стиль М.И. Артамонов связывал с влиянием развитых цивилизаций Передней Азии.

Вторая гипотеза. Совершенно иначе подходит к решению данной проблемы признанный лидер группы ученых, отстаивающих правомерность так называемой центральноазиатской гипотезы, А.И. Тереножкин. По мнению этого исследователя, между населением Северного Причерноморья доскифского и скифского времени не существует ни этнической, ни культурной преемственности. Скифы приходят в регион из глубин Азии в VII в. до н. э. Они принесли с собой уже в основе своей сформировавшуюся культуру в лице знаменитой триады, характерного типа вооружения, конской сбруи и художественного звериного стиля.

Илл. 52. Образы скифов в греческом искусстве. Рисунки Герлинде Томма, Гапинген

В изложенных выше гипотезах по-разному трактуется и вопрос о киммерийцах – предшественниках скифов в Северном Причерноморье, о которых сообщают нам древневосточные и греческие письменные источники.

А.И. Тереножкин настаивает на полном культурном и этническом отличии скифов от киммерийцев и считает, что последним и принадлежали самые поздние памятники местной срубной культуры (черногоровский и новочеркасский комплексы). По Б.Н. Гракову, и скифы, и киммерийцы – прямые потомки «срубников», поэтому они имеют общую культуру и, скорее всего, родственны этнически. Наконец, М.И. Артамонов полагал, что смена киммерийцев скифами в причерноморских степях произошла еще во второй половине II тыс. до н. э., и видел в киммерийцах носителей катакомбной культуры[31 - Катакомбная культура – культура полукочевых и оседлых скотоводческо-земле-дельческих племен Южной России и Украины III – середины II тыс. до н. э. Названа так по типу могил в виде подбоев (или «катакомб»).], которых вытеснили (а частично и уничтожили) новые волны кочевников-«срубников», к которым он относил скифов.