Миниатюры. книга первая

Разный взгляд

Когда был маленький, как и многие мальчишки, очень любил фильм Чапаев. Мы постоянно играли в Чапаева, по очереди становясь им. Василий Иванович был для нас образцом военного таланта и храбрости…

…но теперь, многое пережившему, многое повидавшему и осмыслившему, через многое прошедшему, мне стал интересен в фильме только один эпизод: «психическая» атака каппелевцев. Небольшой эпизод. Но кто, хоть раз, вырывал свой зад из уютного окопа или траншеи, тот поймёт, сколько нужно беззаветной любви к Родине, к своей земле, как надо было верить и уважать своего командира Владимира Оскаровича Каппеля, сколько нужно душевной силы и стойкости, чтобы презрев смерть, подняться в полный рост, и ровными шеренгами, не срываясь в бег, держа равнение, словно на параде, идти навстречу поливающим свинцом максимам. Земля Вам пухом, неизвестные герои гражданской войны.

Думаю, когда-нибудь русское новое поколение молодёжи осмыслит этот подвиг и поставит памятник канувшим в века сынам России.

Мат

До христианства славяне, как все знают, были язычниками, но мало кто знает, что во время превосходящих сил врага, славянские войны снимали с себя все доспехи, становились в круг и произносили слова, которые делали из практически неуязвимыми и давали им колоссальную энергию во время боя, такой воин был как сотня воинов, а главное он мог несколько часов кряду размахивать тяжёлым мечом, не уставая. Эти слова давали силу, но одновременно разрушали самого воина, после боя как правило все умирали. Слова дающие силу и разрушающие одновременно и были матом. Использовались только в крайнем случае. Изучали их юноши с поры взросления. Произносить разрешалось только воинам. Женщин за произнесение мата убивали. Мат произносился в определенной последовательности, которую знали только ведуны, ведмаки. Воины знали только отдельные слова, а перед крайней необходимостью просто в кругу повторяли за ведуном, входя в состояние транса. Думаю, мат использовался славянами ещё долго и после принятия христианства. Каждое слово русского языка несёт в себе сильную энергетику. Одна разрушающая, другая созидающая, некоторые просто несут гармонизирующую энергетику. Мат даёт сильную разрушающую энергетику. Причём на генном уровне. Поэтому в христианстве мат не прощаем. Даже убийство человека прощаемо (ведь убийца убивает тело, а не душу), если убийца покается чистосердечно, а мат нет. Человек произносящий мат, убивает в себе душу, т. е. Божественное начало и саму жизнь. Можно смеяться над моими словами сколько угодно, да думаю, со временем каждый это сам осознает, вот только времени исправить у него уже не будет. С Уважением ко всем!

За пять минут

Жую шашлык. Из автомобиля песня: …ах как хочется жить…. Вдруг понимаю, что если мне сейчас скажут, что осталось всего пять минут до тризны, то ровным счётом ничего не изменится. Вот как сейчас жую шашлык, закидывая в свой пищевой контейнер к мясу лук, хлеб, помидоры, базилик, кинзу, петрушку, так и буду дальше сидеть и продолжать тупо с удовольствием это делать. Единственно только вот уже лет семь не пью, так пропустил бы вдогонок пару стаканчиков хорошего вина. Уж больно шашлык хороший получился, так почему в последние минуты не получить удовольствие?

Так и останусь старомодным

Поднялся на второй этаж своей дачи. Первая комната справа снизу доверху в полках с книгами. Если магазин продовольственный поближе подогнать и воду провести, то можно годами не выходить отсюда. Сиди, читай, читай и читай. Книги выходят из моды. Я видно совсем старомоден. Люблю, люблю взять книгу, полистать её, терпеть ненавижу читать с монитора старые книги. Если нет её у меня, иду в магазин и покупаю…

Вспомнил, как впервые зашёл в магазин в своей учебке, когда служил в Германии. Что тут только не было. Я жил в Москве, но такого обилия хороших и качественных товаров я даже в Москве не видел никогда, да ещё в одном месте. Больше всего меня тут порадовали книги. Они стояли по 10 – 15 томов разных авторов полными собраниями сочинений. Здесь были те авторы, которые с трудом можно было найти по библиотекам, в магазинах Советского Союза их вообще не было. Произведения этих авторов продавались только за сданную макулатуру. Надо было сдать 20 кг бумаги, картона, газет или старых журналов, получить за это карточку с марками, а потом ещё найти, где книга продаётся, отстоять там очередь и купить долгожданную книгу: Вольтера, Дюма, Жуль-Верна, Алексея Толстого и многих остальных авторов. Помню как постоянно можно было увидеть в метро, в автобусе, в троллейбусе или в трамвае людей разных возрастов и пола с перевязанными стопками макулатуры.

Это хорошо, что сейчас набрал имя автора и наименование его произведения и скачивай или сразу читай… Но я всё же так и останусь старомодным. Поэтому люблю приезжать на свою дачу не для того, чтобы там что-то выращивать, кроме сорняков, подстриженных под газон у меня тут почти ничего не растёт. Люблю приезжать, чтобы подняться на второй этаж, открыть стекло полки и осторожно извлечь книгу очередного автора, которого я надумал почитать.

Мир на двоих

Из рядом стоящего авто доносилась красивая мелодия, он подошел к идущей навстречу девушке, нежно взял ее за талию: «Потанцуем?». Она непонимающе инстинктивно отпрянула назад, но крепкая рука на ее талии не дала этого сделать. «Ну же, смелее!» – подмигнул он ей и повел ее в такт музыки.

Через секунду они уже кружились, не замечая вокруг никого. Были только он и она. И весь мир принадлежал им двоим…

Сад

Я здесь не был более двух лет. Вот теперь снова стоял перед заросшей зарослями облепихи калиткой, ведущей в мой сад. Сад, похоже, уже привык к одиночеству. Он вполне мог обходиться без меня, но оба мы понимали, ему не нужно это одиночество…

Можно было разглядеть постройки, деревья, разноцветные огоньки мальвы и чудом уцелевших роз. Все остальное было укрыто, словно одеялом, выросшей по плечи травой. Хонда, пролежавшая без работы два года, с радостью запела на всю округу свою незатейливую мелодию и мы под этот ритм закружились с ней вдвоем, сметая все заросли, попадающиеся на нашем с ней пути. Сад, словно обиженная женщина, стал раздавать мне пощечины из мелких камушков, выполнявших, когда то роль дорожек, и шишек старой сосны в два обхвата, великаном возвышающейся над округой, что вызвало только улыбку на моем лице. Поняв, что меня этим не остановить, сад, который еще помнил мои заботливые и нежные руки, стал одаривать меня поцелуями из малины, ежевики, смородины и земляники. О, Господи, как мне все это знакомо!

Сколько раз меня встречали холодом и совсем грустными словами в мой адрес, а затем, словно извиняясь за содеянное, дарили самые восхитительные минуты в моей жизни!

Утром прошел дождик, и над помолодевшим от счастья садом всеми цветами разлилась в полной своей красоте радуга. Вот и в еще один уголок планеты я принес гармонию. Значит, снова пора собираться в дорогу…

Вкус настоящего

Когда дома, то готовлю сам. При сервировке стола для детей и гостей никогда не кладу майонез. Все уже привыкли к этому. Не к тому, что я жадный на майонез, а к тому, что я вкусно готовлю и приправы тут лишние. Каждое отдельное блюдо нужно готовить с душой, тогда оно непременно становится вкусным. И у каждого блюда должен оставаться свой вкус, ради которого оно и готовится. Убивают меня горе кулинары, когда вкус мяса для шашлыка забивают всякой ненужностью. Соль и перец. Всё! Тогда вы почувствуете, что такое настоящий шашлык. Ну и жар посильнее без огня. Вообще, любое блюдо надо готовить как можно быстрее. Чем быстрее, тем больше пользы оно принесёт, тому, кто его будет кушать.

А майонеза в доме полно. Он находиться не в кухонном холодильнике, а во втором, в коридоре. Им дети заливают бутерброд с колбасой. А ведь раньше мы не заливали майонезом колбасу, она и так была очень вкусной…

Не будем сажать картошку

В 90-е годы всё советское хозяйство было заброшено и развалено. Порой, проезжая по бескрайним просторам России, да и в самой столице, вижу много памятников людскому мракобесью и бесхозяйственности в виде полуразрушенных скелетов недостроенных или брошенных государственных зданий, коровников, свинарников, заводов и фабрик. Сельское хозяйство было запущенно и разрушено напрочь. Используя валютный фонд и золотой запас страны, правители России закупали всё за рубежом, вместо того, чтобы воскресить своё сельское хозяйство. Как напоминание об этих временах храню у себя талоны, по которым можно было отоварить свою семью, словно в войну. Только воевали мы сами с собой, со своей тупостью и ленью. Просто мозги поплыли у руководителей всех рангов, которые и довели страну до такого положения.

Земли развалившихся совхозов и колхозов стали раздавать под дачи, садовые товарищества, либо просто стояли, зарастая бурьяном и молодым полесьем. Местным советам ветеранов дали полномочия выдавать по три сотки земли различным категориям ветеранов, многодетным, малообеспеченным, для посадки картофеля, чтобы не загнуться зимой. На соседнем поле, метрах в двухстах от дома, получил и я со своей семьёй свои три сотки.

Посадить просто. Выкопал лунку, бросил картошку, хай растёт. А вот вырастить на глине урожай, да ещё и сохранить его… Летом всё свободное время я и мои сыновья, одному было три года, а второму четыре с половиной, проводили на этих сотках. Поливали, лето было жарким, окучивали, потом почти каждый день собирали колорадского жука. Брал детей обоих, чтобы понимали с детских лет, что в жизни этой всё достаётся только трудом. Так и меня воспитывали, за что я благодарен, своим бабулям. Когда настала пора выкапывать, снова мы на поле были втроём, правда Сергей, младший сын минут через тридцать заснул на тележке, укрывшись телогрейкой, но старший сын Юрий усердно помогал мне собирать картошку в мешки. Так было три года подряд, потом жизнь наладилась, снова стала в нормальное русло, от трёх соток я отказался. А через лет пять после этого я купил двадцать четыре сотки земли в Подмосковье. Приехали смотреть. Приехал, конечно, вместе с подросшими сыновьями. Увидев почти футбольное поле, мой старший сын серьёзным голосом вдруг произнёс:

– Пап, давай только картошку тут не будем сажать?!

– Хорошо, не будем.

– Обещаешь?

– Ну конечно обещаю, – улыбнулся я.

На тех первых купленных мной сотках я не сажал картошку, там сами выросли берёзки, причём столько много, что пришлось часть срубить. А среди оставшейся сотни, мы собираемся на шашлыки. В моё отсутствие соседи порой заходят по грибы, благо на калитке нет замка. Грибы славно ужились на моём участке под берёзами среди десятка огромных муравейников.

Я наверное извращенец

Я наверное извращенец, потому что всем, кто нанёс мне боль, никогда не мщу, никогда не думаю о них плохо, я просто сразу прощаю им всё.

Я наверное извращенец, потому что всех, кто нанёс мне боль, вспоминаю с улыбкой и сострадаю им. Ведь это самое тяжёлое на земле, быть жестоким, как таким не сострадать. Ведь тех, кого мы простили, мы в состоянии сразу забыть. А тех кому мы нанесли когда боль, помним до последнего часа, до последней минуты, и это как грязь, тяготит нашу душу…

Я наверное извращенец, но душа моя чиста, её ничто не тяготит и она как, в детстве, продолжает летать…

Счастье

Жизнь лишь наша дорога от рождения к смерти

Она состоит из мельчайших кусочков времени,

Которые, и являются счастьем, за которым мы гоняемся…

Значит, жизнь и есть множество моментов нашего счастья.

Счастье – оно постоянно с нами, получается, что гоняемся мы лишь за смертью.

Выходит счастье – жизнь в постоянной беготне к последней нашей смертной черте.

Любовь…

Любовь – это когда одна душа тянется к другой, сердце любит таким, каков ты есть, а мозг ни с кем тебя не сравнивает.

Гроза

Я обошёл внешние посты. Небо нахмурилось, предвещая сильный дождь. Так и есть, по магнитоле передают штормовое предупреждение. По радиостанции всем постам передал о предупреждении и попросил внутренние посты проверить все окна и двери, чтобы все были закрыты.

Дождь нахлынул шквалом. Я еле успел дойти до входной двери. Лило, словно включили сразу несколько брандспойтов. А вдали загромыхал гром, и небо, до этого совершенно почти чёрное, стало озаряться ожившими паутинами молний. Они бегали по всей кроне небосвода, почти не прекращаясь ни на секунду. Сновали хаотично, создавая живую картину мироздания. Я постоял, полюбовался этим чарующим зрелищем и пошёл на второй этаж, чтобы узнать у хозяина дома, во сколько он с семьёй будет ужинать.

Дети в страхе сидели под кроватями. Свет был включен весь полностью, даже все бра на стенах. Хозяин стоял в углу зала, обняв испуганную жену. Я вспомнил, как мои дети в такую погоду на даче бегают под проливным дождём, и танцуют в лужах, шлёпая по ним, чтобы поднять побольше брызг. Молнии и гром не страшат моих детей, для них они радость, заставляющая моих детей наслаждаться, как и меня этим явлением природы, а не прятаться от него, трясясь от страха, забившись в угол или под кровать. Может я и не оставлю ничего из материальных благ своим детям, но я уже дал им главное – они родились свободными, а не рабами. Свободными от страхов, злобы, алчности, скупости, зависти и прочих пороков. Они не рабы золота и стремления к наживе.

Я так и не стал тогда спрашивать про ужин, мне просто не хотелось в тот день говорить о чём то с пусть и богатыми, но бедными рабами. Я вышел на крыльцо и стал любоваться грозой.