Дуэль с морским волком
Все пассажиры тоже стали весело рассаживаться в шлюпки. Мужчины взялись за весла. Лодки медленно поплыли к песчаной Лепешке.
Когда мы туда добрались, матросы уже вынесли ящик, поставили его недалеко от берега на песок и ждали нас. Едва мы выбрались на берег, они взяли наши шлюпки на буксир и, все время пересмеиваясь, отправились на пароход.
– Что-то мне это не нравится, – вполголоса пробормотал Алешка. – Особенно смешки эти.
– Мне тоже, – сознался я.
Но было уже поздно. Шлюпки подняли на борт, выбрали якорь, «Илья Муромец» дал гудок и зашлепал вниз по реке. Удаляясь все больше.
Пассажиры послушно, как дети, смотрели ему вслед. Пока он не превратился из настоящего парохода в игрушечный.
– Пора! – нетерпеливо сказал толстяк в зеленых шортах. – Расстояние вполне безопасное.
– Для кого только? – вдруг подозрительно спросила Дама с пальчиком и на всякий случай отошла подальше от ящика.
– Я знаю, что там! – радостно завопил дядя Вова с бутылкой. – Там, во-первых, квас! Во-вторых, кола!!! В-третьих, перекус!!! Это такой сюрпризный пикничок.
Мужчины переглянулись и потерли руки. Женщин, похоже, такое предположение несколько разочаровало. Ничего себе пикничок – посреди реки, на голом песке.
Дядька с бутылкой весело направился к ящику.
– А я думаю, там змеи, – сказал ему в спину Алешка.
Дядька приостановился и обернулся, уже без улыбки:
– Какие змеи?
– Дикие, – ответил Алешка.
– И голодные, – добавил я.
– Как зимние волки.
Дядя Вова пожал плечами и сказал:
– Мне-то что? У меня с собой есть. – Он поднял вверх бутылку швепса, чтобы все увидели, и вытянул из кармана воблу.
– Эх вы! – укорил его толстяк в шортах. – Вам сюрприз приготовили, а вы…
Он решительно шагнул к ящику, отстегнул его запоры и поднял крышку.
– Письмо! – торжественно объявил он и поднял над головой, чтобы все видели, красивый конверт. – От Робинзона Крузо!
Конверт пошел по рукам. Мы тоже посмотрели. Толстяк в шортах сказал правду: на конверте был нарисован заросший бородой и усами человек в высокой мохнатой шапке, с попугаем на одном плече, с ружьем на другом и с меховым зонтиком над головой.
Когда письмо вернулось к Шортам, все сказали:
– Читайте вслух! С выражением.
Толстяк вытянул из конверта листок, на котором, как и на билете, был нарисован «Илья Муромец» в клубах дыма, и стал читать с выражением:
– «Дамы и господа! Экипаж парохода «Илья Муромец» предоставляет в ваше распоряжение аттракцион под названием «Робинзон Крузо». В этом ящике вы найдете все необходимое для того, чтобы провести ровно сутки на необитаемом острове и почувствовать себя настоящими робинзонами. Завтра ровно в полдень «Илья Муромец» снова примет вас на свой гостеприимный борт, и тем из вас, кто проявит себя наиболее приспособленным для обеспечения быта в экстремальных условиях, будут вручены специальные призы. Желаем удачи! До скорой встречи!»
Когда толстяк закончил, с минуту стояла тишина. А потом раздались веселые возгласы, визги и аплодисменты.
И все бросились разбирать вещи из ящика.
Там было: две палатки – зеленая и розовая, спальные мешки, топорик, удочки, котелки и всякая посуда. А кроме соли и перца – никакой еды. Только несколько бутылок с пресной водой, да еще лавровый лист.
– Ура, – сказал немного увянувшим голосом Зеленые Шорты. – Сейчас такую уху забацаем!
– И это все? – разочарованно спросил дядя Вова с бутылкой. – А газировки там нет? Не может быть! – И полез в ящик – одни ноги торчат. Пошарил там: – Вот! – И вытащил буханку хлеба и пачку чая. – Завалялись.
И тут всем захотелось есть. И правда, завтрак уже далеко, а обед еще не состоялся. И Зеленые Шорты начал резать хлеб и раздавать его всем желающим. И все тут же стали его солить, есть и похваливать.
А мы с Лешкой переглянулись, подумали и серьезно кивнули друг другу, все поняв без слов. Поэтому один кусок разломили пополам и съели, а другой оставили.
Когда второй завтрак, как говорит тетя Ланч, завершился, Зеленые Шорты скомандовал:
– Женщины разжигают костер и ставят палатки! Мужчины – за добычей, на рыбалку.
Мужчины похватали удочки.
– А на что ловить? – раздался задумчивый голос. Это спросил осторожный бизнесмен, который даже тут все время озирался, будто ждал нападения диких зверей или индейцев.
– Как на что! – взревел наш самозваный командир в шортах. – На хлеб! Отличная приманка! Для любой рыбы. А их тут – семьдесят пять!
– А где он? – робко спросил тот же голос. – Хлеб…
Алешка хихикнул. Мы взяли по удочке и пошли на другой конец острова, где зеленели негустые камыши.
Намяли как следует хлеб, наживили и забросили удочки…
Волга – хорошая река. Через полчаса мы уже устали. Нанизали на ветку рыбу и потащили ее в лагерь. В надежде, что там уже стоят палатки и пылает между ними приветливый костер.
Палатки стояли – криво, в складках и морщинах. Костром и не пахло. Даже дров не было.
– Ура! – закричал Шорты, когда нас увидел. – Есть рыба!
– Теперь ее надо почистить! – сказал осторожный голос.
– И сварить, – прибавил женский голос.
– Дров нет, – сообщил дядя Вова и хлебнул из горлышка.
– Один песок кругом, – вздохнул наш предводитель.
Мы с Алешкой опять переглянулись: похоже, нам придется кормить этих «робинзонов».
– И обогревать у костра, – шепотом подхватил эту мысль Алешка. – И сказочки им на ночь рассказывать.
– Чтоб крепче спали, – хмыкнул я.
Ладно уж, мы с Алешкой – опытные бродяги, в беде эту компанию не оставим. Когда мы путешествовали с папой по диким берегам Белого моря, мы многому научились: разжигать костер одной спичкой в любую погоду, устраивать теплый ночлег в лесу, добывать пищу в воде и на суше и вообще всему, что должен уметь человек, попавший в «необитаемые условия».
И я сказал предводителю в шортах:
– Наберите воды в ведро. Почистите рыбу. Дрова сейчас будут.
И мы пошли на верхний конец острова, куда наверняка течение выбрасывает всякий плавник. Набрали дров посуше, вернулись в лагерь. Женщины уже почистили рыбу. А над пустым ведром задумчиво чесал затылок наш командир.
Ну и мужчины у нас в команде! Один только швепс сосет, другой только «ура» кричит, третий все время озирается.
– А где воду-то брать? – спросил нас командир.
Алешка даже не хихикнул, а спокойно и деловито сказал:
– Пойдемте, я покажу. Берите ведро.
И повел этого большого дядю в маленьких штанах на самый берег реки Волги. Они долго шли – шагов двадцать примерно.
– Вот, – сказал Алеша и повел рукой. – Хватит?
Когда мы сварили уху и разлили ее всем по мискам, Вова с бутылкой крякнул:
– Это да! Под такую уху… – И снова вытащил свою неиссякаемую емкость.
– Поделились бы, – завистливо вздохнул Шорты.
И тут же к бутылке потянулись мужские кружки.
Кряхтя от жадности, человек с бутылкой налил всем желающим, даже женщинам.
И все стали хлебать уху, похваливать и просить добавки. Жизнь на необитаемом острове налаживалась.
После ухи наши островитяне развалились вокруг костра и стали петь песни. В основном, как издалека и долго течет река Волга. А потом разом поднялись и пошли на берег – «свои ладони в Волгу опустить». Этим они не ограничились и устроили купание.
За это время мы с Алешкой навели порядок в лагере, поставили как следует палатки, уложили в них спальники. Алешка даже написал угольком на входе в зеленую палатку букву М, а на розовой – букву Ж. Чем привел в остолбенение вернувшихся купальщиков.
– Это как понять? – строго спросил Шорты.
– Это просто понять, – пояснил я. – В этой палатке будут ночевать мужчины, а в этой – женщины. А вы что подумали?
Нам командир не сказал, что он подумал. По-моему, он вообще думать не умел. Забрался в палатку, застегнулся в спальник и захрапел так, что ему стали отвечать гудками далекие пароходы.
Да, жизнь налаживалась…
К вечеру все опять проголодались и посмотрели на нас с Алешкой: а что мы будем кушать? Поваров себе нашли, кормильщиков.
Но мы не стали выпендриваться и поставили перед ними целое ведро отваренных ракушек. Когда мы путешествовали на Белом море, папа научил нас отваривать в морской воде мидий, это было очень вкусно. Правда, мидий здесь не было, да и морской воды, но мы подумали, что речные ракушки тоже обладают съедобностью, а морскую воду можно получить, побольше вбухав соли в речную.
Все островитяне недоверчиво стукнулись лбами над ведром. Мнения разделились.
– Я не буду есть эту гадость, – сказала Дама с мизинчиком. – Лучше похудею от голода.
Куда уж ей худеть!
– Я тоже, – присоединился к ней осторожный господин.
– Деликатес! – сказала другая дама, жадно дыша над парящим ведром.
А мудрее всех поступил человек с пустой бутылкой. Он начал хватать ракушки, перчить их и есть, причмокивая и приговаривая:
– Такая вкуснота даром пропадает. Ребята, а компотику вы не умеете наладить, а? Я б вам помог.
В конце концов ведро опустошили до дна. Посидели у костра и разбрелись по палаткам. Делать им все равно было нечего. Да они и ничего не умели делать. Кроме денег. Но здесь за деньги ничего не купишь, даже дров.
Мы с Алешкой их натаскали еще, в запас, чтобы утром за ними не бегать, и пошли на берег, посидеть вечернюю зорьку. Чтобы утром подать неумехам завтрак.
Солнце садилось за далекий берег, окрашивая небо в алый цвет. Было очень тихо, даже не плескалась волна. Катилась Волга в свои дали. Даже чайки разлетелись на ночлег.
Постепенно стемнело. Показались вдали огоньки какого-то судна, послышалось бурчание его двигателей. Оно прошло мимо нас, и с палубы донеслись музыка, смех и всякие возгласы.
Мы взяли ведро с наловленной рыбой и пошли спать.
А на Волгу пал густой туман…
Встали мы раньше всех, выбрались из сонной храпучей палатки на солнышко, сбегали умыться, заодно и искупались. А потом раздули костер, пожарили рыбу и заварили чай.
За завтраком Дама с пальчиком подозрительно спросила:
– А на каком масле вы пожарили рыбу? Я употребляю только растительное, мне надо худеть.
– На водном, – буркнул Алешка.
– Это другое дело, – обрадовалась дама и, отставив послушный пальчик, взяла самый большой кусок.
А мы и в самом деле жарили рыбу, плеснув немного воды на сковородку, чтобы не подгорело. Масла-то у нас не было.
После завтрака всем стало скучно и все стали поглядывать на часы и ждать, откуда должен был появиться «Илья Муромец».
Скоро полдень…
Но мне почему-то казалось, что «Илья Муромец» в назначенное время не придет. Его задержит какое-нибудь неотложное дело вроде Соловья-разбойника или Калина-царя…
В два часа дня наш начальник, взглянув на часы, вздохнул и проворчал недовольно:
– Сюрприз затягивается.
Но тут вскочила Дама с пальчиком и показала вдаль:
– Вот он! Пыхтит изо всех сил.
И все стали оживленно собирать свои вещи. Только мы с Алешкой стали собирать вещи общие. Вымыли посуду и упаковали все обратно в ящик.
И напрасно! Пыхтел изо всех сил вовсе не долгожданный «Муромец», а самоходная баржа по кличке «И-190».
Все сначала проводили ее разочарованными взглядами, а потом, когда она прошла мимо, стали подавать ей всякие сигналы бедствия: махать руками, панамками, подпрыгивать и орать.
И так они кричали и орали до самого вечера. А мы с Алешкой распаковали ящик, снова наловили рыбы и накормили всю нашу ораву. Мы уже поняли, что ночевать нам снова придется на острове…
Глава VII. Подслушанный разговор
Ночь прошла спокойно. А утром начался скандал. Голодные «робинзоны» сначала поогрызались друг на друга, а потом дружно обрушились на капитана и на самого Илью Ильича Муромцева:
– Неслыханно!..
– Переходит все границы!..
– Это не сюрприз, а издевательство!..
– Я лишу его капитанской лицензии!..
– И главное – вода кругом, а выпить нечего!..
К вечеру недовольство стихло, все решили беречь силы и забрались в палатки. Выползли только к ужину и недовольно морщили носы:
– Опять эта рыба! – Это вместо того, чтобы спасибо сказать.
Облизав вилку, наш потухший начальник встал, оглядел все горизонты и изрек:
– Нужно строить плот.
– Правильно, – сказал Алешка и, оглядев наш песчаный остров, тоже изрек: – Материалу-то сколько хочешь. Можно даже пароход построить.
– А ты не груби, малец! Не дорос еще!
– А вы уже доросли? – вступился я за брата. – Тогда идите ловить рыбу. А мы вас больше обслуживать не будем.
– Это бунт! – взвизгнула Дама с пальчиком. – Нужно их выгнать!
– Ага, – согласился Алешка. – За дверь.
– Не остроумничай!
Мы не стали остроумничать, забрали две удочки, кое-что из посуды и ушли на другой конец острова. Дядя Вова присоединился к нам. Он, видно, не терял надежды, что мы нагоним ему самогона для полного счастья.
– Я лучше с вами поживу, – сообщил он. – Оно надежней. С ними пропадешь.
Мы наломали камыша, собрали вдоль кромки берега подходящие ветки, палки и построили уютный шалаш. Опять наловили рыбы и испекли на углях ракушки.
– А они нас не съедят? – спросил после обеда Вова. – Что-то они расшумелись. Не иначе войной на нас пойдут.
И правда – из «вражеского» лагеря доносился до нас какой-то недружный, но очень активный ор. Он все нарастал, и уже можно было разобрать слово «лодка».
Мы помчались к ним. И правда, вдоль нашего берега медленно проплывал небольшой двухместный ялик с обрывком веревки на носу. Оторвался, наверное, от причала. А наши «робинзоны» бежали за ним следом и ничего не делали, только размахивали руками и орали. Лодка, конечно, от этого не остановилась и к берегу не приблизилась.
Я помчался вдоль берега, раздеваясь на ходу, немного обогнал лодку и бросился в воду ей наперерез.
– Держи ее! – донеслись с берега дружные советы. – За веревку хватай! Греби! Да быстрее ты, уплывет!
Я подплыл к лодке, уцепился за борт, заглянул внутрь – весел в ней не было. Тогда я взял веревку в зубы и поплыл к берегу. Лодка послушно потянулась за мной.
Плыть было нелегко, тяжело дышалось носом, но я упрямо плыл к берегу и скоро почувствовал под ногами песок. Выбрался сам и вытащил нос лодки на берег.
– Ура! – закричал Шорты. – Я сейчас сяду в нее и поплыву за помощью.
– Плывите, – сказал я, отдышавшись. – Только в ней весел нет.
Горе-командир с таким укором посмотрел на меня, будто я нарочно выбросил весла за борт.
– Сплавай лучше за квасом, – посоветовал ему Вова, – тут недалеко. Вона, на ближнем берегу, магазин – его отсюда видать. Ушицу забацаем, посидим семейно. Про Волгу споем. Куда спешить-то?
Тут опять начались споры-раздоры. Кто кричал, что нужно «срочно отправлять экспедицию за помощью», кто кричал, что вместо бутылки надо купить колбасы и спичек, а Дама с пальчиком заявила, что нужно купить лосьон и ватные шарики для протирки лица.
– Лосьон – да, – кивнул, соглашаясь, Вова, – лосьон, он тоже годится. Когда ума нет.
Но, наконец, здравый смысл «возобладал», как сказал Алешка, и было решено, что мы с ним, как самые молодые и резвые, отправляемся на лодке «спасать ихние души».
Я подобрал подходящую доску и вырубил из нее гребок вроде лопаты. Мы сели в лодку и отчалили вниз по течению – туда, где скрылся в тумане наш загадочный пароход.
– А мальца бы надо оставить, – сказал Шорты.
– Правильно, – спохватилась Дама с пальчиком, – а то они не вернутся за нами.
– Не оставим мальца, – бросил я через плечо. – А то вы тут его съедите.
– Сырым и несоленым, – добавил Алешка.
Мы медленно плыли по течению. Алешка сидел на носу, а я на корме и изредка чуть подгребал нашим самодельным веслом, как рулем, чтобы лодка не сбивалась с курса.
Постепенно стало темнеть. Солнце село. На берегах зажглись редкие и какие-то робкие, одинокие огоньки.
Скоро совсем стемнело. Река еще блестела волнами и мигала бакенами, а небо совсем потемнело, стало зябко.
– И где же этот дурацкий пароход? – вздохнул Алешка.
По реке все время что-нибудь да плыло. То многоэтажные речные лайнеры, то буксиры с баржами или плотами на прицепе, то катера, а вот нашего пропавшего «Муромца» нигде не было.
Если это шутка капитана, то не самая удачная. Дурацкая даже. А если это не шутка? Если пароход в самом деле захвачен пиратами?
Лешка ежился на носу лодки, мерз. Мне самому становилось неуютно – куда мы плывем? Что ищем?
– Дим, – вдруг сказал Алешка. – Впереди огни.
Впереди слабо блеснули огоньки – красный, зеленый и беленький наверху. Я чуть подгреб влево и направил лодку к ним.
Через некоторое время над горами из облаков вырвалась круглая луна и осветила все кругом. Перед нами, недалеко от берега, застыл, задравши нос, старинный пароход. По кличке «Илья Муромец». У него светились только габаритные огни по бортам и на верхушке мачты и кое-где тускло желтели иллюминаторы в каюте экипажа.
Мы подплыли поближе, почему-то тихо и осторожно. И стало ясно – пароход сел на мель. Видимо, в том самом тумане, в который он от нас ушел.
Самое место и время было заорать: «Эй, на борту! Принимайте голодных потерпевших крушение робинзонов!» – и заколотить веслом в высокий гулкий борт.
Но мы почему-то этого не сделали. А сделали все наоборот – беззвучно подобрались на своей лодке к пароходу и стали оплывать его кругом, ища места, где бы забраться на борт.
На пароходе было тихо. Команда, наверное, уже спала. Только в капитанской каюте светились окна и слышался через отдраенные иллюминаторы тихий говор.
Мы подобрались под самую корму, привязали лодку к рулю и тихонько взобрались на палубу. Почему тихонько, до сих пор не знаю. Видно, что-то подсказывало нам, что нужно скрывать свое присутствие.
Пригнувшись, мы перебежали через кормовую палубу и присели на корточки под капитанским окном. Оттуда тянуло дымом из его трубки и шел разговор на высоких и раздраженных тонах. Говорили, точнее спорили, двое. Наш капитан и старший механик.
Капитан: «Ну и что? Мне теперь из своего кармана платить? Ты что, Илью не знаешь?»
Механик: «Кэп, успокойтесь! Впереди еще сто городов. Неужели не сбросим этот товар?»
Капитан: «Как? Кому его предлагать? Ведь все было обговорено. В каждом городе нас ждали оптовики. В конкретный день, в точный час. А теперь? Искать покупателей прикажешь? На этот хлам! Или, может, сразу в милицию сдаваться?»
Механик: «Ну, кэп, вы уж слишком! Кто же предвидел такой туман? Разве угадаешь? Накладочка вышла…»
Капитан: «И «робинзоны» застряли. Подохнут еще».
Механик: «Обойдутся, им похудеть полезно. Не берите в голову. Завтра нас буксир с мели снимет. Заберем «робинзонов» – и все дела, еще спасибо скажут. И объявим: мол, так и было задумано, для экзотики. Покормим как следует, они обрадуются и еще хвалиться станут своими подвигами на острове».
Капитан: «Да хрен с ними. Скажи, куда товар девать? Они и так по ночам воют».
Механик: «Пусть воют. Главное, чтобы в трюм никто из пассажиров не сунулся, понял? Извините, кэп».
Капитан: «Ключ все время со мной».
И нам было слышно, как он похлопал себя по груди.
Механик: «Все путем, кэп. Ложитесь спать. Завтра все образуется».
Мы услышали, как хлопнула дверь капитанской каюты. Значит, старший механик ушел и капитан сейчас ляжет спать.
Я подумал, что другого такого случая не будет. И решился.
– Леха, – шепнул я, когда мы перебрались на нос и спрятались в шлюпку, под брезент. – Дождемся, когда капитан уснет, и я вытащу у него ключ. Посмотрим – кто там воет.
– А если он в кителе спит? Разбудишь.
– Ты что? Такой морской джентльмен будет одетым спать? Никогда!
И мы стали ждать. И чуть сами не уснули. От усталости. И от таинственных новостей.
– Пора, – почему-то решил Алешка. – Не бойся. Я тебя прикрою.
– Чем?
– Огнетушителем.
По башке, что ли?
Но когда Алешка снял с пожарного щита огнетушитель и стал рядом с окном капитанской каюты, я понял его замысел. Неплохой, надо сказать.
Но сердце мое все равно трепыхалось от страха, когда, разувшись, я влез в окошко и остановился, приглядываясь в темноте.
Скоро мои глаза привыкли к сумраку, и я смутно различил в темной каюте капитанскую койку за занавеской, стол, диванчик-рундук, бар. А главное – кресло, на котором белел во тьме и сверкал золотом прекрасный китель.
Я подкрался к нему и, нащупав в нагрудном кармане ключ, вытащил его и вернулся к окну. Только бы Леха меня с капитаном не спутал и огнетушителем не угостил.
Но все обошлось. Я показал Алешке ключ и обулся, а он повесил на место огнетушитель, и мы, как два разведчика, спустились в грузовой трюм по трапу, стараясь не будить его гулкие стальные ступени.
Перед дверью мы постояли, прислушиваясь – что там за ней – и набираясь смелости. За дверью стояла угрожающая тишина.
Что там нас ждет? Какие опасности? Какие открытия? Кто там воет?..
Я повернул ключ и потянул дверь на себя. Она скрипнула и неохотно отворилась. Не входя, через порог, я нащупал выключатель и с замершим сердцем повернул его…
Мы ожидали всего. Вплоть до диких зверей в клетках. И диких людей. И монстров.
Но такого мы не ожидали!
Весь трюм был забит большими и маленькими, разноцветными, яркими, красивыми коробками. На крышке одной нарисован робот, на другой – летящий вертолет, потом какая-то глазастая кукла, шикарная иномарка…
Глаза разбегались! Это были игрушки.
Они, правда, не все находились в порядке, будто кто-то лазал здесь в темноте или их разбросало качкой. А ближе всех к двери стоял без упаковки игрушечный гроб, на крышке которого было написано по-английски: «Не бойся!»
Глава VIII. Бунт на корабле
– Байки из склепа, – в восторге прошептал Алешка. – Да, Дим?
Я его восторга не разделил. Я не такой закаленный, ужастики не смотрю. В страшилки не играю. А то, что началось в полутемном трюме, напоминало кошмарный сон какого-нибудь вампира.
Сначала откуда-то донесся бой часов. Я машинально считал эти гулкие удары, прислушиваясь к ним с замирающим сердцем. Они словно готовили нас к тому, что сейчас произойдет что-то ужасное.
Двенадцать!
Бац! И у игрушечного гроба с мерзким скрипом отлетела и закачалась на петлях крышка. Из гроба стал подниматься скелет в рваном саване. Он сел; череп его, хрустя, повернулся и уставился на нас – в черных пустых глазницах вспыхнули зловещие зеленые огоньки. Скелет клацнул челюстью с неполным комплектом зубов и сказал замогильным голосом:
– Чао, бамбино!
И тут же лопнула, как взорвалась, большая коробка, на которой было написано большими косыми буквами: «Robert», и из нее выкатился зеленый пучеглазый робот, почти с человека ростом. У него была круглая голова с лампочками вместо глаз и с носом вроде носика чайника. Ноги его не сгибались, он не шагал, а катился, потому что вместо ступней у него были гусеницы, как у трактора или танка, похожие на ботинки с высокой рифленой подошвой. Он медленно покатил между коробками, рывками поворачивая голову вправо-влево, а за ним хвостом тянулся провод с пультом дистанционного управления на конце.
Робот катил прямо на нас. А мы, пятясь, медленно от него отступали.
К счастью, он заметил по пути старую ножку от стула.
Остановился напротив нее, дергающимся движением «руки» поднял ее, поднес к своей голове. Лампочки его вспыхнули, и он произнес скрипучим механическим голосом, по складам:
– Это на-до по-чи-нить! – повернул голову к скелету и ахнул его ножкой по черепу.
Починил!
Скелет рухнул в свой гроб, успев проскрежетать: «С добрым утром!» – и захлопнулся крышкой.
А робот покатился дальше, выглядывая – что бы еще такое починить? У него это хорошо получалось.
Только вот катил он прямо на нас. Такая «починка» нам не улыбалась. Я схватил Алешку за руку, мы нырнули за какую-то металлическую бочку и присели за ней.
Робот растерялся. Голова его задергалась и стала крутиться вокруг шеи.
– Я вас не ви-жу! – прокаркал он. И голова его вдруг свесилась набок. Наверное, кончился винт, на котором она сидела.
Робот покатил дальше, грустно склонив голову на плечо. Мимо нас проволочился за ним хвостатый пульт.
Ну как Алешка мог удержаться? Буратино ведь тоже не мог не схватить крысу за хвост.
Алешка выскочил из-за бочки и вцепился в пульт. Секунду изучал его и ткнул пальцем в одну из кнопок.
Робот поставил голову на место, перехватил ножку стула, как букет цветов, протянул ее вперед и проскрипел:
– По-здра-вляю с днем рож-де-нья!
– Во дурак! – взвизгнул Алешка. – Я ведь ему «стоп» нажал! – И он ткнул другую кнопку.
Робот послушно подкатил к другой пустой бочке и стал колотить ее, приговаривая: