Изумрудный мираж

– Здесь хватит и на закупку оружия, и на типографский печатный станок.

– А теперь выслушай меня. Только не горячись! Я обычная женщина и хочу не только всеобщего благоденствия, но и счастья для себя лично. Подумай, что будет с нами в случае провала? Если даже, скроемся за границей, то окажемся там без копейки. Ради нашей любви возьмем себе небольшую часть денег. Ведь, никто не знает, какую сумму коммерсант привез в город.

– Замолчи, Софья! Я не хочу тебя слушать. Эти деньги нужны революции. К тому же мы должны оставить часть денег рядом с трупом на окраине города, чтобы полиция поверила в случайность его гибели. Нельзя бросить и малого подозрения в убийстве на нас эсеров. И потому твое предложение присвоить деньги неприемлемо.

Владимир начал доставать и перекладывать пачки денег в кожаный чемодан. Оставив чуть меньше половины банкнот в саквояже, он с сожалением щелкнул замком:

– Все, хватит. Теперь помоги мне погрузить тело в пролетку.

Перехватив мертвеца за туловище, боевик крепко прижал его к себе и поволок труп к выходу. Софья, преодолевая отвращение,, пристроилась сбоку и помогла жениху вынести тело из дома. Затем быстро вернулась в дом и вынесла саквояж, поставив его к ногам бывшего хозяина.

Владимир настороженно осмотрел двор, и, не заметив ничего опасного, выехал за ворота. Софья вернулась в дом. Войдя в комнату, она достала из-под перины утаенные деньги и, пересчитав, подумала:

«Шесть тысяч рублей, совсем неплохая сумма для начала семейной жизни. Вот только любит ли меня Владимир? Иногда мне кажется, что этот учитель математики испытывает страсть только к своей революции».

Софья положила в сумочку присвоенные ею деньги. Затем убрала со стола и заботливо завернула бутылку с отравленным вином, намереваясь избавиться от нее в другом месте. Об убитом ею пожилом коммерсанте она старалась не думать.

… Околоточного надзирателя Петрова разбудил настойчивый стук в дверь, едва начало рассветать. При виде встревоженного лица дворника Федулова, он сразу понял:

«Случилось нечто серьезное. Федулов мужик степенный и зазря тревогу поднимать не станет».

Дворник доложил:

– Встал сегодня пораньше улицу подмести. А у ворот лежит хорошо одетый господин. Под рукой у него саквояж из дорогой кожи.

– Пьяный?

– Может и пил перед смертью. Только мертвый он: уже коченеть начал.

– Не хватало убийства в моем околотке. И где мне прикажешь душегубов искать? Это ты, Федулов не доглядел.

– Ну, моей вины тут не видать. Я накануне вечером обход делал. Никаких мертвых тел у ворот не было. Это когда вконец стемнело, произошло происшествие. Никак не раньше.

– Ладно, сейчас оденусь и посмотрим. Пока шум не поднимай. Может быть, проспится сердечный.

–Разве я мертвяка от живого не отличу? Уж, какой год дворником служу. Всякого нагляделся. Да и господин солидный, а не бродяга беспаспортный.

– Ну, пойдем, посмотрим на твою находку. Будь она неладна!

Осмотрев труп, Петров горестно вздохнул:

– Да, без сыскной части не обойтись. Ступай в околоток. Пусть ищеек вызывают. А я посторожу место происшествия.

Как только дворник скрылся за поворотом, Петров поспешно вскрыл саквояж и, увидев пачки банкнотов, схватил две из них и воровато засунул в карман. Но, спохватившись, вернул одну из пачек обратно:

«Если деньги в банке получены накануне, то им точный счет имеется. И много брать нельзя. А одну пачку господин вполне мог перед смертью прогулять с веселыми девицами. Надо еще и карманы мертвеца проверить. Скажу, что паспорт искал, хотел личность установить».

Петров стал ловко обыскивать одежду жертвы и внезапно нащупал во внутреннем кармане пиджака выпуклый твердый предмет. Достав сафьяновую коробочку, поспешно спрятал ее в карман:

«Ну вот, и еще Господь ниспослал мне подарочек. А то какой год не имею прибавки. И паспорт нашелся. Оказывается, к нам немец Шмидт из Риги умирать пожаловал. Одно хорошо, что деньги в саквояже не тронуты. Лихие люди бы и копейки не оставили».

Петров положил паспорт на место и стал ходить вокруг тела, словно он к трупу и не прикасался. Вскоре появились сыскные чины и приступили к осмотру. Стоя чуть в стороне, околоточный надзиратель, наблюдал, как фотографируют тело и ищут следы преступников. Отозвав в сторону судебного врача, он угрожающе предупредил:

– Слушай Антон Михайлович, я не хочу нераскрытое убийство в околотке иметь. Следов побоев на трупе нет, и деньги целы. Так что определи разрыв сердца как причину смерти. А я навсегда забуду о гибели на прошлой неделе мещанки Гавриловой от учинённого тобою нелегального аборта. Тебя такой обмен устроит?

– Да, вполне. Смотри, Петров, ты слово дал.

– Сдержу, не волнуйся. А ты правильно бумагу составь по всей форме. Ну, а я пока выясню, как этот бедняга сюда забрёл.

Первым делом Петров забежал к себе домой. Закрыв дверь в комнату, пересчитал присвоенные деньги, а затем открыл сафьяновую коробочку. Увидев золотую брошь с драгоценными камнями, Петров радостно захлопнул футляр и поспешил спрятать его за икону:

«В отпуск поеду к брату в Крым. Он на таможне служит, с богатым людьми знается и подыщет мне подходящего покупателя. Но сейчас пока надо поспешить к начальству. А то еще заподозрят неладное».

Выслушав доклад, пристав с подозрением спросил:

– Деньги в саквояже пересчитывал?

– Никак нет. Я в него и не заглядывал до прибытия сыщиков.

–Молодец, службу правильно понимаешь. Дело-то оказалось обыденное. Эскулап наш определил: сердце у пожилого господина не выдержало. Так что его деньги мы сочтем и вернем семье в сохранности. А на тебя я направлю представление о повышении денежного разряда. Все, ступай, можешь не благодарить.

Петров вышел на улицу, вытирая со лба струйки пота:

«Вроде бы обошлось. Интересно, сколько старый хрен возьмет себе из саквояжа? Хотя это не моего ума дело. Мне и так задарма досталась пачка банкнот и ценная брошь. Так что и я не в накладе».

Вскоре Петров увез брошь в Крым и продал ее промышленнику из Сибири:

«Там за Уралом труднее будет проследить украшение, изготовленное в Риге. Мне теперь до него нет дела. Да и, по правде сказать, эти красные камушки вокруг цветка клевера напоминают капли крови на поле ратной брани. Хорошо, что я от греха подальше отделался от этого украшения».

И брошь начала путь по России, меняя владельцев на крутых поворотах истории, пока не всплыла в начале восьмидесятых годов в Москве.

Глава II

В начале пути.

Начальник уголовного розыска Быков испытующе смотрел на двух новых сотрудников, присланных из отдела кадров:

– Значит, ты, Носов, выпускник школы милиции, а опытный опер Петров переводится к нам в связи с переездом на новую квартиру. У меня на днях двоих сотрудников уволили за порочащие их связи. А обстановка с криминалом сложная: едва успеваем регистрировать преступления. Так что, беру вас в отдел, не глядя. На практике узнаем, кто из вас чего стоит.

Молодой сыщик радостно вскинул вверх руку:

– Вот, спасибо! Только подскажите, что мы должны делать?

– Объясню главное: контролировать вас не буду. Делайте, что хотите, но выдавайте мне высокую раскрываемость. Включайтесь в работу прямо сейчас. Вот посмотрите на карту. Ваши участки будут рядом. Тебе, Петров, придётся за двоих трудиться, пока новичок не освоится. Всё приступайте.

Прошла неделя. Петров постепенно осваивался и ежедневно вместе с новичком знакомился с людьми на территории и прежними делами о совершённых преступлениях. Но в это утро пришлось вместо рутинной работы срочно выезжать на место преступления. Дежурный Ступин появился на пороге кабинета и сообщил:

– Хватит отдыхать ребята. У нас на территории криминальный труп. Старуху обнаружили задушенную чулком. Начальник приказал вам выйти на место и организовать поиск по горячим следам. Берите ноги в руки и поспешите в адрес. А я вслед подошлю следователя с экспертом.