Бунт смертей. Приключенческий детектив

– Работать будем в доме, чтобы не заморозить твоё прелестное личико. Фон я набросал ещё раньше. Всё необходимое при мне, – Худасов окинул взглядом специалиста формы натурщицы, – будешь позировать без плаща. Ты со своей фигурой на фоне белого снега вызовешь бурю эмоций и у знатоков живописи, и у простых граждан.

– Я знаю, художники любят писать обнажённых женщин, – Милана, пропуская Карпа в дом, хихикнула, – может, и я для этого сгожусь?

– Мы обсудим это позже, – художник произнёс это очень серьёзно, вошёл в зал и посмотрел на девушку – если возникнет такая необходимость, и если ты изъявишь такое желание, и если даст согласие на это твой будущий муж. Кстати, где он?

– Делает обход своих владений, – Милана снова хихикнула, – я думаю, он не будет против любых моих желаний.

– В таком случае, раздевайся, – лицо Карпа было непроницаемым.

– Ты это серьёзно? – девушка стала расстёгивать пуговицу сзади на платье.

– Пока шучу, – Худасов улыбнулся и усадил Милану на диван, – ну а дальше видно будет. Сначала давай разберёмся с одной картиной, – художник стал нежно колдовать над позой девушки, учитывая освещение. Разобравшись с ней, Карп красноречиво посмотрел на декольте, – может, груди стоит больше обнажить? Они у тебя красивые.

– С большим удовольствием. Ради искусства я готова пожертвовать всем, – девушка приподняла свои прелести так, что они полностью обнажились, – ой, извините.

– Бывает, – Худасов усмехнулся, – соски спрячь, остальное оставь. Вот так сойдёт, – художник отошёл на необходимое расстояние, расставил и разложил принадлежности для творчества и, сделав первый штрих, улыбнулся, – у меня появилось вдохновение, поэтому должен получиться шедевр.

– А у тебя больше ничего не появилось, – девушка улыбнулась, как Джоконда.

– Я мужчина с нормальной ориентацией, и этим всё сказано. Возможно, мы вернёмся к этому разговору после твоей свадьбы с Амосом. А до неё, извини, как-то неприлично наставлять рога твоему будущему мужу, – Карп подошёл к девушке, чуть больше обнажил её груди и вернулся к мольберту, – я не святой и не отказываюсь от тех удовольствий, которые мне посылает судьба.

– Мы обязательно напишем меня обнажённой, – Милана снова загадочно улыбнулась, как Мона Лиза.

Возможно, тогда у меня появится ещё большее вдохновение.

Через три дня Карп Худасов уехал в Москву, пообещав Милане быть на её свадьбе.

5

Свадьба Миланы и Амоса состоялась в начале второй декады декабря. Состав гостей её незначительно, но существенно расширился. Со стороны невесты на торжество прибыла подруга из Москвы. Со стороны жениха из соседнего района приехал двоюродный брат по линии матери. Все приглашённые во главе с молодожёнами разместились в зале дома Амоса за столами, расставленными вдоль стен буквой «П».

Карп Худасов, сидевший недалеко от молодых, с удивлением заметил, что Амос не так уж сильно и не подходит Милане. Очевидно, сглаживающим эффектом послужили его чёрный костюм, белоснежная рубашка с ярким галстуком и модная стрижка. Милана со своими рыжими локонами, спускающимися на плечи, и в белом свадебном платье, по-прежнему выглядела неотразимо.

Старт свадьбе дал деревенский гармонист и тамада. А потом пошло и поехало в стиле «после первой и второй перерывчик небольшой». В середине торжества было предоставлено слово и Карпу. Художник, продемонстрировав свой стильный костюм, застегнул на нём одну пуговицу и сказал:

– Друзья, господа, товарищи, я как художник честно признаюсь, что такой красоты и идиллии, какую излучают Амос и Милана, я ещё в природе не встречал. Дай им такой же красивой и сладкой жизни, – Худасов пригубил стопку с водкой, – однако, господа, горько! И все господа дружно закричали, – горько! горько! горько!

В первый перерыв Милана, проходя мимо художника, хихикнула и шепнула:

– Учти, я уже замужняя женщина и готова позировать для второй картины.

– Учту, – шепнул Худасов и, удалившись от источника повышенной опасности на безопасное расстояние, подумал: самая настоящая рыжая фурия. Чтобы познать её внутренний мир, очевидно, надо с ней вступить в более тесный контакт, на который она намекает. Амос ему не друг, сам он – свободный художник со свободными взглядами на жизнь и любовь.

Через три дня после свадьбы Карп утром пришёл к Амосу за сывороткой. Фермера дома не было. Вышедшая из спальни в коротком халатике Милана потянулась и тихо заговорчески произнесла:

– Может быть, устроим репетицию перед работой над новой картиной?

– Можно и устроить. Есть ли для этого время? – в глазах Карпа запылал огонь.

– Муж вернётся часа через два, – девушка сбросила с себя халатик, – и как? Гожусь я с такой фигурой для позирования в обнажённом виде?

– Вполне. Ни один художник на свете не устоит перед такой красотой, – Карп быстро разделся и шмыгнул в спальню следом за замужней женщиной, которая прыгнула на кровать, как кошка.

Карп то ли в качестве хищника, то ли жертвы тоже бросился на ложе любви.

Когда постельные сцены со стонами закончились, Худасов со словами «я не трус, но я боюсь» быстренько оделся и вышел на улицу, огляделся и вернулся в спальню к девушке.

– Я решил работу с твоим обнажённым телом начать прямо сейчас, – Карп достал из кармана небольшой фотоаппарат, – я его всегда ношу с собой, чтобы запечатлевать всё красивое, и тебя сейчас тоже сфотографирую, а потом уже с фотографии нарисую твое прекрасное тело на фоне голубого неба, нежащегося, допустим, на розовом облаке.

– Я рассчитывала на длительное позирование, – Милана надула губки, – чтобы доставить тебе и себе удовольствие.

– Не будем посвящать в наши дела твоего фермера от греха подальше, – Карп сделал несколько снимков с разных позиций и усмехнулся, – теперь замуруй своё обнажённое тело в крестьянскую одежду и пойдём прогуляемся на свежий воздух. Есть разговор.

– Может, повторим? – жена хозяина кур и земли с неохотой встала и, видя неумолимое лицо художника, виляющей походкой пошла одеваться.

– Я жду тебя в беседке, – Худасов махнул рукой и вышел на улицу, где мороз стал усиливаться на глазах.

Художник пришёл к водоёму, который находился метрах в пятидесяти от дома Амоса, и заметив, что вода возле берега стала покрываться тонкой кромкой льда, подумал: совсем скоро в этих местах наступит мёртвый сезон с сугробами, заметёнными тропинками, безлюдьем. Лишь дым из труб по утрам и вечерам будет свидетельствовать, что в деревне теплится какая-то жизнь. Мысли Карпа прервала женщина, появившаяся из-за кустов, которая была одета в тулуп и валенки. Голова местной селянки вместе с лицом была укутана большим пуховым платком. Женщина подошла вплотную к мужчине и печально произнесла:

– Времена для секса на лоне природы настали неподходящие. Что делать? Что делать? Даже и не знаю, что предпринять в такой экстремальной ситуации.

– Милана! Однако, можешь ты удивлять, – Худасов потёр холодные уши, – но возникает вопрос: зачем тебе деревня и фермер в придачу? Ты же городская.

– Не совсем, родилась я в центре сельского района, где прожила до совершеннолетия. И только после этого поступила в областной университет, чтобы выучиться на юриста. После окончания учебного заведения опять спустилась в район, где некоторое время поработала адвокатом. Спасибо подруге, которая смогла зацепиться в Москве после окончания медучилища. Она и помогла мне перебраться в Москву. Адвокатом я там не потянула, поэтому вышла замуж за бизнесмена. Спасибо и ему, что обеспечил более-менее приличную жизнь и царствие ему небесное. К сожалению, он безвременно ушёл в мир иной. Вот теперь я здесь. Спасибо Амосу, – девушка задумалась, – даже не знаю за что его и благодарить. Но всё равно спасибо ему хотя бы за ласку.

– И сколько же ты, красна девица, побыла вдовой? – художник снова потёр уши под вязаной шапочкой.

– Ровно три месяца. Но жизнь быстротечна, и зачем горевать долго по человеку, которого не любила и, притворяясь, понапрасну лить слёзы. Мне встретился Амос, и я его сделала счастливым. Это что плохо? Я думаю, что и тебя я тоже сегодня осчастливила. По-твоему, я заслуживаю осуждения за это?

– Этот вопрос из области философии, которой, кстати, я немного увлекаюсь. Я хочу представить смерть, как живое существо и изобразить её на холсте. Сейчас ищу для неё подходящий образ. А тебе я, конечно, благодарен за прекрасные мгновения наслаждения и не осуждаю твои поступки. У тебя свой путь к счастью. Но подобные пути могут привести и в тупик, и к краю пропасти. У тебя слишком горячее тело и необузданная душа, – Карп ловким движением засунул руки под тулуп девушки, – пусть секунду погреются.

– Твой путь не праведнее моего. Ты переспал с замужней женщиной и сейчас меня лапаешь, – Милана усмехнулась, – пошли ко мне, там продолжим философствовать, а то ты здесь превратишься в сосульку. Заодно и выпьем чего-нибудь, и муженька моего пригласим в компанию.

– Хорошая идея, тем более, что для этого есть повод. Я получил сообщение, что меня принимают в члены Союза художников России. В этом есть и твоя заслуга.

– Поздравляю. Это действительно надо отметить.

Амоса ещё не было дома. Милана, сбросив с себя верхнюю одежду, вопросительно с усмешкой на лице посмотрела на художника и прошептала:

– Успеем?

– Пошли к окну в зале, чтобы видеть вход в дом. Если что, разбежимся в разные стороны.

Милана, долго не думая, упёрлась руками в подоконник и выгнула спину.

Фермер пришёл домой, когда любовники сидели на диване. С момента окончания их греховных действий прошло минут пять. Амос вошёл в зал и обрадованно воскликнул:

– Привет, Карп! Я смотрю по твоим раскрасневшимся щекам, что моя сыворотка идёт тебе только на пользу.