Разведбат. Документальное повествование

– 4 ноября 1995-го года отряд возвращался после выполнения задач в районе Мескерт-Юрта и при выходе на трассу Грозный – Шали головной дозор доложил, что наблюдает четыре автомашины – «Нива», «Волга» и две «Жигули». Эти машины находились в разработке, т. к. неоднократно были замечены в местах подрывов наших колонн.

Мы блокировали колонну в районе цементного завода, из машин вылезли боевики в готовности открыть огонь, но мы их упредили и без выстрелов заставили сдать оружие. Из «Волги» вышел седой мужчина в камуфляже. Это был Масхадов. Он предъявил мандат уполномоченного для ведения переговоров. Но у нас не было никакой информации о том, что будут переговоры. Мы чётко знали, что Масхадов – начальник главного штаба Вооруженных Сил Ичкерии, а значит – враг.

Я доложил по рации в бригаду, что задержал Масхадова. Решения ждал долго. Стоим друг против друга – тишина была гробовая, слышно комара за десять метров…

Далее стоит процитировать документ:

Из выступления начальника разведки Сухопутных войск генерал-лейтенанта Скрябина на научной конференции в общевойсковой академии ВС РФ:

«В этот период вновь отличились разведчики 166-й отдельной мотострелковой бригады. Осуществляя досмотровые действия на блокпосту в районе цементного завода, разведывательный дозор остановил четыре автомашины. Действуя четко и стремительно, разведчики разоружили и захватили дудаевцев. Среди пленных оказался и начальник главного штаба ВС Чеченской республики Ичкерии Аслан Масхадов. Однако после доклада в штаб ОГВ на Ханкалу был получен категорический приказ командования вернуть задержанным документы, оружие, автомобили и отпустить. Подобные случаи не могли расцениваться разведчиками иначе, как предательство».

Юрий Трубин:

– Я, как, наверное, и все в отряде, получив такой приказ, злой был на весь белый свет. А в бригаду вернулся с чувством, что мне в душу очень сильно нагадили.

«Бежали на встречу со смертью…»

– 13 декабря 95-го, в пятницу, я готовился к выходу на задание, но вдруг получил приказ не выходить. Комбриг полковник Цыганков решил дать мне передохнуть. Но немного позже меня всё же вызвали на ЦБУ (центр боевого управления – авт.) бригады и я получил приказ сопровождать в Шатой колонну 245-го полка с хлебом, т. к. пришла информация, что с гор пришла банда в район Старые Атаги, а у колонны своего боевого охранения не было.

Я решил весь отряд не выводить, а взять три боевых машины, и вышел на сопровождение колонны. Уже трогаясь из расположения бригады, увидел двоих человек, бегущих ко мне. Это были майор Косарев и его радист Алик Хакимов. Это сейчас я понимаю: они же бежали на встречу со смертью… Валерий Юрьевич решил пойти со мной: «Давно в горах не был».

Колонну сопроводили без проблем и на обратном пути, на 30-м блокпосту, нам передали информацию, что в район Новые Атаги вышла банда численностью 15—20 человек и организует свой блокпост на окраине этого села. Решение было принято: пока они не закрепились – атаковать и уничтожить. Прикрывшись ГАЗ-53, шедшей в село, мы ворвались на блокпост. Практически одновременно открыли огонь мы и боевики. Уже много позже нашел доказательства: это была засада, нас подставили.

В ходе боя мы оказались рядом с Валерием Юрьевичем, и я узнал, что он ранен в ногу и в грудь. Его радист Алик Хакимов погиб раньше – пуля попала прямо в сердце, и нас осталось пятеро на дороге под хорошим прицельным огнём бандитов.

Я могу восстановить этот бой до мелочей, от начала до конца, хотя практически в конце его был ранен, но не вижу смысла, да и горько вспоминать…

«Духов» разгромили, позже, в госпитале, я узнал, что мы в этом бою уничтожили 14 бандитов, но потеряли и настоящего офицера, человека с большой буквы майора Валерия Юрьевича Косарева. Все бойцы, что были с нами в этом бою, получили ранения.

Когда нас с ним, раненых, грузили в БМП, мы ещё некоторое время разговаривали, потом я потерял сознание. Валерий Юрьевич скончался на операционном столе медроты бригады. Пуля дошла до сердца. Майора Косарева, посмертно, и меня наградили орденами Мужества. Так волею судьбы мы стали первыми кавалерами этого ордена в батальоне.

Весной 96-го в командировку в Чечню уехал командир 1-й разведроты капитан Сергей Антонов. Он тоже был награждён орденом Мужества за многие операции, принимал участие в августовских боях в Грозном.

«Увидели, что такое война – грязь, кровь, смерть…»

Андрей Бирюков, начальник штаба батальона, майор:

– В 1991 году я окончил Дальневосточное общевойсковое командное училище. До этого отслужил срочную там же, на Дальнем Востоке. Нам в училище говорили: тактику на «пять» знает Суворов, преподаватель – на «четыре», а вам больше «тройки» не положено.

Четырнадцатого августа 91-го я прибыл в часть, в Туркмению, в развёрнутый мотострелковый полк в Кушку. Служил командиром взвода, командиром взвода учебных машин, всё время в поле. Скоро начался развал Союза. Уезжали украинцы, белорусы, а нас, русских офицеров, не отпускали. Постепенно уехали почти все офицеры. Нагрузка была такая, что я в караулы ходил через день. Когда нашу 5-я гвардейскую мотострелковую дивизию переименовали в дивизию имени туркменбаши Ниязова, стал предпринимать попытки перевестись в Россию. Уезжал из батальона последним взводным, в феврале 93-го. Надо было уезжать…

Поскольку я родом из Дзержинска, в штабе округа меня направили в 84-й орб. Попал во вторую роту командиром взвода. В роте было всего восемь солдат, в отдельных взводах – ремонтном, например, побольше. Время было такое, что матери не пускали сыновей в армию. Начали набирать в армию женщин, по контракту, у нас в роте их было четверо. О боевой подготовке речи почти не было. Более-менее она началась в 1997 году.

Когда началась первая кампания в Чечне, туда направили группу офицеров батальона. Первые офицеры и прапорщики у нас уехали в декабре 94-го, мы были очередные. Поехали я и зам. комбата по воспитательной работе майор Косарев, следом за нами – майор Трубин, командир РДР. Попали мы в 166-ю отдельную мотострелковую бригаду. Начальником разведки был майор Косарев, а мы у него помощниками. Бригада в это время стояла под Шали. Находился в Чечне с 23 октября 95-го по 13 февраля 96-го. Увидели, что такое война – грязь, кровь, смерть… Разведдозоры сопровождали колонны, через день ездили в Грозный. Вели разведку местности. В Чечне в это время я получил больше жизненного опыта.

Когда вернулись домой, батальоном в это время командовали сначала капитан Федорченко, потом майор Миронов. В 97-м году меня с должности командира роты назначили старшим помощником начальника штаба. Начштаба был майор Трубин, потом он стал зам. комбата, а начштаба – майор Дорогин.

Владимир Самокруткин, командир 84-го орб, подполковник, кавалер ордена Мужества:

– Командиром батальона я был назначен в июле 96-го. Часть была кадрированная, личного состава насчитывалось всего 36 человек. Армия в это время своими наиболее боеспособными силами находилась в Чечне. И после первой чеченской кампании армия в целом ещё весьма долго была в тяжёлом положении.

Из личного дела. Прохождение военной службы:

Самокруткин Владимир Васильевич… в 1983 году окончил Ташкентское высшее общевойсковое командное училище.

С июля 1983 года – командир мотострелкового взвода 112-го гв. мотострелкового полка.

С июля 1987 года – командир роты обслуживания и обеспечения 13-го гв. корпуса.

С декабря 1989 года – начальник штаба мотострелкового батальона 236-го мотострелкового полка 2-й гв. мотострелковой дивизии.

С августа 1992 года – старший помощник начальника штаба по мобилизационной работе 84-го орб.

С июля 1994 года – начальник штаба 84-го орб.

Анатолий Маняк, командир роты радиоэлектронной разведки, капитан:

– В батальоне я с 1992 года. Окончил Череповецкое высшее военное инженерное училище радиоэлектроники. Начинал лейтенантом. Четыре года служил командиром взвода, потом пять лет командиром роты. Сначала батальон был развёрнутый, потом в 95-м его сократили. Второй раз сократили в 96-м. В 97-м году батальон опять развернули…

«Рота была только на бумаге…»

Алексей Трофимов, старшина разведывательной десантной роты, старший прапорщик, кавалер ордена Мужества:

– Срочную служил в погранвойсках, в Забайкалье, после дембеля год поработал на стройке, а потом решил вернуться в армию. Сначала служил в разведроте 237-го танкового полка. В батальоне я с 1993 года, сначала старшим водителем БРДМ, потом командиром отделения, зам. командира взвода.

Я числился в 4-й роте, радиоэлектронной разведки, а отвечал за разведдесантную, одно время исполнял обязанности командира роты, поддерживал её состояние, которая была тогда только на бумаге. Пережил в батальоне два сокращения. Бывало, что проверяющих приезжало больше, чем нас было в батальоне

Каким конкретно было это положение – страны и армии – глазами одного из молодых офицеров батальона…

«Куда я попал…»

Александр Соловьёв, командир разведывательного десантного взвода, старший лейтенант, кавалер трёх орденов Мужества:

– Ещё в школе я серьёзно увлекался рукопашным боем, борьбой, восточными единоборствами, скалолазанием, экстремальными видами спорта. В 16 лет бегал по 15 километров по пересечённой местности. Имел все спортивные разряды, был капитаном команды по спортивному ориентированию и туризму. Очень любил движение. Я был своенравный смальства, всегда выходил на конфликтные ситуации, для меня страшней всего было подчиняться, выполнять чью-то волю. И, тем не менее, пошёл в военное училище, выбрал факультет войсковой разведки. Вступительные экзамены сдал легко, да и конкурс был небольшой – армии тогда все боялись. Акцент в училище был на физподготовку, а у меня – куча спортивных разрядов. Готовили нас хорошо. После училища хотел служить в 201-й мотострелковой дивизии, в Таджикистане, написал рапорт, что хочу туда добровольцем. Генерал, начальник училища, на выпуске сказал: «Спасибо за любовь к Родине», и вручил конверт с назначением в Московский военный округ.

Приехал в штаб МВО, мне предложили служить в Кантемировской дивизии. Когда понял, что это под Москвой, отказался: «Чем ближе к начальству, тем больше бардака». – «А что подальше есть?». – «Есть, в Дзержинске, разведбат». – «Туда!» – «Ты что, это же химический центр страны!». В часть приехал пораньше, отпуск ещё не закончился. Пришёл представляться командиру батальона. Меня определили в общежитие, в модуль, я тогда не знал, что это такое. Жильё для офицеров – как мусорная свалка, гадюшник полный. Через бумажные стены четырёх комнат слышал, что там делает супружеская пара. Утром мне на лицо прыгнула крыса, когда открыл сумку, чтобы достать продукты – оттуда серая масса тараканов. Ого, думаю, сколько живности! Чайника нет, ставлю в стакан кипятильник. Пошёл умываться, прихожу – вода вскипела, засыпал чай, хлебнул и выплюнул на пол – одеколон! Оказалось, что просто вода здесь отдаёт запахом одеколона. Тогда я понял, что такое химический город и куда я попал.

Принял свой первый взвод. Скоро начали разворачивать батальон, практически с нуля. Но где взять столько солдат, тем более разведчиков? Простого танкиста, пехотинца не возьмёшь в разведроту. Командир дивизии приказал укомплектовывать батальон самыми лучшими. Прислали первую партию «самых лучших». Какой командир отдаст из своей части в другую самого лучшего бойца? Когда я увидел эту первую партию, у меня слёзы на глазах выступили: проще было бы набрать в ближайшем дисбате. Были такие, что даже на офицеров кидались с кулаками.

Скоро начали расформировывать какие-то подразделения ГРУ. Естественно, хороших солдат отобрала себе Чучковская бригада спецназа, а всех оставшихся – с патологиями, больной психикой, с криминальными наклонностями, недовесков – к нам в батальон. Были во взводе, такие «бойцы», что тельняшки на себе рвали, показывали мне пулевые, ножевые ранения. Раза три обещали меня зарезать, на КПП их «братва» меня вызывала. Случалось вытаскивать солдат из КПЗ за драки с милицией. Это был кошмар! Совещания по дисциплине у командира батальона подполковника Самокруткина начинались в 19 часов и заканчивались в 23:00. Так полгода и собирали народ в батальон. Потом расформировали взвод Президентского полка. Это были уже совсем другие солдаты: идеальная строевая подготовка, отличное знание оружия, в глазах – блеск и интеллект. Практически все они через неделю получили сержантские должности. Какая могла быть дедовщина, если сержант – из Президентского полка. Зарывавшихся «дедов» они сразу под ноготь брали. Разбирались с такими «дедами» в своём коллективе, и жёстко.

«Парни были – оторви и брось»

Алексей Трофимов:

– Личный состав в 1997 году – да, это был ужас. Присылали к нам из всех частей таких, кто был там не нужен. Были и пьянки среди личного состава. Попадались такие отморозки… Парни были – оторви и брось, но с ними было легче, чем с маменькиными сынками, которые не хотели служить. Эти хоть здоровые были.

«Думал, что всё увидел…»