Какой народ, такая и армия. Вооруженные Силы России глазами журналиста

Рассказал В. Соболев и такой факт: «Ребята-снайперы говорили, что и на той стороне воюет нижегородец, за большие деньги…» Может быть, у него своя точка зрения на происходящее, или, кроме 25 тысяч в месяц, его ничего не интересует. А пока же мы можем оценить ситуацию в Приднестровье только с одной стороны.

28.04.92 г.

ПОД ПУЛЯМИ

Приднестровье… Сейчас это, пожалуй, самая горячая точка страны. Все тревожнее оттуда сообщения. Перемирия сменяются перестрелками, переговоры пока не обещают быстрого разрешения конфликта.

28 апреля в нашей газете было опубликовано интервью с нижегородцем-добровольцем В. Соболевым, который месяц воевал в Приднестровье.

Он снова пришел к нам в редакцию, Владимир Соболев, приехал на побывку. На этот раз воевал две недели, там же, в Григориополе.

– Ездил опять один, – рассказывает. В. Соболев, – попал в ту же спецгруппу «Москва».

– Какая сейчас обстановка в Приднестровье?

– Идет настоящая война. Жители, кому есть куда уехать, уехали, остались в прифронтовой полосе немногие. Пришел к командиру отряда просить оружие – бери, сколько хочешь. Навалом.

Наша спецгруппа – маневренная; поднимали по тревоге, на машину – и вперед. Теперь уже никто и не скрывает, что на стороне Молдовы воюют румыны. Атаки их все чаще. Отбиваемся, но все трудней и трудней. Парня из нашей группы, москвича 24 лет, тяжело ранили. Наше командование не разрешает делать вылазки и первыми открывать огонь. Только если уж надоест какой их БТР, так сползаем и сожжем.

– Знаете ли вы, что в Приднестровье приезжал министр иностранных дел России А. Козырев и сейчас там генерал А. Макашов?

– Знаю, но Козыреву там никто не верит. Макашова лично не видел, он где-то в штабе. И все же приднестровцы не верят, что Россия их оставит.

– Неужели ничего нельзя сделать для заключения мира?

– Да никому эта война не нужна! Ополченцы молдавские сидят, в окопах довольно тихо, вот опоновцы и румыны – те серьезно воюют. Сейчас Молдова добивается, чтобы 14-я армия ушла, тогда она Приднестровье возьмет. Армия по обоим берегам Днестра, и что интересно: на нашей стороне она уже отдает нам оружие, а на той его забирают молдаване. Как-то к ним попали наши МИГи, но летчиков у них нет, так обменяли самолеты на вертолеты. Но на нашей стороне стоит тоже вертолетный полк, стал помогать вести разведку. Думаю, что армия оттуда не уйдет, да это не так и просто, вывести столько войск и вооружения. Если же уйдет – резня будет страшная. Сейчас у офицеров настроение меняется, надо все же защищать свои семьи. Однажды встретил усачей в маскхалатах с трезубцами на рукавах – руховцы, значит, уже на стороне Приднестровья. Если уж Украина встает за Приднестровье, это много значит,

– А казаки как, не уходят?

– Стоят. Недавно погиб их атаман, полковник Кучер. Ехал на машине, и пацан наперерез. Свернул в кювет и там разбился. Ну, казаки после этого озверели…

– Как проходят дни перемирия?

– По-разному. Как-то договорились не стрелять, так казаки ходили на ту сторону выпивать, а то – бьют нам в спину, даже по женщинам. Я такие трупы видел изуродованные – фашисты, наверное, так не делали.

– Было сообщение в газетах, что на той стороне воюют женщины-биатлонистки из Санкт-Петербурга…

– Это правда. Одну такую снайперку наши ребята сняли. На той стороне много и русских, им по 25 тысяч в месяц платят.

– А вам сколько?

– Шесть тысяч в месяц платят местные власти.

– После публикации интервью с вами в редакции были звонки, спрашивали, как с вами связаться, чтобы тоже туда поехать.

– Сколько ко мне ни приходило людей, сначала согласны были ехать, а потом – нет, страшно. Если убьют, это еще ничего, а вот намучиться перед смертью… Поэтому поодиночке ездить не советую. Молдовская разведка чуть не до Москвы работает. Особенно в поезде Москва-Тирасполь. У нас в группе есть один парень, его еще в поезде скрутили и в Кишинев отвезли, чудом он оттуда к нам добрался.

– Сам как, опять поедешь?

– Жена в слезы… «Убьют, доездишься». Пока не знаю. Но помощь Приднестровью нужна, хотя бы материальная.

У каждого, говорят, своя правда. У приднестровцев и тех, кто им помогает, она такая. Но страшно, что, когда не могут договориться политики, начинают говорить автоматы.

17.06.92 г.

В ЭТИХ ГОРАХ – СМЕРТЬ

Война идет на территории бывшего Советского Союза, гибнут женщины и дети, горят города и села, звереют в боях люди, а политики никак не могут договориться.

Он пришел в редакцию и первым делом показал пачку фотографий – разрушенные дома, бородачи на фоне гор, бронетранспортеры на улицах, могилы, занесенные снегом. Потом показал «сувениры»: осколок от ракеты «Алазань», обломок от сбитого вертолета.

Андрей Т. (он просил не называть фамилию по понятным соображениям) только что из Южной Осетии.

По образованию он историк, после землетрясения в Армении работал строителем в Спитаке, оттуда в ноябре прошлого года заехал в Цхинвал. Сначала просто так, посмотреть…

– Когда первый раз увидел по видику в Цхинвале расчлененные тела людей, а потом и своими глазами горе осетин, понял, что мое место сегодня там.

Конфликт в Южной Осетии разгорелся потому, что народ этой страны хочет жить в составе России. Грузия же считает, что осетины должны жить с ними.

– Какая сейчас обстановка в Южной Осетии?

– Цхинвал уже около года в осаде. В прошлом году там было 45 тысяч человек населения, в том числе 11 тысяч беженцев из окрестных сел, сегодня – 27 тысяч. Зимой в городе не было света, тепла; продовольствие строго нормируется. Много стариков умерло от переохлаждения.

Он показал мне карту Цхинвала с нанесенной на ней боевой обстановкой.

– Из окон здания Верховного Совета Южной Осетии видны позиции грузинских боевиков.

– Какое сейчас там соотношение сил?

– На стороне грузин от 14 до 21 тысячи человек. Отряды национальной гвардии, «Мхедриони», которые подчиняются Джабе Иоселиани. Есть у них и тяжелое оружие – минометы, артиллерия, около десятка танков. На стороне осетин – отряды республиканской гвардии и добровольцев, около полутора тысяч человек всего. Раньше отряды действовали самостоятельно в горных селах, потому что связи почти нет, сейчас до 80 проц. их контролирует правительство. Внутренние войска СНГ оттуда выведены в апреле, остались только саперный полк и вертолетный.

– Как интенсивно идут боевые действия?

– Перестрелки каждый день. На сегодня количество убитых в Южной Осетии достигло полутора тысяч человек. Полностью сожжено и разграблено 96 селений, это точные данные, или около трети всей Южной Осетии. Грузины контролируют один район из четырех. Один, Знаурский, фактически не существует, там в селах всего человек 80 осталось. Сколько угодно можно привести фактов зверств грузинских боевиков…

– Андрей, с вашей точки зрения, кто воюет лучше – грузины или осетины?

– Я сначала думал, что грузины – крутые ребята. Нет, не вояки они. С техникой еще могут, а без нее в бой стараются не ввязываться. Я был свидетелем, как четыре огневые точки осетин успешно отбились от шестнадцати огневых точек грузин. Да что говорить: год не могут, взять город при таком превосходстве сил.

– Когда мы здесь узнали, что Э. Шеварднадзе снова во главе Грузии, подумали, что он добьется справедливого мира в Южной Осетии…

– Шеварднадзе не контролирует ситуацию и не влияет на события в южной Осетии. Иоселиани и Кетовани от него нисколько не зависят, у них есть люди, это как в Афганистане полевые командиры моджахедов, сами по себе.

– Какие же вы видите перспективы развития событий в Южной Осетии?

– Она уже не останется в Грузии, слишком много крови пролито. Осетины скорее погибнут все, чем согласятся жить в составе Грузии. Последнее заявление правительства России свидетельствует, что оно начинает предпринимать практические меры для стабилизации обстановки в Южной Осетии. Осетины надеются, что Россия их не оставит. А воевать они умеют лучше грузин, вот только с оружием у них плохо.

– Опять туда?