В закрытом гарнизоне-2

– Точно так, – отвечает тот и быстро исчезает.

Вскоре он возвращается, и я забираю принесенные вещи.

– И смотри, в команде не болтай – значительно изрекает каптри. – Свободен.

Потом мы запираем дверь кабинета, я переодеваюсь и напяливаю бескозырку.

– Ну, как?

– Форменный барбос – восхищенно цокает языком Галимыч. – Так и хочется на губу отправить.

В это время кто-то дергает дверь, потом звенят ключи и в кабинете появляется отсутствовавший на оперативке, капитан-лейтенант Веня Дядтчик.

– Нихрена себе, – недоуменно пялится он на меня. – Тебя что, разжаловали?!

– Вроде того, – наливает в стакан остывшего чифиря Мариоз Галимыч и рассказывает что и как.

– Хорошее дело, – щелкает замками кейса Веня. – Лет десять назад наши учинили такое в Полярном. Большой шум был.

– Как же, помню, – отзывается Габидулин и, открыв сейф, шмякает на стол кипу дел.

Ровно в 13.00 следующего дня, набросив на плечо ремень фибрового чемоданчика (с такими ходят секретчики и моряки пээмок), я сбегаю по гулким ступеням казармы и выхожу из подъезда.

Погода на все сто. Стоит один из тех солнечных дней, что случаются здесь осенью.

Со стороны казарменного городка и режимной зоны, к властвующему на сопке камбузу, целеустремленно топают команды лодок и отдельные группы мичманов и офицеров.

Оттуда я и начну свой диверсионный рейд.

Минут через десять, миновав с тыла ряд казарм и вскарабкавшись наверх, я наблюдаю, как в широко распахнутые двери вливаются строи жаждущих подпитаться, а из них выходят уже сделавшие это. Одни, перекурив, и весело балагуря, направляются на часок приспнуть в казармы, а другие возвращаются на лодки.

Вот эти-то мне и нужны.

Дело в том, что пройти КПП можно двумя способами. Самостоятельно, или в строю. В первом случае, дежурный проверяет имеющийся у тебя документ, а во втором, старший команды называет число, и всех считают по головам.

Второй мне кажется предпочтительней, и я решаю им воспользоваться. Тем паче, что рядом, под маты взвинченного лейтенанта, строится возвращающаяся на лодку группа моряков. Как только она начинает движение, я пристраиваюсь сзади, но офицер это замечает и изгоняет меня из строя.

– Товарищ лейтенант, – ну разрешите пройти с вами, от своих отстал, – ною я и делаю несчастную рожу.

– Пшел я сказал! Бог подаст! – рявкает офицер и, гремя сапогами, команда, направляется в сторону базы.

– Вот гад, – в сердцах сплевываю я, и ищу новых спутников.

И они появляются, в лице вываливающей из дверей, очередной команды. Судя по виду – все моряки навьючены вещмешками, чемоданами и другой «хурдой»[4 - вещи (жарг.)], их лодка уходит в ремонт или на другую базу. Их сопровождает пожилой благодушный мичман, и я, поддернув на плече свой чемодан, беспрепятственно пристраиваюсь сзади.

– Че, хочешь с нами, проскочить? – косится на меня пыхтящий рядом морячок.

– Ага, от своих отстал, – киваю я.

– Бывает, – следует ответ, и мы начинаем спускаться с сопки.

У открытых ворот КПП запарка. На въезде шмонают крытый тентом грузовик, за ним, переругиваясь с дежурными, топчется на месте какая-то команда, и на подходе мы.

– Давай, давай, не задерживай! – орут из строя, грузовик отъезжает, и пеших начинают считать по головам.

Злой мичман дважды ошибается, потом машет рукой узкоглазому помощнику и тот сбрасывает с крюка цепь.

– Научись считать, лапоть! – орет кто-то из моряков и в шеренгах раздается веселый смех.

Через сотню метров я отстаю от своих случайных спутников, принимаю чуть вправо и с деловым видом шествую вдоль длинного ряда уходящих в залив пирсов.

У них монолитно высятся черные тела ракетоносцев, на которых идет боевая работа.

Вот и корабли нужной мне дивизии.

В курилке вынесенного на стенку одного из КДП[5 - контрольно-дозиметрический пост], вольготно раскинувшись на скамейках, греются на солнышке и лениво перебрасываются словами несколько моряков.

Судя по бледным лицам и клеймам «РБ» на синих репсовых костюмах, они недавно пришли с моря.

– Привет кореша, загораем?

– А то, – сонно откликается один из них. – Закурить есть?

Я угощаю парней сигаретами и присаживаюсь рядом.

– С пээмки? – кивая на мой чемодан, интересуется все тот же моряк.

– Ну да, по заявке вот на эту лодку, киваю я на крейсер с бортовым номером «250». – У торпедистов поломка.

– А у наших «румынов» всегда какие-нибудь заморочки – включается в разговор второй. – Мы, кстати, с этой «азухи», ночью пришли с автономки, экипаж в казарме отсыпается, а мы на вахте припухаем.

– Ниче, через неделю сдадим ее второму экипажу и в санаторий, а потом в отпуска, – мечтательно произносит первый и внезапно оживляется. – Слушай, старшина, а у тебя в кисе, – толкает ногой чемодан, – целлулоида случайно нету? Под погоны на бушлат.

– В кисе нету, а на пээмке есть, я тут у вас, наверное, несколько дней буду корячиться, так что принесу.

– Добро! – радуется моряк, – держи краба, я Алик. И протягивает мне короткопалую руку. – Ну что, почапали? Провожу тебя, а то еще заплутаешь, – смеется доброхот. – А вы тут не засиживайтесь, нам еще генератор перебирать, – бросает он разомлевшим на солнце приятелям, и мы проходим на пирс.

– А что, ваш минер на месте? – спрашиваю я, когда мы подходим к крейсеру.

– Это Стрельников – то? – присвистывает Алик. – Держи карман шире! Офицеры и сундуки[6 - мичманы (жарг.)] по полной оттягиваются в поселке.

Затем по узкому пружинящему трапу мы поднимаемся на борт, где прислонившись к надстройке, дремлет молоденький матросик в канадке и с автоматом.

– Не спи, карась, замерзнешь, – теребит его за плечо Алик, и мы ныряем в полумрак рубки.

В центральном посту, удобно устроившись в кресле, сидит дежурный по кораблю, углубившись в чтение книги.

– Товарищ лейтенант, – обращается к нему мой знакомец, – тут спец с пээмки, к нашим торпедистам.