Мастер воды

– Ну что, вперед? – спросил Ланцелот и смело шагнул за ворота. Остальные последовали за ним.

Едва они переступили черту, декорации поменялись. Рыцари оказались погруженными по шею в зловонную трясину, которая медленно, но неуклонно затягивала их в бездну. Они безрезультатно пытались проснуться, а когда поняли, что это невозможно, одни начали молиться, другие материться, а третьи истошно вопить. Но им не посчастливилось утонуть в грязи, так как со всей округи к ним устремились похожие на пиявок черви с острыми, как бритва, зубами. Они словно пираньи набросились на людей, пожирая их заживо. На удивление боли не было. Только ужас и понимание того, что скорая смерть по-настоящему станет их финалом, так как отсюда действительно назад дороги нет. Червям потребовалось всего несколько минут, чтобы от людей остались одни кости, которые навсегда остались в трясине…

Рыцари не сразу поняли, что декорации вновь изменились. Теперь они лежали на раскаленном песке посреди пустыни. Вокруг был только песок и скелеты каких-то доисторических гигантов.

– Мы что, умерли? – спросил Гавейн, и в следующую секунду к нему и к другим рыцарям пришло понимание того, что они пересекли черту, а пожирание червями их плоти было символичным сжиганием за собой мостов.

– Все целы? – спросил Ланцелот. Он еще не пришел толком в себя после перенесенного стресса.

– Кажется, нет Оуэна, – ответил Персифаль.

– Будем надеяться, что он вернулся в тело.

– А я бы с большим удовольствием надеялся на то, что мы не встретим здесь этих тварей живьем, – сказал Бедивер.

– Если уж бояться, то не их, а тех, чьим кормом им не посчастливилось стать, – резонно заметил Персифаль.

– Кажется, у нас гости, – прервал философский диспут Борс, заметив в небе несколько приближающихся существ.

– Давайте уже искать знак и валить отсюда, – предложил Ланцелот, которому с каждой секундой нравилось там все меньше.

– Знать бы еще где, – пробурчал Бедивер, и к ним вновь пришло понимание того, что к поиску надо привлечь находящуюся в животе область намерения.

Точки в небе превратились в дюжину ангелов.

– Мать честная, мы что в раю? – спросил Гавейн.

– Если это рай, то какой тогда ад? – ответил Борс.

Один из ангелов издал боевой клич, свернул крылья и бросился камнем вниз. Прежде, чем кто-то успел опомниться, он схватил когтями Увейна и взмыл вверх. Надо сказать, что двигался он неестественно быстро. В следующий миг остальные ангелы тоже сложили крылья и бросились вниз на, казалось, беззащитную добычу.

Положение спас Бедивер.

– Делай, как я, – крикнул он, бросаясь к здоровенному ребру.

Схватив кость, он направил острый конец ребра в небо. В следующий миг на него, как на пику, налетел не успевший сманеврировать ангел. Остальные рыцари успели последовать примеру Бедивера, в результате еще 2 ангела оказались надетыми на ребра, а остальные прекратили атаку и взмыли в небо. Раненые ангелы злобно шипели и беспомощно били крыльями о песок.

Кровь одного из них, заполнив незаметную ложбинку в песке, образовала знак. Теперь путешественникам надо было закрыть глаза, представить точно такой же знак в пункте прибытия, затем совместить оба знака, совмещая одновременно пространства отправной точки и пункта прибытия, после чего отпустить пустыню, оставшись в пункте прибытия. Затем открыть глаза и обнаружить себя в новом месте.

Санитарного инспектора отвлек от чтения телефонный звонок. Звонил Димон.

– Ты не поверишь тому, что я раскопал про твою бабу, – сообщил он, и, судя по возбуждению, с которым он говорил, Димон сам с трудом в это верил. – Как говорят те, кто с ней сталкивался, а мне это сказали люди, которые не станут зря трепаться о подобных вещах, ей удалось перебраться в мир сновидений, в результате она обрела над ним практически абсолютную власть, а заодно и вечную молодость и охрененную продолжительность жизни, так как она будет жить, пока существуют те, кто спит. Ее так и называют: призрак сновидений. Говорят, что закрытая комната принадлежит ей. Насколько, кстати, ты шаришь в этом деле?

– Считай, что не насколько.

– Понял. Тогда нужно кое-что тебе прояснить. Дело в том, что для перемещения в осознанных снах нужно знать координаты того места, где хочешь оказаться. Например, чтобы очутиться в Париже, можно представить себя возле Эйфелевой башни. А чтобы попасть на третью планету какой-нибудь Альфы Центавра, необходимо знать о ее существовании, даже если она существует лишь в воображении сновидящего. Другими словами, подобно тому, как видимая часть вселенной ограничена расстоянием, какое прошел свет с момента ее существования, так и доступная сновидцу область мира сновидений ограничена количеством доступных ему координат. Так вот, закрытая комната – это хранилище, где собраны абсолютно все координаты мира снов. Теперь понятно, какими сокровищами владеет твоя подруга?

– А что-нибудь кроме сказок ты узнал? – спросил санитарный инспектор, которого совершенно не интересовала мифология сновидцев.

– Я бы не советовал тебе относиться к этому, как к сказке.

– Только не говори, что сам в это веришь.

– Когда-то я действительно считал, что сновидение – это лишь ВАК, являющийся побочным эффектом работы мозга в определенной фазе сна, то есть иллюзорная картинка, образованная потоками видео, аудио и кинестетической информации, возникающей в результате решения мозгом каких-то своих задач. Однако со временем я сумел убедиться в том, что это далеко не так. Ведь чем по своей сути отличается сон от бодрствования, если отбросить основанное исключительно на вере в это утверждение, что бодрствуем мы на самом деле, а спим в своем воображении?

– Даже не знаю. Никогда над этим не думал, – немного растерялся санитарный инспектор.

– А я думал, и пришел к выводу, что существует только 2 принципиальных отличия сна от бодрствования. Это режим сериала или продолжающаяся изо дня в день череда событий в режиме бодрствования; и значительно большая степень свободы в плане имеющихся в твоем распоряжении возможностей в режиме сновидения.

– А еще сны принадлежат исключительно тем, кто их видит, тогда как пространство бодрствования находится в коллективном пользовании.

– Так может показаться потому, что большинство людей являются в мире снов, по сути, беспомощными паралитиками. Те же, кто сумел его освоить, обрели способность совместно действовать в пространстве общего сновидения, что доказывает или подтверждает тот факт, что коллективное бессознательное не просто структурный элемент модели личности, а некий общий для всех пласт коллективной психической реальности. Это подтверждает и работа с библиотекой. Так что мистики правы, утверждая, что наша индивидуальность – это волны в океане сознания.

– С какой еще библиотекой?

– Ты что, никогда не слышал о библиотеке сновидений?

– Я же говорю, что никогда не интересовался этим вопросом.

– Об этой библиотеке писал, в частности, Борхес. Так как любая книга состоит из конечного количества символов, количество вариантов расположения этих символов тоже конечно и равно, кажется, факториалу числа символов. Конечное число огромное, но конечное. То есть в некотором идеальном мире или в виде потенциала уже существуют все книги, которые только можно написать. А раз так, то получается, что писатели фактически просто заходят в эту идеальную библиотеку и находят там очередную книгу.

Кому-то эта идея показалась настолько интересной, что он решил воплотить ее в жизнь в мире сновидений. И теперь, когда вхожему в библиотеку человеку надо что-то написать, он работает над идеей текста до четкого понимания того, что ему нужно, затем идет в библиотеку, берет нужную книгу и читает, стараясь ее хорошенько запомнить.

– Если я правильно понимаю, это алгоритм того, что само собой получилось у Менделеева?

– И не только.

– Тогда как попасть в библиотеку?

– Для этого достаточно иметь навыки сновидца и знать о ее существовании. Здесь намного важнее четко понимать, какая книга тебе нужна, так как в случае неправильного запроса можно утонуть в нечитаемом тексте и попросту убить время.

– Понятно. Спасибо, что позвонил.

– Если еще что узнаю – позвоню.

Сделав перерыв на чай, санитарный инспектор вернулся к чтению:

Они сидели за богато нарытым столом, который стоял посреди огромного готического зала, освещенного тысячами свечей. Во главе стола сидел Люцифер. Это был высокий, немного худой мужчина средних лет. Его приятное мужественное лицо излучало глубинную силу. Одет он был в идеально сидящий дорогой черный костюм и белую рубашку. Галстука и украшений на нем не было.

– Без моего света вы не сможете сделать дальше ни шагу, – сообщил он гостям. – Так что угощайтесь, ибо еда и вино на этом столе есть ничто иное, как овеществленный свет.

– Почему ты нам помогаешь? – спросил Персифаль.

– Помогать людям, – он сделал акцент на слове «людям», – мое любимое хобби. Я хозяин огня, суть которого – истинное знание или гнозис. Этим огнем наполнено мое царство, в котором всегда есть место избранным. И если вы читали «Евангелие», вы не могли не обратить внимание на тот факт, что царствие небесное, о котором говорил Иисус, служит прибежищем для нищих, убогих и прочих праведников с мучениками, то есть для тех, кто не в состоянии пройти по пути эволюции собственного духа. Так что это приют для сошедших с дистанции сознаний. В мое же царство приходят лишь те, кто прошел ее до конца.

– Тогда почему ты отрекся от создателя? – спросил Борс. – Отрекся сам и увел за собой целую армию ангелов?

Его слова заставили Люцифера рассмеяться.