Глава 23

Бесспорно, когда-то давно цереброчип – устройство, вживляемое в нервную систему при помощи довольно простой операции, – стал панацеей практически от любых сенсорных дефектов. Позже их начали вживлять себе те, кто не видел жизни без виртуальных путешествий. Со временем цереброчипы стали частью системы тотального контроля. Они позволяли контролировать процесс сотворения реальности, начиная от сбора сенсорной информации, заканчивая превращением ее в картину мира, которую большинство из нас считает реальностью, как таковой.

Это упростило многие технологические процессы: теперь уже не надо было ломать голову над созданием красивых, удобных вещей, так как любой старый мешок мог выглядеть платьем от кутюр при наличии необходимого программного обеспечения. С другой стороны, наличие цереброчипа позволяло всегда и везде контролировать любого его носителя. Поэтому, когда цереброчипы стали достаточно простыми и надежными, – капля прозрачной, без запаха и вкуса жидкости в нос, и чип у тебя в голове, – цереброчипизацию сделали обязательной и всеобщей. Правда, было одно «но». Человеческая психика не была готова к восприятию подобного рода действительности, поэтому решили пожертвовать истиной ради всеобщего спокойствия, и людей заставили забыть об этой процедуре, проводя цереброчипизацию под видом обычной прививки в первые дни жизни младенца. Причем ни родители ребенка, ни сами прививающие даже не догадывались об истинной цели этой прививки.

Так, решив завоевать виртуальный мир, люди застряли, подобно Винни-Пуху в кроличьей норе, на границе двух миров, повторив, тем самым, судьбу земноводных, которые точно также «застряли» на границе между водой и сушей.

Если по каким-либо причинам цереброчип разрушался, человек превращался и для себя, и для окружающих в неопознаваемый предмет. Это вызывало настолько сильный шок, что почти всегда носитель отказавшего чипа погибал практически мгновенно, а его труп уже идентифицировался, как труп. Иногда обезумевшие в результате отказа цереброчипа люди принимались за привидения, нечистую силу или пришельцев из космоса. За этими несчастными охотились специальные бригады «инквизиторов» – секретного подразделения ГСИ, сотрудники которого тоже не представляли себе, с чем имеют дело. Для этого их обучали не задаваться вопросами.

Носатый стал настоящим мессией для тех, кто сумел, оставшись без цереброчипа, выжить и не сойти с ума. Прежде чем навсегда покинуть виртуальный рай, он создал «Шапку-Невидимку» – устройство, позволяющее быть невидимым для любых электронных глаз. Затем он научился считывать информацию с цереброчипов покойников и загружать ее в имитирующее цереброчип внешнее устройство. Научившись становиться кем угодно по собственному усмотрению, он окончательно отключил собственный цереброчип.

В результате перед ним, а позже и перед другими невидимками открылись все двери. Система оказалась беззащитной. Они могли проникать, куда и когда им было угодно, исчезать и превращаться в других людей… А чтобы избежать серой унылости лишенной виртуального обмана действительности, существовали специальные очки, позволяющие воспринимать мир глазами цереброчипизированного человека.

Санитарному инспектору пришлось заново учиться жить. Он учился ходить, ориентироваться в пространстве, опираться на свои органы чувств, которые до этого были подавлены электронным дубликатом. Для него все стало иным: его тело, сознание, окружающий мир. В его новой реальности среди серых домов и серых обшарпанных автомобилей толкались люди в грубой бесцветной одежде. Они жили в яркой беззаботной лжи, такой же, какую до биочипизации для них создавали религия, реклама, вера в светлое будущее, патриотизм…

Санитарному инспектору понадобилось всего несколько недель, чтобы привыкнуть к новой жизни. Выбрав себе штук пять цереброчипов, он поселился в дорогой гостинице (на которую без спецочков страшно было смотреть). Адаптировавшись в новой реальности, он решил действовать. Санитарный инспектор всегда остается санитарным инспектором, а приказ всегда подлежит исполнению. Эти правила были введены в его сознание в качестве главных жизненных приоритетов. Он был обучен повиноваться, находить оптимальные решения и действовать, но никак не сомневаться в правоте того, кто ставил перед ним задачу.

Единственной ниточкой, связывающей его с делом «фантомов» был инспектор Лемм.

«Привет, это я. Надо поговорить. Давай завтра в полдень, там, где мы пили пиво» – наисал санитарный инсректор в электронном письме.

«Хорошо», – практически мгновенно ответил Лемм.

На следующий день около восьми утра санитарный инспектор был возле кафе – на всякий случай он решил понаблюдать за местом будущей встречи. Он выбрал чип интеллигентного 25-летнего парня.

Кафе находилось на тихой, закрытой для транспорта улице. Выбрав скамейку напротив входа, санитарный инспектор устроился там с бутылкой кока-колы и книгой. Часов в одиннадцать в кафе ненадолго вошел человек, показавшийся санитарному инспектору подозрительным. За десять минут до полудня появился Лемм. Паркин поднялся со своего места. План был прост: он представляется Лемму собственным другом, а потом, по мере обстоятельств…

Когда Лемм вошел в кафе, прогремел взрыв.

Быстро, но не настолько, чтобы привлечь к себе внимание, санитарный инспектор пошел прочь. В туалете бара на соседней улице он, сменив цереброчип, превратился в старую, толстую негритянку с безумным взглядом. Только после пары порций водки он понял, почему посетивший кафе перед самым взрывом человек показался ему подозрительным: санитарный инспектор видел его досье. В ГСИ он значился, как Убийца Боб. Он был вольным художником, и Инспекция временами прибегала к его услугам. К сожалению, санитарный инспектор слишком поздно узнал Боба, но теперь, по крайней мере, он знал, с кем можно поговорить по душам. Но сначала нужно было заручиться поддержкой Носатого.

Погуляв на всякий случай с час по городу, санитарный инспектор набрал его номер.

– Мне нужно срочно тебя увидеть, – сказал он.

– Через час в Кросс-Парке под памятником, – согласился Носатый.

В Кросс-Парке был только один памятник, заслуживающий внимания, правда, санитарный инспектор не знал, кому и по какому случаю тот был воздвигнут. Когда Паркин пришел на место, Носатый был уже там. Он был в «костюме» тинейджера.

– Привет, – сказал он, – неважно выглядишь.

– Пару часов назад убили моего друга.

– Ты о взрыве в кафе?

Санитарный инспектор кивнул.

– Ты из-за этого меня позвал?

– Хочу навестить виновника этого торжества. Поможешь?

– Все зависит от того, какую роль ты мне хочешь отвести. Я не любитель боевиков.

– Только техническая поддержка.

– Хорошо.

По пятницам убийца Боб встречался с девочками мадам Ли. Они делали все, что ему было нужно, а нужна ему была терпимая боль с легким унижением. С женой у него давно уже были чисто номинальные отношения, так что появление следов на теле его не смущало. За тысячу пиастров – астрономическая сумма для работников сексуального труда, девочки творили настоящие чудеса. В результате их трудов появлялось впечатление, что тебя вмазали чем-то очень крепким и в то же время возвышенным, как кислота, полученная из рук самого Тимоти Лири.

Расставшись с девочками, Боб проваливался в глубокий кайф, длящийся обычно не менее двух часов.

На этот раз его планам не суждено было сбыться. Едва за девочками закрылась дверь, как в комнате (дело было в гостиничном номере) словно из-под земли возникли мальчик лет 12 в костюме бойскаута и пожилая дама в старомодном костюме и огромных очках. В руках у дамы был пистолет.

– Привет, Боб! Тебе же говорили, что нельзя придерживаться определенного распорядка дня, а ты… – укоризненно сказала дама.

– Какого черта вам здесь надо? – выдавил из себя Боб, сознание которого с большим трудом справлялось с ситуацией.

– Взрыв в кафе – твоих рук дело?

– Я не знаю ни о каком кафе!

– Да ладно тебе, Боб, – продолжила дама, садясь к нему на кровать, – я тебя узнал. Ты там был минут за тридцать до взрыва. Я знаю твой почерк, так что… Этот полицейский, которого ты убил, шел на встречу со мной.

– Что?!

Боб выпучил глаза и несколько раз, как рыба на берегу, открыл и закрыл рот.

– Ты не ошибся, Боб, я тот, с кем должен был встретиться полицейский. Так что давай обойдемся без жеманства.

– Вот, блядь! – выругался Боб, немного придя в себя.

– Скажи, Боб, почему ты грохнул его одного? Тебе ведь надо было подождать каких-нибудь пару минут.

– Я должен был сорвать вашу встречу, – Боб громко шмыгнул носом, – но на твое убийство у меня санкции не было.

– Еще один вопрос, и можешь быть свободен: кто отдал приказ?

– Нильс Мякель, – выложил Боб, понимая, что лучше не юлить.

– Ладно, думаю, свою четверку ты заработал. Держи приз, – дама положила на стол небольшую белую таблетку.

Лицо Боба сначала сделалось белым, а затем покрылось красными пятнами.

– Не бойся, дружище, это не яд, – успокоила его дама. – Санкции на твое устранение у меня тоже нет. Ты просто забудешь нашу встречу.

Трясущимися руками Боб положил капсулу себе в рот.

– Хороший мальчик… а теперь глотай.

– Нильс Мякель – это человек, решающий проблемы для корпорации Шеппард, – пояснил санитарный инспектор Носатому, когда они вышли на улицу, оставив Боба предаваться своим сексуальным фантазиям.