Найденыш. Обретение Силы

– Ха-ха! – даже попробовал посмеяться Анатолий Архипович. – Нынешние лекари – бездари, привыкли только видимые нарушения ауры лечить. Нет, Никитка, время пришло. Душа у меня постарела, а немочь – пустяк. Видимо, свое предназначение в жизни я выполнил, и Творец меня к себе призывает. Кое-что не успел, но это мелочи. Надеюсь на благородство князя Константина.

– Давай я приеду, – решил парень.

– Не балуй. У вас там серьезное мероприятие намечается, – построжел патриарх. – Ты военный, а не гражданский хлыщ. Приказ превыше всего. Ничего, я постараюсь дотянуть до вашей свадьбы. Нельзя мне своей смертью тебя в траур на год вгонять. Тамара потом ругать будет. Но если все же противный старик помрет – сожги мое тело, а горшок с пеплом замуруй в фамильном склепе. Впрочем, душеприказчик все знает и объяснит.

– Дед… – в горле противно запершило. До Никиты дошло, зачем патриарх попросил себя кремировать. Значит, он придерживался определенных традиций ариев, а сам пыжился и орал, что мифы не имеют ничего общего с его родом. Намек оказался прозрачным.

– Ты никак слезы пустить собрался? – дед удивленно хмыкнул. – Ну-ка, соберись, мальчишка. Обычное дело, сынок. Люди рождаются и помирают. По мне-то что реветь? Пожил славно…

– Для больного ты слишком долго болтаешь, – решил пошутить Никита.

Дед захекал, оценив шутку.

– Ладно, устал я. Иди, служи.

Патриарх решительно прервал связь.

Слухи о начале полевых учении шли уже целую неделю. Курсанты – народ ушлый, все знают. Но самым осведомленным человеком считался Васька Бертенев. Блонда и шепнул по секрету своему взводу, что приказ уже пришел, и с часу на час начальник Академии его обнародует.

Через положенное время рота выстроилась в коридоре казармы, командиры взводов успевали пихать кулаками нерадивых или зазевавшихся, не успевавших занять свое место в строю. Наконец, порядок был установлен, и капитан Корчак, словно почувствовавший его, вышел из своего кабинета. Прошелся вдоль строя, скрипя начищенными ботинками. Нашел некую точку посредине казармы и застыл на ней.

– Господа курсанты! – чуть ли не торжественно произнес ротный. – Получен приказ на передислокацию Академии в полевые лагеря. Начало учений назначено на четвертое апреля. А это значит, что осталось совсем мало времени привести в порядок хозяйственную часть, получить и выучить штатное расписание. Наша Академия направляется в Курляндию. Будем взаимодействовать с полевыми частями округа.

Как – Курляндия? Ведь великий князь говорил о Гельсингфорсе! Вот это номер! Получается даже гораздо дальше от Петербурга! Так, стоп! Ведь там живет бабка Тамары! Вот и не говори потом о судьбоносных поворотах фортуны!

– До Курляндии мы будем добираться или морем, или по суше, пока точного распоряжения не поступало. Все зависит от смежных служб. Проработка логистики лежит на их плечах. Продолжительность учений – сорок-пятьдесят дней.

Никита лихорадочно высчитал, когда Академия вернется обратно. Выходило в самом худшем случае в конце мая. Это нормально. Подготовку к свадьбе возьмут на себя Меньшиковы, потому что больше некому. Просто некому. Зная Надежду Игнатьевну, которая намекнула, чтобы Никита вообще не парился по такому случаю, она все организует в лучшем виде. Предстоящее важное событие отодвинуло учебу на самые задворки, что о ней вспоминалось с неохотой. Даже постоянные тренировки по магическо-рукопашному бою проходили в непонятном тумане. Правда, пришлось взять себя в руки, когда Степка Куракин, один из слабеньких в их группе, победил его в спарринге. Альфа с удивлением смотрел на упавшего Назарова и ничего не понимал. Степка же ходил гоголем, поигрывая мышцами, и на лице его была написана нешуточная гордость пополам с недоверием.

– Это что я сегодня наблюдал? – Альфа затащил Никиту в свое маленькое помещение, где кроме стола, пары металлических стеллажей со спортивным инвентарем и раскладушки ничего не было. – Ну-ка, посмотри на меня! Влюбился, что ли?

– Лучше, Матвей Иванович, женюсь, – честно ответил Никита. – А еще проблемы со здоровьем у деда. Плох он. Навалилось все разом.

– Хм, обычно парни шутят «хуже», когда речь о женитьбе заходит. – Альфа покачал головой. – Насчет деда сочувствую. Наслышан о нем. Утешать – дело поганое, когда будущее нерадостно. Но это не дело подставляться так. Позорище. Лучший боец лег под Куракина. А как в бою себя поведешь? В жизни столько отвлекающих факторов, что любой из них может грозить потерей концентрации, а значит, и гибели вверенного тебе подразделения. Не забывай, что каждый боец надеется на волхва, надеется, что вернется с боевого задания живой и невредимый. А ты подведешь с таким отношением. Возьми себя в руки, парень.

– Слушаюсь, – Никита встрепенулся. И чего он, в самом деле? Пока ничего страшного не произошло, дед скрипит, пыхтит, но еще держится.

– Иди, переодевайся, – задумчиво кивнул Альфа. – И вспоминай мои слова почаще, особенно на учениях. Там будет все серьезно. Не подведи ребят.

Между тем капитан Корчак закончил говорить и посмотрел на часы. Потом приказал командирам взводов собраться в своем кабинете через десять минут. Остальные – свободны до обеда. После него – выход на полигон. Отработка взаимодействий группами. Все как всегда. День за днем. Обрадовавшись возможности предупредить Тамару, выскочил на улицу в одной гимнастерке, несмотря на порывистый холодный ветер, и зашел за угол казармы, который хоть как-то защищал от непогоды. Тамара взяла трубку сразу. Ну да. У них сейчас тоже перерыв между занятиями. В трубке слышен ровный гул голосов, где-то раздается монотонный стук молотка, потом зашумела дрель.

– Привет, солнышко! – сказал Никита, навострив уши. – Вы чем занимаетесь, доктора экономических наук? Осваиваете смежную профессию?

– Здравствуй, дорогой! – Тамара засмеялась. – Это у нас стенд с учебными биржевыми показателями свалился со стены в коридоре. Представляешь? Такая махина грохнулась. Ладно, во время занятий. Надо присмотреться к поведению биржевых котировок. Вдруг это знак? Подожди, я сейчас отойду, а то девчонки уши греть начали.

– Никита, привет! – раздался звонкий голосок Даши откуда-то издалека.

– Дашке тоже привет передай, – усмехнулся Никита.

– Ладно, передаю, – с угрозой произнесла Тамара и куда-то пропала, только цоканье каблуков по паркету слышно. – Все, я скромно одна в закутке стою. Говори.

– Приказ по Академии. Четвертое апреля, – сказал Никита, зная, что княжна сообразила, о чем идет речь. – Обратно жди в конце мая.

– Понятно, – протянула Тамара с разочарованием в голосе. – До-о-олго!

– Не успеешь соскучиться, – пообещал волхв. – Кстати, а где проживает твоя бабушка? Могу привет передать, если рядом буду.

– Ой! – девушка на мгновение замерла, соображая, что бы это значило. – Значит, вас туда направляют?

Игра в секретность жутко заводила Тамару, и она всячески старалась избегать географических названий в разговоре по телефону. Никита посмеивался над ее наивностью, но не разочаровывал любимую. Какой смысл от таких секретов? Выход Академии в поля не являлся каким-то неординарным событием. Такое происходило каждый год, а пункт назначения можно было вычислить по логистическим маршрутам. Только шпионам возня курсантов ВВА была неинтересна. Есть добыча покрупнее. Навар больше.

– Туда, туда, – засмеялся Никита.

– Ой, мамочки, здорово! Я тогда предупрежу бабушку Агату! – затараторила Тамара, сразу отбросив секретность. – Значит, слушай: это в районе Виндавы. Пригород. Там есть местечко такое славное, вдоль реки Венты. Поместье «Жальябирз», фу, язык сломаешь. Запомнишь? От Виндавы двадцать минут езды на такси. Баронессу Суворову все знают. Спросишь у местных пейзан.

– Ладно, я все понял, разберусь.

– Подожди, а почему ты сейчас по телефону это говоришь? – напряглась Тамара. – Ты не приедешь на выходных?

– Скорее всего – нет. Попадаю в наряд. А потом уже не смогу. Уедем.

– У-ууу! – в голосе Тамары было такое разочарование, что Никита не удержался и рассмеялся.

– Представь, как отец будет рад! А то такими глазами смотрит, когда я тебя увожу из дома, – усмехнулся волхв. – Дай человеку дух перевести. Пусть последние месяцы на тебя полюбуется. Увезу тебя в наше гнездышко после свадьбы – полгода минимум не дам появляться в фамильном особняке. Пусть поскучает.

В трубке раздался короткий смешок. Но какой-то задумчивый.

– Мне пора, милый. Занятия начинаются, – сказала она после паузы. – Значит, четвертого?

– Да. Все, пока, целую.

Впервые Никита был в таких разорванных чувствах. Сердце стремилось быть с Тамарой, а обязательства наваливались, как снежный ком. Может, он действительно поторопился с отказом Коллегии иерархов принять предложение высших чинов учиться у них? Учебные корпуса Коллегии находились в самой столице, и не нужно было мотаться из сельской глуши в Петербург каждый выходной. Учился бы спокойно, каждый день – дома. Больной дед, необходимость координировать действия Якута с его подельниками, ждущая нового хозяина корпорация «Изумруд» – нехилая ноша для восемнадцатилетнего парня. К этому стоит добавить головную боль с его будущим с Тамарой. Где они будут жить? Во дворец Меньшиковых Никита категорически не переедет. Лучше на Шуваловских дачах. Но тогда возмутится великий князь. Он не для семейной жизни искал скромное жилище, а для практических целей. По его мнению, дочь Меньшикова не должна жить в курятнике. Значит, нужно строить свою обитель в пригороде. Петербург уже перегружен особняками и дворцами. Нет там места. Плюс к этому тяжким грузом ложится необходимость капитальной перестройки вологодского семейного поместья. Продавать землю предков неразумно. Нельзя. В Вологде – если что – «Изумруд». В будущем все равно придется туда переезжать. Ох, что же делать? И что скажет руководство? Для разговора с начальником Академии полковником Кольцовым нужно записаться у секретаря за пару дней. Ладно, тогда сейчас и пойдет.

Никита признавал за собой некую спонтанность действий. Разум и чувства периодически разбегались в разные углы и упорно не хотели контактировать друг с другом. Они как обиженные дети махали руками и плевались, а хозяин не знал, как их примирить. Понятно, что все беды – от недостатка жизненного опыта. В будущем надо принимать решения взвешенно. Кто мешал ему как следует подумать над предложением иерархов? В Академии волхвов тоже ведь есть военная кафедра, ему об этом прямо намекали. Если бы еще не ломали через колено, пытаясь приобрести перспективного студента! Осадок от нахрапистого давления иерархов остался, но возмущение и злость уже давно перегорели. Теперь пришла пора взвешенных действий.

Решившись, Никита зашагал в административный корпус, пока секретарь находился на месте. Перед турникетом остановился и доложил офицеру с погонами лейтенанта, по какому поводу прибыл. Дежурный тщательно записал фамилию курсанта и кивнул. Турникет крутанулся и пропустил волхва внутрь здания. Кабинет полковника Кольцова находился на втором этаже. Приемная была открыта, и Никита вздохнул с облегчением. Адъютант-референт выслушал просьбу курсанта и задумался, глядя в перекидной календарь. Перелистал его и вернулся обратно.

– Все дни до учений заняты, к сожалению, курсант Назаров, – сказал он. – Единственное окно завтра в одиннадцать двадцать. Но у вас будет не больше пятнадцати минут, чтобы изложить свою просьбу. Тщательно подготовьтесь, не стойте столбом, бекать-мекать не советую. Господин полковник этого не любит.

– Я все понял, господин капитан, – вытянулся Никита.

– Тогда я вас заношу в список посетителей, – кивнул референт. – Не опаздывайте. Согласуйте со своими преподавателями личную отлучку.

– Слушаюсь!

Кажется, будущее начинало обретать нужные формы. Никита принимал решение трудно, ломая себя. Неловкость и стыд еще сидели в его душе, но понимание своей ответственности перед большим количеством людей, для которых он уже был хозяином, перевешивало все остальное. Сойти с выбранной тропы в самом начале не казалось чем-то постыдным. Это нормально. Значит, человек осознал, что он выбрал неверную дорогу, и чтобы не мешать другим – тихо уйдет. Гораздо хуже, когда спаянный коллектив получает трещину от решения товарища спрыгнуть во время набравшего ход экспресса. Вот тогда презрительные взгляды парней обеспечены. Никита хотел ясности и определенности. А подсказать ему правильное решение мог только опытный и умный наставник.

Теперь оставался единственный вопрос, на который нужно самому ответить честно: нужна ли ему военная служба? Так ли она важна в его дальнейшей жизни? Ясно, как день, одно: в случае вооруженного конфликта или, хуже того, войны Никиту откомандируют в одну из частей для прохождения службы, независимо от того, где он будет продолжать учебу. Единственная досада: в Генштаб ему путь заказан. Может ли это огорчить старика Назарова? Ведь сам патриарх никогда не давил на Никиту, желая видеть внука в погонах генштабиста!