Любовь зла…

Ночь пронеслась как один миг. Алексей был разбужен грохотом телефонного звонка. Он автоматически потянулся, пытаясь взять трубку с тумбочки закрытыми глазами, но та выскочила из неуклюжих ещё сонных пальцев, и с грохотом свалилась на пол. Ему пришлось-таки открыть глаза. Мобильный, лежала под кроватью, громко трезвонил на всю квартиру. Он, кряхтя и с большим трудом пересиливая себя, свесился с края постели, протянул руку и поднял телефон.

– Да… я слушаю… – сказал он сонным голосом в трубку.

«Алексей, ты, что ещё спишь?» – услышал парень голос своего отца.

– Да…. Пап, привет. А сколько времени? – сам же поглядел на часы, висевшие, на противоположенной стене, над телевизором.

«Двенадцать!» – строго ответил ему Алексей Алексеевич.

– Чёрт, довольно поздно уже. Хорошо, что я в отпуске…. Вчера просто поздно лёг. У Марины Владимировны и Семёна Михайловича были….

«Голова не болит?»

– Па, вопрос не по адресу. Я бросил. Говорю же, мы вчера к Лемехам на дачу ездили. Чай пили и поздно вернулись. Можешь сам спросить у них!

«Ну, молодец что соизволил в коем-то веке съездить к старикам. А то я им одни приветы от тебя передаю. Ладно, теперь ближе к делу. Ты видел бумаги, которые я тебе послал?»

– Па, когда?! – Алексей ещё раз громко зевнул и потянулся сидя в кровати.

«А ну да, ты же ещё спишь. Ну, как проснешься, перезвони. Там очень много странного и не понятного. Мои люди вчера полдня и всю ночь работали, и вылезли из архивов только под утро, и ещё кое-что сегодня уточняли днём. Ну, в общем, давай просыпайся, умывайся, завтракай и читай. А потом отзвонишься мне, а лучше пусть твой друг сам созвонится со мной».

– Что настолько серьёзно? – голос Алексея мгновенно стал деловым и серьёзным.

«Не знаю. Всё зависит от того, что вы замыслили».

– Пока ничего, просто пытаемся найти хоть какую информацию о девушке.

«Ну-ну».

– Ладно, пап, я позвоню, как прочту.

«Жду звонка».

В трубке послышались гудки. Алексей, ещё немного повалявшись в постели, поднялся и, потягиваясь, подошёл к столу, на котором стоял факс. Он взял тонкий лист бумаги в руки, оторвал его и, не читая, пошёл в соседнюю комнату, где должен был спать Валера. Но там его не оказалось.

– Не понял?! – удивился Андреянов младший.

Развернувшись на пятках, парень быстрыми шагами пошёл в зал, и то, что он увидел, вызвало у него ехидную улыбку. Григорьев спал в кресле, свернувшись в нём совершенно непостижимым образом, это при его-то росте! На столе перед креслом высилась гора пустых банок из-под пива.

– Ты посмотри на него! Алкаш проклятый! Всю жизнь мне испортил! – нарочито громко воскликнул Лёха. – Он выпил всё моё пиво! Засранец! А ну вставай, алкоголик чёртов! Я тут за него его проблемы решаю, а он, видите ли, дрыхнет! Подъём, кому говорю! Блин, нажрался, как скотина…. Приговорил в одно рыло весь мой НЗ!

Григорьев отмахнулся от него как от назойливой мухи, и что-то замычал на не членораздельном языке, и опять захрапел.

– Вставай, говорю! Тебе бумаги пришли! – и Алексей начал толкать гостя в бок. Его тычки, были весьма ощутимые, что смогли и мертвецки пьяного привести в чувства.

– Сейчас…. Мм-м…. да…. Ещё пять… мм-минут… – бурчал друг.

– Если сейчас не встанешь, обкачу тебя холодной водой! – прикрикнул на спящего Валеру Лёха. – Я не шучу! Ты меня знаешь.

– Мм-м не посмеешь…. кресло намочишь…. Потом сам жалеть будешь…

– Ну, всё, ты меня достал! Я пошёл за водой!

– Э… ээ-э! Я же сказал, что встаю…

Григорьев неуверенными движениями и нарушенной координацией, стал подниматься. Его опухшее от большого количества пива лицо, вызвало презрительную улыбку у Алексея.

– Бр-р-р! А это ты?! – тряхнул головой Григорьев и мутными глазами посмотрел на своего друга.

– А кого ты хотел видеть? Вампира или Наташку? Иди в ванную и приведи себя в порядок. Посмотри-ка, на кого ты похож. А вчера, «я чуть-чуть посижу, подумаю», – передразнил его Алексей.

– Чё, ты пристал с утра. Пилишь и пилишь! Ты мне не жена! Не видишь, у человека голова болит. А вчера, между прочим, не я был виноват, а твоё пиво. Оно оказалось очень хорошим и вкусным! – пошатываясь, он прошёл в ванную комнату.

– Будешь должен две упаковки «Миллера»!

– Почему «Миллера»? Это же была «Золотая Бочка»? Причём далеко не полная упаковка…. – послышался из ванной комнаты возмущённый голос.

– Потому что оно дороже! Ха! – засмеялся Андреянов. – А я, как ты уже знаешь, избалован дорогими напитками! У меня же папа генерал! Ты забыл что ли?

Холодный душ, сладкий чай и две таблетки «Цитрамона» привели гостя в чувство. Григорьев оделся, сел в кресло. Вскоре к нему присоединился и Алексей, с двумя чашками крепкого и сладкого чая в руках.

– Держи! – протянул он вторую дымящую чашку другу. – А вот это тебе отец по факсу прислал. Читай. – Лёха дал чашку с чаем, а во вторую свободную руку друга вложил лист бумаги с текстом.

– Угу.

– Так, – Валера отхлебнул с фарфоровой чашки, поставил её на газетный столик, и посмотрел на первый абзац: – «В настоящий момент личность девушки изображённой на фотороботе установить не возможно. Возможно, такая гражданка не проживает в данное время на территории Российской Федерации. Но из архивов дореволюционной царской России, среди сохранившихся бумаг тайной полиции, был найден портрет девушки с похожей внешностью, (рисунок прилагается ниже). Её полное имя Топилина Наталья Эрнестовна. Как пишется в документах пропавшая при невыясненных обстоятельствах в январе 1877 года (копия прилагается)».

– Что?! – изумился Алексей, глядя на друга.

– Чё ты смотришь на меня?! Я сам в шоке! Это ещё не всё, вот рисунок! – Валера показал другу портрет, а сам второй раз бегло пробежал глазами по листу с печатным текстом на нём. – Это она! Точно она! Только одета по-другому. Мать мая женщина! Как это может быть?!

– Я бы сказал по старинке, – согласился Алексей. – Как графиня.

– Ага. Княжна.

– Ну, неважно. Читай дальше.

– Не понимаю… – задумался на секунду Валера.

– Чи-та-й! – повысил голос Лёха.

– Хорошо! Хорошо! Читаю: « …родители умерли в 1900 году тридцать первого декабря. Где похоронены неизвестно. Крещённые, русские, не привлекалась, в партиях и движениях не состояли. Древнего Княжеского рода. Имели свою швейную и обувную фабрику. Попытка отыскать потомков ни к чему не привела. Для более детального изучения генеалогического дерева необходимо много времени и людей. Если будет….» так дальше какая-то фигня пошла. А тут… неинтересно. Здесь что? Тоже не интересно… Ага, вот! Что-то есть, – Валера добрался до последнего абзаца и принялся читать: – Это пропускаем, вот слушай! «В тысяча девятьсот девяносто девятом году, в списке пассажиров поднявшихся на борт самолёта, разбившегося в Иркутске, находилась гражданка Топилина Н.Э. Работниками Аэропорта подтверждено, что данная гражданка действительно села на борт самолёта. При разборе обломков самолёта на месте катастрофы её тело обнаружено не было. Очевидно, попала в эпицентр взрыва. Авиалайнер, рухнувший по технической неисправности…» тыры-пыры…. Дальше неинтересно, – молодой человек опустил прочитанный лист обратно на колени и уставился в камин, держа в руках лишь портрет и копию документа допроса царской полиции из дела об исчезновении девушки.

– Да-а, брат. Ну, в какое ты ещё дерьмо вступил, остаётся только догадываться! – воскликнул Андреянов.

– Я сам в ужасе! – откликнулся Валера. – Получается, что я спал с девушкой, которой сто пятьдесят лет! Хреновина какая-то…

– Может это шутка такая? – задумался на секунду Лёха. – Не похоже. Отец мне это говорил совершенно серьёзно, и, кстати, просил ему позвонить, после того как мы всё это прочтём. А спрашивается, зачем ему надо?