Любовь зла…

Разговор иссяк сам собою. Парни двинулись по дороге, которая медленно уходила вниз с косогора. Ночной аромат степи благоухал всевозможными запахами, приносимыми новыми порывами ветерка. Спустя час дорога пошла на подъём. Идти стало тяжелее, но друзья держали тот же быстрый темп, лишь Валера вновь расстегнул свой серый плащ, и уже к часу ночи поднялись на вершину холма.

– Ну, что будем делать? – спросил Алексей.

– Спать ложиться, – ответил Григорьев. – Что-то я не вижу ни единого огонька. Наверное, все спят. Но хоть один фонарь-то должен гореть, а? – в его тоне чувствовалось сомнение. – Или тут такая глухомань, до которой ещё не докатилось благо цивилизации?!

– Ты их не видишь, потому что там их нет, – философски заметил Лёха и посмотрел на товарища.

Но тот и глазом не повел.

– Зато я чувствую, как пахнет свежим навозом! Словно мы не в голой степи, а коровнике стоим!

Лёха громко рассмеялся, и с трудом, задыхаясь от смеха, сказал:

– Ага, ты в нём как раз сейчас стоишь! Ха-ха-ха! Интересно чьё оно? Коровье или это ты от страха навалял?! Ха-ха-ха!

Григорьев сразу посмотрел себе под ноги и выругался.

– Тьфу, чёрт! Надо же, не смотря на полную темень, наступил в самую середину лепёшки! И главное она ещё не высохла! Свеженькая…. Чёрт возьми….

– Ха-ха-ха! Ну, ты брат даёшь! Ты даже в темноте не можешь пройти мимо кучи дерьма! Ха-ха-ха! – закатился Лёха очередным приступом смеха, сгибаясь пополам. – Я смотрю тебе нравиться! Не успел вылезти из одной кучи говна, как тут же прыгаешь в другую!

Чертыхаясь, Валера отошёл к обочине и принялся с усердием первоклашки выводящего первые буквы, вытирать о придорожную молодую траву испачканный кроссовок.

– Говно оно обычно к деньгам….

– Но только Валерчик не в твоём случае!

– Блин…. Теперь пока ототрешься….

Я согласен, – закончив смеяться, сказал Алексей. – Здесь остановимся. Давай разведем в лесополосе костёр и заночуем. А утром пойдём прямиком к отцу Константину. Может, на завтрак успеем.

– Угу…. Если он у них есть. Как же меня так угораздило…. И кто только разрешил водить коров по дороге…. Им, что полей мало….

Алексей усмехнулся в темноте, глядя на своего друга, и не решаясь больше шутить над ним, направился собирать дрова, для костра. Наступившая ночь принесла с собой прохладу, какая иногда бывает только весной, и хороший костёр принёс уставшим путникам тепло и уют.

– Сейчас бы шашлычка! М-м-м…. – Андреянов от удовольствия закрыл глаза и потёр ладони друг о дружку.

– Лёх, не трави душу, а?! Давай лучше подложим побольше дров и на боковую.

– Как скажешь шеф! – Андреянов быстро встал, вытянулся по струнке и приложил руку к виску.

– Да пошёл ты!

– Слушаюсь, пошёл я!

Сказано сделано. Лесополоса была широкой и густой. Сухих веток валялось вокруг вдоволь. Выбрав самых толстых и сухих, бросив их в огонь, парни отправились спать. Так они и заснули под неугомонный хор кузнечиков и прочих насекомых да треск костра. Ночь прошла тихо и спокойно. Ни кто не потревожил сон наших путешественников. Комары и те вели себя доброжелательно по отношению к гостям, их попытки наполнить брюшко свежей кровью, были редки. Скорее всего, им мешал ветер, но к утру он стих и на поля опустился густой туман.

***

Первым проснулся Григорьев. Он надел плащ, которым укрывался всю ночь, и неторопливо вышел на дорогу, поёживаясь от утренней прохлады.

– Твою ж мать! А?! Нет, такое разве бывает? Ну, идиоты! – он побежал к месту ночлега. – Вставай лягушка путешественница! Надо же быть такими придурками!

– Валерчик, ты, что с утра кричишь? У-у-ух! – потягиваясь, спросил Алексей, – Это ты сейчас про себя сказал?

– Идиот! Вставай и выйди на дорогу! «Я согласен! Спать здесь будем! Дров наберём!» – передразнил Григорьев друга.

– Дорога, как дорога, – нехотя сказал Андреянов, – что я, дорог не видел? – и тут он вспомнил слова классика, что запомнились ему со времён уроков литературы и громко процитировал: – «Выхожу один я на дорогу….»

– Такого, не видел! Если кому сказать, засмеют! – Григорьев продолжал возмущаться. – Хорошо, что мы сейчас не в армии! А то старшина Головко нас просто сгноил бы в нарядах за такую подставу.

Алексей, не спеша, поёживаясь от утренней прохлады, встал и вышел на просёлочную дорогу. Валерий двинулся за ним, дабы увидеть реакцию друга.

– И что? – зевая, спросил тот.

– Только не говори, что ты ничего не видишь?! – Валера был вне себя от напускной ярости, которого на самом деле душил смех.

– «ВЕСЁЛАЯ ЖИЗНЬ»! – прочитал вслух Алексей название поселения, написанное на дорожном знаке, стоящем в полусотне метров от них. – Ха!

– Вот тебе и «ха»! Мы устроились на ночлег в трёхстах метрах от деревни! Ютились у костра на холодной земле, вместо того чтобы поднять свои задницы и пронести их три минуты до тёплой деревенской печки! Или кровати.

– Не знаю, а мне и тут неплохо спалось. Я знаешь, за три года армии ко всему привык. Война и не такому научит…. И вообще, какая собака тебя укусила, да ещё с утра пораньше?

–А тебе, по-моему, всё равно где и как спать! – отмахнулся Валера, – Сам не знаю. Просто разозлился, когда увидел в низу деревню. Потом стал смеяться, понимая, как всё нелепо получилось.

Друзья затушили кострище и, не теряя больше времени, на пустые споры, направились в сторону деревни. Они шли, не спеша, наслаждаясь весенней утренней свежестью. Чистым деревенским воздухом. Поселение находилось в ложбине меж двумя холмами, и делилось на две половины не широкой и тихой речкой со странным названием «Кундрючка». Мост, который соединял оба берега, не видел ремонта полвека а может и того больше, и держался на честном слове. Если б не старания местных умельцев он бы уже давно рухнул. Но люди продлевали ему жизнь как могли. Где доски новые приладят, а где сваю укрепят. Поручни старые заменят. Прямо за мостом к асфальтированной дороге, являвшейся центральной улицей и единственной с твёрдым покрытием во всей округе, примыкала наезженная грунтовая дорога. Она извивалась серой лентой вдоль берега реки, затем резко поднималась вверх по пригорку и упиралась прямо в церковь. Вокруг которой расположились несколько приземистых домов, ещё дореволюционной постройки. Между храмом и рекой не было никаких строений, и благодаря этому, открывался прекрасный вид, как на саму реку, так и на раскинувшийся, на противоположном берегу густой лесок, начинавшийся прямо у деревенской околицы.