С этой минуты я – Человек! Серия «Сказки и фантастика». Выпуск 1.

– Я? – задумалась Надежда.

– А еще я слышала, что приедут врачи издалека. Они смогут сделать тебе протезы. Ты сможешь ходить. Сейчас умеют такие протезы делать – не отличишь от ноги. Управляемые мозгом. Прямо волшебство.

– Волшебство… – повторила Надежда. – Спасибо тебе, Верочка! Что меня не забываешь!

Ноги болели. Их не было, но мозг воспринимал сигналы из оборванных нервов и воображал, что болит пятка или большой палец, голень или охватывает огнем все сразу. От этой боли ничего не помогало, нельзя было приложить компресс к несуществующей ноге или сделать укол обезболивающего. Хотя лекарства были, но отчего-то не помогали – от них немела культя выше колена, но боль оставалась.

– Болит? – сочувствовала Вера. – Так странно. Воображаемая боль.

– Я научилась подавлять её воображением. Представляю, что нога есть. И что я её глажу, прикладываю холод. Помогает немного.

Когда подруга ушла, Надежда все вспоминала её слова, что увечье на самом деле открывает возможности.

«В самом деле, что бы я делала, если бы у меня были ноги? Бегала бы на танцы, целовалась с парнями. Пусть даже вместе с отрядом очищала бы землю от железа и непотребства. Как все. А что я могу сейчас такого, чего не могла раньше? Думать! Я могу думать! Что у меня есть такого, чего нет у ребят из отряда? Время! У меня есть время!».

Так что же это за ненависть, что пропитывает землю, затмевает небо, людей делает безжалостными? Откуда она взялась? Кто её сотворил?

«Эх, побежать бы туда – на Линию Огня, где самые смелые противостоят натиску ненависти. Побежать и все самой увидеть! Может, тогда удастся понять?».

В порыве девушка вскочила. И удивилась, как же это она стоит без ног? Она оглянулась и увидела себя, сидящую в коляске – с закрытыми глазами словно во сне. Да, это была она – русые волосы, знакомые тонкие черты лица, точеные руки, обводы тела, которыми столько раз любовалась в зеркале.

«Это – Надежда. Но тогда кто же я?» – удивилась девушка.

И тут же снова оказалась в коляске – полуспящей, с едва приоткрытыми глазами, а перед ней никого не было. Или был кто-то? Какой-то неясный силуэт, даже больше воспоминание.

Раз – и она снова оказалась стоящей неподалеку и разглядывающей свое спящее тело. На этот раз девушка не удивилась, а решилась посмотреть в окно.

За окном раскинулся город. Это был русский город, в котором каждый камень, каждое здание дышали историей труда, преодоления, битвы, победы. Город был наполнен светом и духом. Именно поэтому на него с небес низвергалось зло, опаляя землю и души. Зло окружало город Линией Огня. Или город защищался от зла Линией Огня.

И снова почувствовала Надежда, что это испытание дано городу не потому, что он виноват, а потому, что ему доверено. Что другие города и страны, быть может, и не выдержали бы такой натиск зла. Могли ожесточиться и в ответ возненавидеть и стать еще одной стороной зла. А её город выстоит, и она выстоит.

Надежда сделала робкий шаг ближе к окну. Но получился не шаг, а перемещение. Только что она была в шаге от окна – и вот уже рядом. Непривычно. Она осторожно взглянула вниз, во двор. И словно упала кувырком – и сразу обнаружила себя стоящей в детской песочнице, где она когда-то играла на виду у мамы. Только сейчас в песке торчало упавшее с неба железо и виднелось пятно пропитавшей песок давно запекшейся крови.

Ходить она в этом состоянии могла – и сделал несколько шагов по двору. Но не здесь она должна искать первопричину зла, не во дворе своего детства. А где? Надежда подняла голову, и взгляд притянула самая высокая многоэтажка. Мгновение – и девушка уже стояла на её крыше, вглядываясь вдаль – туда, где над предельной Линией поднимались клубы дыма и огня.

С минуту она вглядывалась в эту стену ненависти, окружающую город, и удивлялась – почему не перемещается туда? Она поняла, что какая-то её часть вовсе не хочет оказаться среди грохота и вспышек. Что это за часть? Обычная женская природа, которой мило все домашнее, тихое и уютное. Но была в ней и другая часть – не женская и не природная, хотя тоже подаренная родителями – в ней было стремление к правде, к справедливости, к туманному, но желанному и обязательно всеобщему благу и готовность ради него к лишениям и подвигу. И когда Надежда позволила заполнить себя этому стремлению – она оказалась в огне.

Огонь был повсюду – лился сверху, вырывался снизу, давил снаружи и распирал изнутри. Это было невыносимо – и Надежда оказалась снова сидящей у окна в своей комнате со сжатыми кулаками и громким прерывистым дыханием.

– Что с тобой? – в дверях появился Рашит, её однокурсник по институту.

Он приехал из города посреди пустыни и мечтал стать инженером, мечтал сделать из своего мегаполиса город-сад, напоить землю водой, сделать её снова живой. Но сегодня юноша был одет в зеленую форму отправляющихся на Линию.

– Все нормально? – снова спросил Рашит.

– Да, – сосредоточено вглядываясь в себя сказала девушка. Она не хотела отделываться малозначащими словами, а новых слов еще не знала. – Я была там, на Линии, в огне.

– В воображении? – уточнил Рашит.

– Можно сказать так. Но что мы знаем о воображении? Может быть, если в воображении тебя убьют, то и здесь ты умрешь…

– А может быть, если в воображении кого-то убьешь, то он умрет на самом деле, – добавил юноша.

– Может быть и так.

– Такое воображение – самое сильное оружие, от которого невозможно спастись.

– А можно в воображении творить новый мир, – вдохновенно продолжила Надежда. – И он будет проявляться в реальности, как здание вырастает по чертежам архитектора.

– Или как сад, который растет все выше и заполняет форму, которую когда-то видел в воображении только садовник, который его посадил, – продлил мысль Рашит.

– Да, как сад, – подтвердила девушка. – Ты уезжаешь?

– Уезжаю. И если ты снова попадешь на Линию, может быть, я тебя там увижу.

– Береги себя. И береги нашу землю.

– Я постараюсь. Я тебе оставлю на кухне продукты, нам сегодня выдали сухой паек.

– Спасибо!

– Я хотел тебе сказать…

– Говори.

– Что ты мне нравишься. Чтобы ты не думала, что «я без ног, я никому не нужна», «мне никто не нужен».

– Я не буду так думать. И…

– Что?

– Ты мне тоже нравишься.

– Мама на дежурстве?

– Да.

– Привет ей!

Какое-то время Надежда собиралась с духом и снова знакомым путем направилась сначала на крышу высотного здания, а потом на Линию Огня.

На этот раз она смогла вынести прикосновение огня. Более того, она разглядела, что на самом деле есть два огня. Один огонь гнева и ненависти – мрачный, в дыму и копоти жар, пожирающий душу и причиняющий невыносимые муки. А другой огонь был живой, он не давал дыма, его яростное пламя очищало и возвышало. И если удержаться в потоке пламени живого, то мрачный жар отступал и бесновался вокруг, не в силах причинить боль. Но если хоть на немного потерять настрой светлого служения, он безжалостно вцеплялся в тело и душу, терзая и не давая передышки.

Надежда потихоньку пошла по полю, объятому огнем и дымом. По разные стороны Линии Огня сновали люди и машины. Она хотела найти Рашита, но не нашла. Еще не умела перемещаться точно туда, куда хотела. Она нашла много знакомых молодых парней и девчат, которые противостояли натиску трескучего мрачного жара. Они не всегда могли удержаться в светлом пламени, поэтому их лизали жгучие языки боли и гнева, но они держались, и даже мрачный огонь выжигал все темное в них, отчего души их становились чище.

Девушка пошла по полю на другую сторону, надеясь найти источник мрачного огня. Но там не было источника. Там тоже были люди. Некоторые были неподвижны, им огонь ничего не мог сделать. Они были мертвы. Другие тоже были как мертвые, но огонь гнева и ненависти заставлял их корчиться, словно живых. Только у живых есть желание продолжать жизнь, заботиться и беречь. А этих заставляло корчиться только желание убивать, жечь, уничтожать.

Были и другие. Их парализовал страх. Страх – это свойство живых. Но было трудно понять, живые перед ней или мертвые. А иногда живые прямо глазах становились мертвыми. Тело оставалось на месте, а испуганная душа металась по полю между всполохами огня.