Комиссар госбезопасности

– Дви, – поднял собеседник два пальца. – Слухай, хлопэць, купы у мэнэ годыннык, нэдорого виддам, – достал из шаровар карманные часы.

– Рад бы, да грошей нема, – пожал тот плечами.

– Ну бувай, – снова вздохнул чубатый и заорал на грузчиков: – Скориш тягайтэ!

Спустя ещё час пустые телеги катили обратно.

– О чем говорили? – спросил Павел старосту.

– Интересовался, много ли войск в городе, и ещё наказал привезти кузнеца. У них половина лошадей расковались.

– Ясно.

Через сутки из Мелитополя в ночь ушел десяток чекистов и конный отряд ЧОНа[44 - ЧОН – части особого назначения в Гражданскую войну.]. Возглавил операцию Решетняк, в прошлом лихой рубака, Павел был за проводника.

Секрет у хутора незаметно сняли, а затем молча пошли в атаку. Бой был жестокий и короткий. Практически всю банду вырубили, захватив десяток пленных вместе с атаманом. Три чоновца и два оперативники погибли.

– Так, говоришь, «племянник»? – скривился разбитыми губами Лютый, увидев Судоплатова, когда связанного атамана везли обратно.

– Молчи, сволочь, застрелю, – побелел глазами Павел. В бою погиб Маневич, с которым они стали друзьями.

После были другие операции, успешные и не очень. Судоплатов нарабатывал оперативный опыт и участвовал в борьбе с националистическим подпольем, в которое ушли недобитые петлюровцы и сечевые стрельцы гетмана Скоропадского[45 - Скоропадский П. П. – украинский военный и политический деятель, «гетьман всея Украины» с 29 апреля по 14 декабря 1918 года.], а ещё изучал их идеологию. Главным её посылом являлось отделение от советской России и создание враждебного националистического украинского государства «без большевиков и коммунистов», лютая ненависть ко всему русскому.

Особенно поразил Павла один случай. За войну он повидал немало, но этот случай был вопиющим. В селе Заречном банда «самостий-ныкив» напала на продотряд мелитопольских рабочих, уничтожив его поголовно. Прибывшая туда оперативно-следственная группа, в которой был и Судоплатов, увидела страшную картину. Животы у всех были распороты и набиты зерном, на груди двоих вырезаны красные звезды, ещё пришпилены листки: «Так будэ з кожным москалем»[46 - Москаль – презрительное название русских украинцами.].

В перестрелках, стычках с бандитами и задержаниях пролетели три года, а летом 27-го года в окружное ГПУ приехала республиканская проверка. Её возглавлял один из заместителей Председателя, была она плановой. Работу отдела комиссия оценила положительно, а затем её руководитель захотел встретиться с лучшими оперативниками. В их число попал и Судоплатов, имевший довольно высокие результаты.

– Давно служите? – пообщавшись с другими, задал он вопрос Павлу.

– С девятнадцатого, – одёрнув гимнастерку, встал тот.

– И сколько же вам сейчас лет?

– Двадцать.

– Получается, начали в двенадцать? – вскинул брови республиканский начальник.

– Да. Сначала в РККА, затем в Особом отделе, а теперь здесь, – доложил Павел.

– Интересно, – покачал головой тот, что-то чиркнув карандашом в блокноте. На следующий день комиссия уехала, а спустя неделю из Харькова пришла шифровка: «Откомандировать оперуполномоченного Судоплатова Павла Анатольевича в распоряжение ОГПУ Украинской ССР».

Глава 4. В новой столице Украины

В воздухе серебрились нити паутины, по небу тянул журавлиный клин, с деревьев, кружась, опадали листья. Павел шел по центральной аллее сквера на службу. Навстречу из боковой аллеи вывернула рота красноармейцев, в уши ударила песня:

Белая армия, чёрный барон

Снова готовят нам царский трон,

Но от тайги до британских морей

Красная Армия всех сильней!

– выводили молодые голоса, Павел посторонился.

Так пусть же Красная

Сжимает властно

Свой штык мозолистой рукой,

И все должны мы

Неудержимо

Идти в последний смертный бой!

– отбивая ботинками шаг, прошел рядом строй, обдав запахом ваксы и махорки.

Павел проводил бойцов глазами, хотелось вот так шагать вперед к новым победам и боям, но служба на новом месте не позволяла. Как-никак ответственный работник.

Уже третий месяц Павел служил уполномоченным информационного отдела республиканского ОГПУ, занимался аналитической и агентурной деятельностью. А помимо этого обслуживал спецколонию под Харьковом, в которой воспитывались малолетние преступники.

Это направление считалось не менее важным и осуществлялось по личному указанию Дзержинского. Тот придавал особое значение борьбе с детской беспризорностью и её искоренению.

Работать приходилось много: с десяти утра до восемнадцати вечера в кабинете, а после этого до глубокой ночи с агентурой. На первых порах было нелегко, но Павел привык к трудностям. Жил он в ведомственном общежитии, в получасе ходьбы от службы, питался в ведомственной столовой.

Сквер закончился, Паша вышел на улицу Карла Либкнехта с ходившими по ней трамваями, пересёк и вошел в подъезд серого, в четыре этажа здания. Там, предъявив дежурному служебное удостоверение, поднялся на последний и отпер дверь одного из служебных кабинетов. Он был небольшой, с двумя столами у противоположных стен, сейфами в углах и вешалкой.

Повесив на крючок фуражку, прошёл к окну и распахнул форточку – в кабинет хлынул шум города. Сняв мастичную печать, открыл сейф, достал оттуда агентурное дело и принялся оформлять справку о встрече с агентом.

Когда заканчивал, в кабинет зашел начальник отделения Козельский. Это был лет сорока человек с породистым лицом и седыми висками, начинавший службу ещё с Кедровым[47 - Кедров М. С. – сподвижник Дзержинского, ответственный работник ВЧК.].

– Доброе утро, Судоплатов, – пожал руку. – Будьте добры, сходите в секретно-политический отдел к товарищу Кагановой, получите у неё документы и занесите мне.

– Слушаюсь, – Павел запер в сейф дело и спустился двумя этажами ниже.

У встретившегося в коридоре работника спросил номер нужного кабинета. Найдя, постучал в дверь.

– Да, – донесся изнутри звонкий голос.

Открыв переступил порог и замер на месте. Из-за стола с пишущей машинкой и кипой документов, к нему обернулась девушка. Круглолицая, с золотыми волосами и голубоглазая.

– В-вы Каганова? – сглотнул слюну Павел.

– Да, – кивнула она. – Чем обязана?

– Я от товарища Козельского, за документами.