Левиафан

Затерянные во времени

В течение следующих суток ракетоносец трижды всплывал к поверхности и, выпустив параван антенны, пытался установить связь с базой. Эфир молчал. Командир БЧ-4 и начальник РТС вместе со своими подчиненными скрупулезно проверили состояние всего радиопередающего комплекса субмарины – он был в порядке.

– Нарушена связь в космосе или на материке, – категорично заявили они Мореву, что не подняло ему настроения. Впрочем, удивляться этому не приходилось. По канонам войны, в целях дезорганизации противника, средства связи уничтожались в первую очередь.

– В таком случае, – решил Морев, – как только выйдем к Азорским островам, займемся перехватом натовских радиосигналов. Тем более, что у нас для этого имеется все необходимое.

– Не беспокойтесь, Александр Иванович, – заверили его офицеры. – Радиоперехват мы организуем по высшему разряду. Ну а дешифровку по мере сил.

По данным разведки флота и собственному опыту Морев знал, что этот экзотический, принадлежащий Португалии архипелаг, ежегодно посещаемый массой туристов и лежащий на пересечении морских и воздушных путей между Америкой и Европой, является мощным форпостом НАТО. Он буквально напичкан различными военными объектами, самый крупный из которых – база стратегической авиации ВВС США на острове Терсейра. Все это круглосуточно ведет радиообмен на самых разных частотах, и вполне возможно, что им удастся этим воспользоваться. Главное скрытно и как можно ближе подойти к островам.

Спустя несколько часов, учитывая дальность действия корабельных электронных систем, вместе со старпомом, начальником РТС и штурманом, Морев произвел целую серию необходимых расчетов и скорректировал дальнейший курс корабля. Теперь он проходил в непосредственной близости от архипелага. Это было вопиющим нарушением штабных инструкций, но иного выхода не было.

Между тем на экипаже все сильнее сказывались длительность плавания, отсутствие свежего воздуха и солнечного света. Несмотря на предпринимаемые помощником и врачом усилия, которые сводились к ежедневному купанию подводников в душе и бассейне, а также кварцеванию и выдаче им поливитаминов, у многих стали проявляться вялость, сонливость и апатия.

К Алубину все чаще обращались с жалобами на головокружение, боль в суставах и упадок сил. У двух молодых старшин – контрактников обнаружились явные признаки цинги. Да и питание оставляло желать лучшего. Свежие продукты давно закончились, а спиртовый хлеб[9 - Спиртовой хлеб – консервированный хлеб, используемый в дальних походах.], галеты и всевозможные консервы вызывали отвращение. Отдавало тухлым и вымороженное в корабельных провизионках мясо. После очередного приема пищи вестовые, бранясь, тащили с камбуза в трюм полные отходов пластиковые контейнеры, которые через дуковское устройство выстреливались за борт и пожирались сопровождавшими лодку акулами.

Чтобы хоть как-то разнообразить рацион, помощник приказал интенданту и кокам организовать регулярную выпечку свежего хлеба, из имевшегося на корабле небольшого запаса муки, а также увеличить порции сублимированного кефира, который, как и прежде, оставался востребованным.

На подходе к Азорам на крейсере вновь воцарил режим тишины, и все погрузились в тревожное ожидание. Все понимали, что в случае обнаружения здесь российской подлодки, она неминуемо будет уничтожена. Следуя на предельной глубине и подойдя к архипелагу на дистанцию устойчивой работы гидролокационного комплекса, Морев несколько раз подвсплывал, давая операторам возможность прослушивания эфира. Но, увы. Даже слабых сигналов там не возникало.

Когда в один из таких дней, рассматривая у себя в каюте исперещенную пометками лоцию, он мучительно размышлял, стоит здесь задержаться еще на несколько суток или следовать дальше, Морева неожиданно вызвали в центральный.

– Акустики фиксируют непонятные шумы на поверхности, – доложил встревоженный старпом.

– Что ж, послушаем, – сказал, выслушав его Морев, и спустился на нижнюю палубу.

В гидроакустической рубке, кроме оператора, находились Ванин и начальник РТС капитан-лейтенант Бельский. При появлении командира Бельский сообщил, что на протяжении нескольких минут станция фиксирует устойчивые шумы на поверхности.

– Очень похоже на надводные взрывы, вот послушайте, – сказал начальник и, сняв с головы наушники, протянул их Мореву. Тот приложил один к уху и сразу же различил неясные звуки, вроде тихих шлепков по воде.

– Каковы дистанция и пеленг? – бросил Морев в затылок оператору.

– Дистанция пятьсот, пеленг восемьдесят, незначительно меняется вправо, – не отрываясь от экрана, доложил тот.

– Валерий Петрович, удерживайте контакт, – вернул наушники Морев Бельскому, – сейчас всплывем под перископ. И вышел из рубки.

Поднявшись в центральный, он приказал Круглову объявить боевую тревогу, приготовить к стрельбе торпедные аппараты и всплывать на перископную глубину. А когда стрелка глубиномера застыла на пятидесяти метрах, сдвинул на затылок пилотку и полез в рубку. Там, ступив на холодящую ноги площадку, он привычно нажал кнопку подъема перископа, проследив за его подъемом, отбросил в стороны рукояти управления и, затаив дыхание, приник к визиру.

В глаза ударили ослепительный солнечный свет и бескрайняя синь океана.

Погнав тихо жужжащий перископ по кругу, Морев остановил его движение на нужном градусе и издал возглас удивления. У туманного горизонта, белея парусами, призрачно скользили друг за другом два корабля. Время от времени они сходились почти вплотную, окутывались густыми клубами дыма и на миг исчезали. Затем возникали вновь.

Не веря глазам, Морев на мгновенье отпрянул от перископа, мазнул по ним рукавом и снова прильнул к визиру. Сомнений не было, парусники вели бой.

– Но это невозможно! Такого не может быть! – пульсировало в мозгу.

В следующее мгновение он протянул руку к «каштану» и вызвал в рубку старпома. Как только темная фигура Круглова возникла из люка, Морев шагнул в сторону и ткнул пальцем в перископ, – посмотри, Юра, – изменившимся голосом сказал он.

– Твою мать, – ошарашено прошептал старпом через мгновение и, оторвавшись от визира, непонимающе уставился на Морева. – Это что, мираж?

– Вряд ли, – ответил Морев. – Скорее всего, аномалия. Давай вниз, подойдем поближе.

– Понял, – кивнул старпом и быстро исчез в люке.

Вернувшись к перископу, Морев продолжил наблюдение, все больше утверждаясь в своей догадке. В последние годы об этих странных явлениях не раз сообщалось в прессе и по телевидению. Смущало единственное – то что увидели они с Кругловым, скорее всего было материальным, поскольку фиксировалось техническими средствами.

Между тем, бой достиг апогея. Корабли сошлись почти вплотную, и при очередном залпе палуба одного вспучилась, раскрылась подобно цветочному бутону и вверх полетели обломки мачт и такелажа. А еще через минуту, пылая огромным факелом, он исчез в пучине. Второй же корабль, лег на новый галс и вскоре исчез за горизонтом.

– Лихо, – пробормотал Морев, – лучше всякого кино. – И отдал приказ вниз, следовать к месту потопления судна. Вскоре в визире на волнах закачались обломки корабельной обшивки, часть мачты с волочащимися за ней снастями, несколько плавающих бочонков и ящиков. Людей в воде не было.

– Неудивительно после такого взрыва, – подумал Морев, внимательно осматривая плавающий хлам. Внезапно на визир наплыло какое-то расплывчатое пятно, превратившееся в громадные человеческие глаза, и все исчезло.

– Морев от неожиданности вздрогнул и в следующую секунду понял – наверху был человек, вцепившийся в оптику перископа. Решение возникло мгновенно – всплыть и спасти гибнущего моряка. Через минуту, тяжело сопя, в рубке стояли двое старшин с бухтой троса и, вытаращив глаза, слушали командира.

– Все понятно? – закончил он короткий инструктаж.

– Точно так, – выдохнули они.

– Старпом, всплываем в позиционное! – рявкнул Морев в «каштан», и как только крейсер вздрогнул от гула сжатого воздуха, нажал кнопку опускания перископа.

Едва стрелка глубиномера коснулась нуля, все трое покарабкались вверх, и Морев с натугой отдраил рубочный люк. В свисте перепада давления и струях льющейся из шпигатов воды они выскочили на скользкий мостик, и командир первым метнулся к штанге опущенного перископа. Намертво вцепившись в нее руками, там висел человек.

– Быстро спускаем вниз, – прохрипел он, с трудом отрывая руки незнакомца от металла, и старшины сопя потащили неподвижное тело к люку. Через минуту, захлестнутое подмышками петлей троса, оно исчезло в полумраке шахты.

Когда, задраив за собой люк и отдав из рубки команду на погружение, Морев обессилено сполз в центральный, неизвестный лежал на отодвинутом в сторону мате, а над ним молча хлопотал Алубин. Рядом, тихо переговариваясь, стояли заместитель, старпом и помощник, а со своих кресел у пультов и станций, на незнакомца во все глаза пялился боевой расчет.

– Прошу вахту не отвлекаться и исполнять свои обязанности! – рыкнул на них Морев. – Ну, как, доктор, он, жив?

– Вполне, – кивнул головой Алубин. – Думаю, скоро придет в себя.

– В таком случае, поместите его в изолятор, и как только очнется, сообщите мне.

– Слушаюсь, – сказал Алубин. – Интересно, однако, этот парень выглядит, – кивнул он на лежащего.

Перед ними был довольно молодой человек, в синем форменном мундире с золочеными пуговицами, коротких белых штанах и длинными спутанными волосами.

Ничего не ответив, Морев устало присел в свое кресло и молча наблюдал, как вызванные Алубиным санитары осторожно поместили незнакомца на носилки, пристегнули его ремнями и бережно спустили в люк.

– Гарик Данилович, – обернулся он к вахтенному офицеру, – отбой тревоги. Аппараты в исходное.

– Отбой боевой тревоги! Торпедные аппараты привести в исходное! – металлически разнеслось по кораблю.

После этого, пригласив с собой заместителя, старпома и помощника, Морев направился к себе в каюту.

– Итак, что мы имеем, – устало обратился он к офицерам, плотно задвинув дверь и подождав, пока те усядутся. – Сначала фотоснимки фрегата, затем этот бой наверху и, наконец, спасенного моряка.

– Судя по всему, он офицер, – вставил старпом.