Золото мертвецов

Приятели стали жадно глотать рыбью мякоть, обсасывая кости, а потом взялись за грибы, пресные, но вполне съедобные.

– На вот еще, хлебни, у фрица в кармане была, – протянул старшина другу миниатюрную плоскую фляжку.

– Когда успел, я даже не заметил.

– И в Ростове мало кто замечал. Я пацаном водился с беспризорными и по карманам ловко притыривал, – беззвучно рассмеялся Тим.

Сашка отвинтил колпачок, сделал глоток из фляжки и поморщился.

– Ну как? Получше шила?

– А я его на охотнике один раз только и пробовал, боцман не давал. Тоже говорил, что салага.

– Это коньяк, – приняв назад фляжку, сделал глоток и Тим. – Давай теперь ногу твою поглядим, и на боковую. День выдался напряженный.

Морщась, Сашка поднял до мосластого колена штанину робы. Нога от щиколотки до лодыжки у него посинела и распухла. Тим, отчекрыжив финкой от парашютного лоскута длинную ленту, туго забинтовал ею ногу матроса.

– Вроде тугой повязки. А теперь спать, утро вечера мудренее.

Утром, когда проснулись, вся тундра была покрыта тонким слоем снега.

– Лето и зима одновременно, – пробурчал Сашка, стряхивая его с шапки, и сладко зевнул. – Впервые хорошо выспался, без кошмаров.

Затем друзья встали, умыли снегом чумазые лица, и старшина ощупал унты, они были сухие.

– Снимай гады, – кивнул на Сашкины истертые до дыр ботинки.

Матрос уселся на котомку, сбросил ботинки с ног, стряхнул с них драные ошметки мешковины и пошевелил бледными, распухшими от сырости, стертыми в кровь пальцами.

Тим разрезал надвое служивший им скатертью за ужином кусок шелка и протянул товарищу. После этого стащил с ног размокшие пьексы и отчекрыжил от одной из шелковых накидок еще два куска аналогичного размера.

Приятели туго обернули ноги этими шикарными портянками, снова обулись и немного подкрепились изюмом.

– Так, – утер губы старшина, – давай, Санек, достругивай приклад и готовь костер, а я к озеру. Может, рыба какая сдуру поймалась, заодно и веток наломаю.

Отсутствовал он довольно долго, потом над озером гулко разнесся выстрел, и Сашка дернул из ножен финку.

Через минуту из кустарника появился Тим, неся в руке какую-то птицу и волоча за собой несколько корявых сухостоин.

– Ух ты, куропатка! – удивленно воскликнул Сашка, пряча нож, и всплеснул руками.

– Держи, – бросил ему еще теплую, рыжеватой окраски птицу старшина.

– В березнячке подшиб. Там их целая стайка почками кормилась. Хороший у «вальтера» бой, – похлопал по рубчатой рукоятке торчащего за поясом пистолета.

– А вот рыбы нету, удочки я снял. Дай-ка мне лопатник фрица, там много бумажек. Я с вечера мха подсушил, глядишь, сверну цигарку.

Сашка достал из внутреннего кармана бумажник, протянув его Тиму, а сам начал ощипывать куропатку.

Тот же, присев на корточки, достал оттуда тонкую пачку рейхсмарок, несколько фотографий и какие-то сложенные вчетверо листки, судя по виду письма.

Фото привлекли внимание старшины, и он стал внимательно их разглядывать.

На одном погибший был в парадной форме офицера люфтваффе и с какой-то расфранченной девицей, на втором – в летном комбинезоне у «мессершмита», а на третьем – рядом с грузным человеком, в высокой фуражке и мундире с аксельбантом, увешанном крестами, спесиво смотревшим в объектив.

– Вот тебе Геринг, – показал Сашке фото Тим. – Я видел его портрет в одной немецкой комендатуре, которую мы разгромили под Оршей.

– Ну и боров, – нахмурился матрос, заканчивая ощипывать птицу и смахивая рукой перья с коленей, – пудов на десять.

– И карта у этого фрица интересная, с их аэродромами и воинскими частями. Пригодится нашим. А вот из этого послания я себе самокрутку и сварганю, – развернул старшина одно из писем. – Судя по всему, от фрау, бумага тонкая и духами пахнет.

Он ловко свернул из странички козью ножку, достал из кармана бриджей горсть сухого перетертого мха и засыпал внутрь, примяв большим пальцем. Потом, взяв из горящего костра ветку, прикурил.

– У-у-у, – с наслаждением затянулся и выпустил носом густую струю дыма, – даже башка закружилась.

После этого, попыхивая цигаркой, Тим взял из рук Сашки ощипанную и ставшую намного меньше тушку, ополоснул ее в ближайшей лужице и насадил на шомпол.

– На, жарь пока, – протянул другу. – А я вон на ту горку взберусь, погляжу, как нам лучше озеро обходить. – Он показал на высокую сопку.

Когда зарумянившаяся птица начала издавать дразнящий запах и постреливать в языках пламени голубоватыми искрами капающего сока, старшина вернулся и, тяжело дыша, присел к огню:

– Черт! Как вкусно пахнет. Да ты настоящий кок, умеешь.

Глава 7

Смерть у озера

Достигнув вершины очередной сопки, где тонко свистел ветер, друзья остановились.

Внизу, на десяток километров, примыкая одной стороной к озеру, а другой уходя в тундру, тянулась обширная низменность, в центре которой что-то неясно чернело.

Старшина стал всматриваться в ту сторону, затем протер слезящиеся глаза и сдавленно пошептал: кажись самолет.

Не сговариваясь, друзья упали в мох, замерли.

– Это, наверное, тот, из которого немец выпрыгнул, – сдавленно прошептал Сашка.

– Щас узнаем, – хищно ощерился Тим и потянул из-за пояса «вальтер». – Ты давай лежи и наблюдай, а я малость разведаю.

После этого, передернув затвор, ужом пополз вниз.

Сашка достал из-за пазухи ракетницу, взвел тугой курок и ощупал висевший на поясе нож. Потянулись утомительные минуты.

Наконец сбоку послышался шорох, и возникла голова Тима.

– Кажись, наш бомбер, но вокруг никого, – сообщил он хриплым голосом.

– Ур… – радостно вскинулся Сашка и осекся под яростным взглядом.