Ребро беса

И он начал всю историю рассказывать сначала. А закончил так:

– Я долго перебирал в уме всех своих знакомых и родственников, ни на ком остановиться не смог. А узнать, кто заказал меня, я просто обязан. Ведь практически сейчас я должен быть трупом. И пока я не узнаю, мне никак нельзя оживать.

Корозов покачал головой, положение Кира действительно было незавидным. И отвратительным было в этой истории то, что она не закончилась. Даже трудно было себе представить, чем все завершится, кто и чей след возьмет раньше.

Глеб сдавил ему колено:

– Кто-то уверен, что ты на самом деле уже мертв.

Былеев развел руками, сжимая кулаки так крепко, что захрустели пальцы:

– Вот именно. И я хочу знать, кто это!

В его глазах вспыхнула жгучая ярость. Если бы этот кто-то в эту минуту вдруг предстал перед ним, он бы, не задумываясь, задушил его. Стиснул бы ему глотку так сильно, чтоб затрещали хрящи.

– Ведь чистая случайность, что все так обошлось. Я никогда не верил в чудеса, но как тогда назвать то, что я остался живым? Везением? Но не слишком ли много этого везения в одном месте для одного человека? Сначала повезло с ранением, потом – с могильщиками, затем – со старушкой. Она нашла хорошего врача, и они вместе тайком залатали меня, а за десять дней подняли на ноги. Я должен всех их отблагодарить, хорошо заплатить за собственное спасение.

Глеб выслушал его монолог, видя, как вся эта история еще не перекипела в Кире и, видать, еще не скоро перекипит, потому что вопросов в ней больше, чем ответов, и заметил:

– Все так, Семеныч, только самое главное в твоей истории то, что тебя ранили, а не убили, иначе ничего последующего уже никогда бы не произошло. Пожалуй, ты прав: если ты сейчас объявишься, заказчик уберет исполнителей – и концы в воду. А потом снова примется за тебя. Думаю, не успокоится, пока не добьется своего. Если цель поставлена, она должна быть достигнута. Тем более живой ты опасен. А вдруг докопаешься до истины? Это риск для него. Выходит, у тебя выбора нет, ты должен первым взять след заказчика, пока он второй раз не примется за тебя. – Корозов скрестил на груди руки. – Эта задача со многими неизвестными. Я даже не знаю, что тебе посоветовать. Такой узелок даже опытному оперу нелегко распутать, мне кажется. Хотя как знать, есть и в полиции толковые ребята.

Раны Былеева еще не зажили как следует, и он чувствовал боль при каждом движении тела, поэтому старался меньше шевелиться.

– Ты понимаешь, уж слишком эти двое были уверены в своей неуязвимости. Действовали нагло и дерзко на глазах у всей публики. Боюсь, что у них в полиции все схвачено. Тогда моя материализация мгновенно сведет меня в гроб. Нет, сначала я сам попытаюсь найти концы, пойти по следу. Кое-что я уже наметил. Пузырь и Крючок могут быть той ниточкой, которая приведет к исполнителям. Хотя они обыкновенные могильщики. На их месте могли оказаться любые. Потому особой надежды на них у меня нет, но и других зацепок пока тоже нет. Как говорится, на безрыбье и рак рыба. Попробую из них вытянуть хоть кое-какую информацию.

– Это я понял, – кивнул Глеб и хлопнул себя по коленям. – Но не понял, какая помощь тебе нужна от меня?

– Мне сейчас никак нельзя засветиться. Нужен какой-нибудь надежный угол, – ответил Кир. – Можешь снять для меня квартирку в тихом месте? Без лишних глаз.

– Конечно могу, – согласился Корозов. – Только сначала переодену тебя, а то в этом, с позволения сказать, сюртучке ты для квартирки не очень подходишь. В твоем обмундировании только по помойкам слоняться. Туда я его и спроважу.

– Пока не стоит, – возразил Былеев, снова опуская козырек кепки до бровей, поскольку уловил, как изумленно на него таращились прохожие, видя сидящим рядом с чисто одетым человеком. Контраст был разительный. И это ошеломляло людей.

Кир чуть отодвинулся от Глеба, устанавливая дистанцию, отвернул лицо, словно не имел к Корозову никакого отношения, а сам продолжал говорить:

– Оно мне может понадобиться. Кому придет на ум искать меня в таком рванье? Мне его презентовали бомжи за пару бутылок. – Он хмыкнул, помолчал в раздумье и снова заговорил: – Есть еще просьба. Одолжи деньжат на предстоящие расходы. Потом все верну. Надо рассчитаться с теми, кто помог мне. И потом, на что-то же я должен существовать, пока все в полном тумане. Кроме того, не мог бы ты раздобыть мне телефон, пару-тройку париков, усов, бровей и бородок? Сам понимаешь, придется какое-то время пожить мне под другой личиной.

Глеб кивнул, молчком полез во внутренний карман пиджака, достал черное портмоне, вытащил деньги и, не считая, протянул Киру. Тот быстро пересчитал, удовлетворенно кашлянул в кулак, прикинул, куда бы в этой одежде ему сунуть купюры, поискал карманы, остался недоволен их отсутствием и решительно затолкнул за пазуху, под майку. Посмотрел на собеседника, развел руками – дескать, ничего не поделаешь, пока хоть так.

Корозов улыбнулся, уж слишком непривычно было наблюдать за суетой Былеева в ненормальном для того одеянии. Кир всегда был чопорным, молодился, чтобы соответствовать молодой красотке. Скажи ему две недели назад, что он напялит на себя рванье с плеча бомжа, он бы поднял тебя на смех и воспринял такие слова как глупую шутку или очередной анекдот. Между тем сидит теперь в нелепом наряде и пытается отыскать в нем хоть один завалящий карман. И все это не смешно. Все это даже не грустно. Все это опасно. Погружение в эту опасность изменило Былеева. Глеб сунул портмоне в карман пиджака, чуть-чуть подтянул узел галстука, выпрямил спину и уверенно пообещал:

– Договорились. Все что надо я тебе достану. Будет чем гримироваться.

Глеб уже сообразил, где все это возьмет. В театре, среди его знакомых есть режиссер. И уж если очень Киру понадобится, можно будет воспользоваться услугами гримерши. Хотя загадывать рано, ведь предугадать в этой истории ничего невозможно. Тут уж куда кривая выведет. Хотя жить по кривой – это не его принцип и не Былеева. Он глубоко втянул в себя воздух, задержал на короткое время и на выдохе высказал свои сомнения:

– Вот только нет никаких гарантий, что Пузырь и Крючок не выдадут тебя с потрохами исполнителям.

– Гарантий, конечно, никаких, – негромко подтвердил Кир. – Есть надежда, что языки они не развяжут, потому что за невыполненную работу их пришьют прежде меня. Ведь они отчитались, что закопали меня, и денежки за это получили. А этот Сыч – он, похоже, крутое мурло, без тормозов, долго разбираться не станет.

И твердым голосом пояснил:

– Ему же потребуется свою задницу перед заказчиком прикрыть. Не дай бог, если заказчику станет известно, что Сыч провалил дело. Его шкуру без сомнения тут же подрешетят. Поэтому Крючка и Пузыря он даже на секунду в живых не оставит. Они опасные свидетели. Странно, но они теперь для всех опасные свидетели – и для меня, и для Сыча. Вот ведь как получается, – поморщился он, – разделавшись с ними, он начнет искать меня, но найти быстро не сможет, ведь о моем новом убежище могильщики знать не будут. А вот тебя я вдобавок попрошу, Глеб, попробуй ты со своей стороны разнюхать, что это за Сыч такой обитает в городе? Может, тебе повезет больше, чем мне.

Корозову как будто на голову свалился кирпич в виде серьезной проблемы. И эту проблему нужно начинать решать немедленно, прямо сейчас. Нельзя ничего откладывать, нельзя вот так распрощаться с Былеевым, чтобы тот потопал со своим грузом непонятно куда.

Вдруг сиденье у дивана стало очень неудобным для Глеба, показалось слишком жестким, корявым и низким. Даже у Кира, который был меньше ростом, колени торчали вверх. И плитка, которой уложена площадь, начала пялиться в глаза неровностью швов и горбатостью кладки. А памятник в лучах солнца показался тусклым, запыленным и каким-то неухоженным. Стоящая на высоком постаменте фигура Гоголя как будто ссутулилась под тяжестью окружившей ее безликости.

Глеб не мог отказать в помощи Былееву совсем не потому, что между ними были дружеские отношения. Просто трудно было бы отказать любому человеку, очутись тот в подобном положении. Он немедленно начал прокручивать в голове свои дальнейшие действия и расставлять все по полочкам.

Сразу посадил Кира к себе в машину, по дороге сам зашел в магазин одежды, купил по размеру костюм и рубаху для него и потом отвез в пустующую квартиру своей фирмы, которую время от времени использовал для гостей. Отдал ключи. Пообещал вечером заехать с принадлежностями для грима.

Былеев, оставшись один, немедля залез в ванну. Мылся долго, тщательно, ему казалось, что за этот день он насквозь пропитался запахами одежды бомжей. Эти запахи преследовали его даже здесь, в ванной комнате. Ну и что. Лучше потерпеть, чем снова оказаться под прицелом. Он был твердо убежден, что такая одежда надежно укрывала его от любопытных глаз. Сейчас можно было бы ее постирать, но тогда в ней он будет походить на пародию на бомжа. И если от бомжа все шарахались, то на пародию станут пялиться. А нужно ему это? Нет. Потому вопрос стирки отпал сам собой. Пусть пока полежит на балконе до необходимого момента.

Вечером Корозов завез ему парики, бородки, брови, усы и какие-то краски для грима. Кир перед зеркалом прикинул пару париков, усов и бородок, выбрал комплект на завтрашний день. Завтра у него должна будет состояться встреча с Крючком. Он надеялся уговорить того раздобыть информацию о Сыче. Для встречи заранее выбрал людное место, чтобы при необходимости можно было быстро затеряться в толпе.

И вот пролетела ночь. Утром следующего дня чуть раньше назначенного времени Кир был неподалеку от условленного места. Стал ждать появления Крючка, наблюдая со стороны. Но сразу все пошло не так, как он рассчитывал. Вместо Крючка увидал Пузыря. Вместо робы на нем были грязные, видавшие виды джинсы и мятая бесцветная футболка, обтянувшая круглый живот. Выцветшие прилизанные волосы наползали на крупные уши.

Топчась на пятачке, Пузырь извертелся по сторонам, весь был как на иголках. То ли опасался маячить на одном месте, то ли просто искал глазами Былеева. Ничего подозрительного не заметив, Кир в новом костюме и гриме вышел из укрытия. Пузырь не узнал его. Продолжал бегать глазами тут и там, пока Былеев не подошел к нему вплотную и не заговорил.

– А где Крючок? – спросил Кир.

– Я за него, – буркнул Пузырь и перестал вертеться. – Мой напарник – он скромный, деньги с тебя брать для него западло. А по мне, это самое главное. Как тут без расчетов? Без расчетов никак нельзя. За все нынче платить надо. Вижу, ты оклемался. В рубашке родился. Но сам понимаешь, без нас с Крючком рубашка бы не спасла. Вот и пришел узнать насчет денег. Если ты для этого звал – хорошее дело. А если еще чего хотел – говори, помозгуем.

– Деньги я принес, – проговорил Былеев. – Можешь успокоиться. Как же не отблагодарить за такое дело? Не по-мужски было бы. А еще за то, чтобы рот на замке держали. Упаси бог, чтобы Сыч пронюхал про все. Голов не сносить.

Пузырь помрачнел, торопко повел головой по сторонам:

– Само собой, – крякнул в кулак.

Кир достал пачку денег, завернутую в бумагу, и сунул ему в руки. Пузырь жадно схватил их и мгновенно спрятал в карман, настороженно метнув глазами туда-сюда.

– Скажи, – спросил Былеев, – ты знаешь, кто такой этот Сыч и где его найти?

Пузырь нервно дернулся, давая понять, что ему неприятен этот вопрос и он не хочет отвечать на него:

– Точно знаю, что когда-нибудь его в гробу привезут на кладбище. Там и найдешь.

– Он нужен мне живой, – сказал Кир, поймав бегающие глаза могильщика.

– Зачем он тебе? – испуганно прищурился Пузырь, пытаясь под бородой и усами рассмотреть настоящее лицо Былеева. – Ты что, рехнулся? Сам на рожон лезешь. В таком разе по второму заходу тебя откапывать некому будет. Нас рядом с тобой зароют. – Он затоптался и отрезал: – Не знаю! А если б знал – не сказал бы!

– Я заплачу, – быстро пообещал Кир.

– Мне моя шкура дороже, – сжался Пузырь. – Прощай!

И живо юркнул в толпу.

Мир так многолик, а человек так непредсказуем. Неудача с могильщиком расстроила Былеева. И какого рожна явился этот Пузырь? Крючок, возможно, был бы покладистее, по крайней мере менее трусоват, чем Пузырь. Но вот загвоздка, Пузырь жаден до денег, а здесь наотрез от них отказался. Его страх оказался сильнее жадности к деньгам.