Служебный роман

Еще бы не помнить. Только и думаю, когда и что за награда. Ночей не сплю.

– Но разве командировка в Тель-Авив не награда была?

– Нет, дорогой мой. Я совсем о другом. Я тут посоветовался с товарищами…

Интересно, с какими это товарищами, уж не с красоткой ли этой крашеной с симпатичными рожками?

– … и решил отправить тебя на последнее задание. Не обессудь. Воистину, последнее. Но перед этим тебе предстоит пройти процедуру реинкарнации, смены личности, если по-простому, чтобы начать новую во всех отношениях жизнь.

Я привык к чудачествам Босса, так что даже не икнул, принял как должное. Реинкарнация так реинкарнация. Интересно бы только знать, в кого именно меня реинкарнируют.

– Быть тебе котом… В другой жизни. Но не обычным, что по дворам и помойкам шастают или на диванах разлеживаются. Беспокоиться не о чем. Запишем в твой мозг новую программку, программисты ее прошивкой памяти называют, а дальше все пойдет как по маслу. Беспокоиться не о чем, как я уже сказал. Вначале, правда, придется подучиться малость в одном специальном заведении, в роль войти, чтобы комар носу не подточил. Потом тебя кое-куда пошлют. Цель в жизни важна, сам понимаешь, но это не главное. Важен путь, который предстоит пройти. Дорога, путь – вот что делает человека человеком.

Терпеть не могу, когда напускают туману, ходят вокруг да около. И куда, интересно бы знать, пошлют, – соломки бы подстелил. Я и сам могу послать, если нужно, далеко и без предисловий. Глупо думать, что наш мир – лучший из миров, как самодовольно утверждают лакеи при дворе, осчастливленные минутным вниманием владыки. Нет, наш мир несправедлив, дик, сумасброден, кровожаден, попросту ужасен. Люди порочны, языки их подобны отравленным стрелам, вонзающимся в тела жертв, а речи подобно миазмам отравляют воздух. Дела же и поступки их бесстыдны и блудливы, пагубны для них самих, но благосклонно принимаются Дьяволом. Только младенец на руках матери чист и безгрешен. Но стоит ему повидать свет и начать взрослую жизнь, чтобы не отстать от других, идти в ногу с прогрессом, как душа его неминуемо покрывается болезненными незаживающими язвами и становится похожа на изъеденное молью дырявое платье, висящее в запертом старомодном шкафу.

– Но ты все преодолеешь. Я в этом совершенно уверен. Зато в конце концов попадешь, с Божьей помощью, конечно, и Моей, туда, где Макар телят не гонял, это уж точно.

О, господи, неужели забросят на Луну и оставят там без компьютера, как Ленина в Шушенском?

– Это и будет моей для тебя наградой. Ты справишься. Беспокоиться не о чем.

Когда три раза подряд произносят, что беспокоиться не о чем, не знаю, как вы, а я начинаю всерьез беспокоиться.

– Будет нелегко, сразу скажу. Новое место, незнакомая планета, знаешь ли…

В противогазе придется ходить всю жизнь и в резиновых сапогах, подумалось мне, как только я это услышал, и первое, что пришло в голову.

– Но уговор наш, пусть он и не скреплен кровью, остается в силе. – продолжал Босс. – В конце пути ты должен мне сообщить, что делать с Землей и с землянами? К какому выводу пришел. Скажешь, оставить, как есть, – оставим в покое старушку, пусть угасает медленной естественной смертью. Скажешь, сравнять Землю с землей, прости за тавтологию, – и это нам по плечу.

– Босс, неужели и Барселону сравняете?

– И что? Ты прекрасно знаешь, что так или иначе «время рушит гранитные замки и заносит песком города».

Еще бы не знать, когда это слова из песни самой Аллы Пугачевой… Я спорить не стал, бесполезно. Взял под козырек, попрощался с Боссом, приобнял по-дружески секретаршу Марусю и чмокнул ее в щечку. Она не сдержала чувств, всплакнула на моем плече, оставив следы несмываемой импортной помады. Прошептала на ухо: «Я буду тебя ждать, сколько бы не пришлось». Произвел, стало быть, впечатление. И стало у меня на душе легко-легко, почувствовал я, что готов к новым подвигам. Ласковое слово и коту приятно. И…

А что случилось потом, вы уже знаете. Меня ждали приключения на перроне Межгалактического вокзала имени Тутанхамона, известного в истории египетского фараона- миротворца.

Дома сидеть было откровенно скучно. Хозяйка днем пропадала невесть где, а я и не спрашивал: то ли в кружке по занятиям хатха-йогой, то ли в клубе «Литературная лира» при книжном магазине. Может, в волонтеры записалась, с подружками сидит, пиво потягивает в стрип-баре… Кто знает, но возвращалась поздно, веселая и довольная, с румянцем во всю щеку. Сбагрила Люсинду на мое попечение и никаких забот… мамочка, называется. Таких нынче много, которые детей из пробирки делают.

Другой вопрос, от которого никак было не уйти: чем заняться? Ну не могу же я по городу мотаться все дни напролет. Задание Босса, хочешь – не хочешь, а выполнить надо, оправдать служебную командировку, сделать то, за чем послали. Посидеть вечерком в баре, конечно, приятно. А что днем? В картишки на раздевание резаться с Пи-Пи или в лото? Барабанные палочки… опять двадцать пять… чертова дюжина… дедушка… туда-сюда… один-господин? В куклы с Люсиндой, в дочки-матери? Нет… Необходимо срочно найти достойное для мужчины занятие. Самое достойное, из тех, что я знаю, – это война. Но для войны нужны войска, нужно пушечное мясо, вооружения, пушки-самолеты и много-много денег. Мотив найти можно всегда, не проблема, было бы желание. Бизнес, он тоже своего рода война, только война с конкурентами. Мирными средствами задушить противника, перекрыть кислород, насладиться зрелищем его предсмертных судорог, – а что, вполне достойное занятие для джентльменов. Вроде игры в гольф. Загнать шарик в лунку и получить приз зрительских симпатий и именной чек от устроителей турнира. Два в одном. И минимум жертв. Проигравший не в счет. Пусть неудачник плачет. Можно использовать свои артистические способности, пойти на улицу скоморошничать на пару с Люсиндой, – но так и на пиво не заработаешь. Хотя знал я одного кота, так тот устроился сидеть возле крытого развлекательного центра, где по вечерам в хоккей играли. Сидел бедняжка, пригорюнившись, ничего не просил, – люди сами ему двухдолларовые монетки в шляпу бросали и вкусной едой угощали. Повезло, ничего не скажешь, но надо уметь устраиваться в жизни, уметь крутиться. Попрошайничество или по-научному фандрайзинг, – здесь талант попрошайки, особый склад ума нужен. А я кот совестливый, честный, благородных кровей.

Прошел еще день. Пи-Пи после завтрака сказала, что меня нужно зарегистрировать в ближайшем полицейском участке как родственника, приехавшего в отпуск в гости.

– Таковы правила, – извиняющимся тоном добавила она. – У нас с этим строго. Можно на штраф нарваться. И не посмотрят, что у меня муж военный на ответственном задании заграницей.

И открыла просторную хозяйственную сумку, предлагая занять в ней место. Еще новости, – подумал я. Как же… И довольно громко зарычал: мол, мне это совершенно не нравится. Чтобы предупредить: я могу и уйти, куда глаза глядят, а вам потом станет стыдно, что спровадили на улицу красавца-кота. Мне и в самом деле нельзя было «светиться», да еще в полиции. Какие документы я могу представить? То-то и оно. Родословную из церковного архива, из метрических книг? Свидетельство о рождении из ЗАГСа? Лапы? Хвост? Физиономия хитрую кошачью? Начнут отпечатки с когтей снимать, в анфас и профиль фотографировать, как преступника перед казнью. Оно мне надо? Но и хозяйку свою подводить не могу. Моя офицерская честь не позволяет обидеть эту прекрасную женщину, давшую мне приют на незнакомой планете. Что же делать?..

– Ладно. Хорошо. Несите меня в участок.

Что-нибудь по дороге придумаю. Домашняя хозяйка, что с нее взять. Но если есть хозяйки домашние, то и дикие должны где-то водиться… Интересно, где? Но это, к слову. Меня вполне устраивают домашние.

– Я тебе за это конфеток вкусных куплю, – умилилась Пи-Пи. – Какой же ты послушный и воспитанный… Хоть и не из пробирки, не декоративный.

Дегенеративный? – или мне послышалось?

– Дело не в конфетках, моя дорогая, – мысленно произнес я вслух, – а в том, что мне нужна легализация, не могу же я вечно прятаться. И потом: полицейские капитаны бывают разные, как и обыкновенные люди. У всех свои слабости. Кто-то любит молоденьких девушек, кто-то деньги, а кто-то билеты на бейсбол.

С капитаном Молиной я как-нибудь договорюсь. У них на Церере иностранцу предписано регистрироваться, легализоваться, то есть, по прибытии. Иначе можно угодить в кутузку, в местный зиндан на нары. Еще полагается купить в магазине браслет «иностранного агента». Что-то типа желтой звезды для евреев в нацистской Германии. Его надевают на шею, чтобы видели издалека, для наглядности, как туземцы на островах в Тихом океане носят бусы, и всюду, даже в туалете, не снимая и на ночь, – на тот случай, если местные церберы заявятся с проверкой. Нет, лучше значок «почетный гость Цереры» на лацкан пиджака нацепить, стоить это будет, правда, еще сотню-другую кредитов, но что делать. Это вроде статуса постоянного жителя, но без права голосовать, – а оно мне надо, голосовать?