О, голубка моя…

А что оставалось делать? Путёвки на руках. Как-нибудь перекантуемся и на верхнем боковом рядом с туалетом. Всего-то 40 часов чапать… Можно было бы и на скором до Одессы, а там – «Метеор» на воздушной подушке, часа за четыре домчит. Однако ни в моряки, ни в авиаторы мы не годились. Сухопутные мы, по причине укачивания. Вариантов, стало быть, всего один.

Сборы были недолги. Два чемодана. Сумка с провизией. Продуктовый паёк на два дня состоял из вареного картофеля и вареных же вкрутую яиц, жареной курочки, кружка копчёной колбасы. Ещё – несколько бутылок лимонада, соль, огурцы свежие, помидоры, буханка хлеба, конечно. Не привередничали в то время – и так нам было хорошо… По дороге, где-то ближе к границе с Украиной, ещё в Белоруссии, к поездам дальнего следования местные бабки подносили молоденькую картошечку с укропом. Что за чудо эта молоденькая картошечка с укропом, да с огурчиками малосольными! Не пробовали? Ну как же так…

Уже в Украине, под Винницей, начинались фрукты. Остановки были разные. В городках стояли минут по десять. На крупных станциях и по часу, а то и больше набегало. Можно было заглянуть в ресторан. Ну, вы знаете, наверное, что такое привокзальный ресторан. С этим не шутят. Но за кипятком, водой, то есть на колонку, сбегать время было. Даже телеграмму отправить: мол, всё путём… Газетку купить. Мороженое. Или просто прогуляться по перрону, размять косточки, не забывая поглядывать на часы и прислушиваться к женскому сопрано из репродуктора: «Граждане пассажиры…»

Мало ли, вагончик тронется, вокзал останется с вами вместе…

Если поезд ставили где-то на… осьмом пути, добраться до вокзальных достопримечательностей было нелегко: надо было миновать тамбуры близстоящих поездов, если они были открыты. Страшно подумать, если бы они были закрыты! Сколько бы человек не добралось до Чёрного моря!

Фруктов не покупали. А зачем, коли до юга рукой подать, день проспать да ночь продержаться? На полустанках, где поезд притормаживал на пару минут, нас уже ждали. Женщины – и млад, и стар – бежали вдоль вагонов, по-коробейничьи зазывая покупателей своими домашними изысками. Пассажиры со ступенек хватали у них из рук жестяные малогабаритные ведёрки со сливами, грушами, спешно высыпали содержимое на одеяло в купе, бегом возвращались с ведёрком и деньгами, и пока проводник не закрыл дверь бросали на насыпь рядом с рельсами. Знакомство с местными жителями, как правило, проходило успешно, все оставались довольны друг другом.

Братство народов семьи трудовой. Почти идиллия!..

Удовольствием было постоять в тамбуре, не курить, разумеется, это запрещалось, а ради разнообразия. Или у открытого окна подышать угольной гарью из паровозной трубы. Не всё же время висеть, свесившись головой с верхней полки, наблюдая за проносящимся мимо пейзажем.

Проводники. Представление о них, как о людях свободной профессии, в корне неверно. Проводники не только стояли возле закреплённых за ними вагонов, поднимая – по обстоятельствам – то зелёный, то красный флажок и семафоря начальнику поезда. Они выдавали постельное бельё, следили за порядком и чистотой в вагонах, подметали пол, убирались в общем туалете – это перед большой стоянкой на 30–40 минут, а то и на час.

Пассажирские поезда никуда, в общем, не спешили. Менялась поездная бригада, иногда локомотив. Проводники первыми соскакивали с подножки вагона на твёрдую землю по прибытии на станцию. Обходили вагон, предлагали чай по три раза на день. Причём в отличие от ресторанных официантов, разносящих по вагонам борщ в мисках и сразу требовавших плату, свои проводники «на чай» брали в конце пути. Пассажиры сами подсчитывали, сколько чаев они сгоняли. Простая арифметика: восемь копеек стакан чая с сахаром надо было умножить на количество стаканов.

Проводников в Питере готовило ПТУ-58, именовавшееся железнодорожным. Расположено оно было в самом центре города, на Измайловском проспекте, неподалёку сразу от двух вокзалов – Балтийского и Варшавского. Училище также выпускало каменщиков-плиточников, слесарей, столяров, но определяющим направлением была подготовка специалистов рабочих профессий на железнодорожном транспорте. Причём зазывали сюда, не мудрствуя лукаво, перспективой стать проводником в поездах дальнего следования и международных сообщений. Конечно, «завлекаловка» не бог весть какая, шансов попасть за границу какой-нибудь барышне из Псковской области – не поймите превратно, к слову, пришлось – было как верблюду пролезть сквозь игольное ушко. Но по осени набор на проводников оказывался всегда неплохим. Это надо признать.

ПТУ располагало двумя общежитиями для иногородних, поскольку городских учащихся здесь было раз-два и обчёлся. Оба они находились в Кузнечном переулке: первое, женское – на углу с Лиговским, а другое по соседству с Кузнечным рынком, Инженерно-экономическим институтом и Музеем Арктики. И туда и сюда по вечерам порой захаживала местная шпана, но особых происшествий не случалось. В двух шагах же отделение милиции, стражи правопорядка службой не пренебрегали и лиговских хулиганов знали как облупленных…

Однако вот и Херсон за разговорами показался вдали. Поезд прибывает в ранние часы, когда город только просыпается, расписание спланировано до удивления правильно и удобно. Знакомый троллейбусный маршрут… Пустынные поутру улицы до самой пристани. Посадка, сходни. Матрос аккуратно под локоток поддерживает пассажиров, чтобы не оступились. Качает. Свежий ветер лохматит волосы, кружит голову. Днепровские плавни… Лиман. Мазанки, коттеджи, домики у воды, катерки, причалы. Белый бурун за кормой в окружении чаек-попрошаек – всё уносится вдаль. Два часа хода – и вот конец пути, Голая Пристань.

Голая Пристань… Говорящее название.

Что увидели обосновавшиеся здесь в 17-м веке казаки?.. Вода, песок. Голое место. Они не знали, да и не могли знать, как расцветёт край. Уже потом, при советской власти городок превратился в курорт с великолепными грязелечебницами, в украинскую здравницу с уникальной экосистемой. Расположенное здесь неподалёку грязевое озеро обладало повышенным содержанием калия, брома, йода, необходимых и полезных элементов периодической системы для лечения органов дыхания, двигательного аппарата и кровообращения. Центры здоровья и дома отдыха стали расти здесь как грибы…

Но нам дальше. Голая Пристань, автовокзал, зал ожидания, два взрослых билета до Скадовска.

– Сколько девочке?

– Пять… ей ещё рано платить за проезд.

– Девочка, тебе сколько лет?

– Я ещё маленькая…

Асфальтированная магистраль. Два часа езды в душном автобусе. Бесконечные поля подсолнечника. Бахчи, фруктовые сады. Юг.

Украина… Водоканал с многочисленными протоками. Без воды здесь, как поётся, и ни туды, и ни сюды. Искусственное орошение, называется.

Наша остановка – «Аэропорт», на выход с вещами. Аэропорт всамделишный. Небольшой, но до Херсона «кукурузником» долететь можно. Вот только укачивает. Ну, и погодные условия, бывает, меняются. Малая авиация, что вы хотите. От аэропорта до базы отдыха пешком и не стонать. Нагруженные чемоданами и кутулями отдыхающие перебежками бредут знакомыми улицами. Вот и она, та самая, где расположена база. Виноградная…

Привычная регистрация у хозяйки базы. Она указывает домик и номер комнаты, где они теперь будут жить четыре недели. База – это территория, отгороженная от «города» забором. Три домика. Столовая под навесом, кухня. В столовой несколько грубо сколоченных длинных столов с такими же скамьями. Общий умывальник, рядом две душевых кабинки. Удобства на свежем воздухе, с выгребной ямой. Двор усыпан ракушечником, в котором некогда можно было найти цельные красивые ракушки. Из них получались красивые ожерелья и браслеты. Всего-то продеть ниточку…

Со временем ракушки растоптали, осталась горка осколков в песочнице, где малыши играли в свободные от походов на море часы.

Поход на море. Это – главное, ради чего всё затевалось. Ранний, с местными петухами, подъём. Быстрый завтрак. Выходим.

– Масло от загара не забыли?..

По пути ведём задушевную беседу с подрастающим поколением, которое норовит забраться «на ручки» по причине малого возраста и дороги дальней.

– Ты знаешь, почему нельзя ботинки чистить носовым платком?

– Знаю. Тогда они станут сопливыми…

Детские уста глаголят истину. В самом деле, от детей можно нахвататься всякой мудрости. Для некоторых – вроде меня – даже стало модным записывать детские перлы и выдавать за свои.

Тридцать минут ходу – и вот оно, море… Чистый песок на многие километры, тёплая, прогревшаяся вода градусов под тридцать. Благодать… Сбоку от пляжа, рядом с настилом, ведущим к прогулочным катерам, – жуткий запах от зарослей гниющих водорослей с притаившимися там медузами. Но любители грязевых ванн и экстремального туризма уже с утра тут как тут… Им всё нипочём.

С некоторых пор отдыхающие стали предпочитать поездки на теплоходе, – с настоящим капитаном и дымом из трубы, – на Остров, расположенный отсюда километрах в десяти. Их можно было понять. Чистейшая вода, тёплый песок, мидии, морские коньки и прочая живность: ныряй – не хочу, броди по дну с аквалангом, мелко…

Край, напоминающий Рай. Нетронутая природа Джарылгача. Один из самых больших островов на Чёрном море. Необитаем. Первые упоминания об острове появились, как утверждают, ещё в работах Птолемея и Геродота. Только кто об этом сегодня знает? Некоторые историки же договорились до того, что, мол, Джарылгач – тот самый остров, где обитали циклопы, пожирающие всех, кто попадал сюда после кораблекрушений (не по доброй же воле?), и ссылаются при этом на «Одиссею». Будто бы Одиссей со всей своей командой там побывал, когда они скитались по морям, по океанам на «Арго»…

«Одиссея» – это классика, так что… хочешь – верь, а хочешь – проверь. Мы проверили. Живых циклопов не обнаружили, хотя смотрели во все глаза. Правду сказать, путь на обратную сторону острова – с Каркинитского залива – был нелёгок. Кругом одни солончаки. Мы увязали в болотной жиже, бурчали, но упрямо двигались вперёд, мысленно чертыхаясь и давая клятву: больше сюда ни ногой. Первопроходцев ведь не должны смущать трудности? Нас тоже.

Другое дело, что местным властям не хватило смекалки привлечь сюда туристов перспективой обнаружения на острове останков героев Троянской войны… Устроить нечто вроде экстремального тура на выживание. Упущение, конечно, но вполне объяснимое по тому времени. А как можно было бы развернуться! Дух захватывает… Golfo de nigropilla (по Каталонскому атласу 1375 года) – это и есть теперешний Каркинитский залив… Преданья старины глубокой.

Национальный заповедник встречает и провожает туристов предупредительными щитами-плакатами: «Не бросайте мусор. Не рвите цветы, они занесены в Красную книгу…» Можно понежиться под ленивый плеск набегающей волны на этом берегу, а можно совершить 30-минутный марш-бросок по дикой степи на другую сторону острова, куда не ступала ступня человека. Только альбатросы в небе и скорпионы на земле. Купаться и загорать здесь некомфортно: сильный ветер, сдувающий песок с окружающих дюн, холодная вода, огромные, в два обхвата, медузы… А мы далеко уже не робинзоны и не искатели приключений на свою голову…

Однажды тем не менее угодили в «западню». Шторм в Заливе застопорил движение теплоходов между островом и Большой землёй. Сильнейший ветер, ливень такой, что, казалось, разверзлись небеса… И бушующее море. Стихия разгулялась… С этим не шутят. Собравшись под навесом, у причала, немногочисленные «гости» терпеливо ждали, когда их вызволят из плена. Уповая на то, что и циклопам тоже приходится несладко, и им сейчас не до ланча…

К двум часам жара становится невыносимой даже под зонтиком. Следующий номер нашей программы – посещение кинотеатра «Победа». Днём билеты дешевле. Два взрослых в последнем ряду. Первый ряд всегда остаётся пустым – туда и перейдём, головы впереди сидящих не будут мешать.

И мороженое, как же без него.

Обеденный час. Пойти в кафе, столовую? Мы что, дома не можем вкусно поесть?.. Магазин. Здесь продавали пышный, круглый и совершенно белый каравай, – по одному в руки, – а ещё молоко, сметану, сосиски, «Бычки в томате». Ты счастлив и нем, и только немного завидуешь тем, у кого все эти яства на столе каждый день.

Счастье, как однажды кто-то правильно заметил, – это когда тебя понимают. А правильно понимают тебя тогда, когда ты, заняв очередь у входа в магазин, стоишь как скала: мышь не проскочит. За счастье нужно бороться. Это ещё эсеры (социалисты-революционеры) поняли: в борьбе обретёшь ты право своё… А жизнь – это и есть борьба за место под солнцем, хотя где-где, а на юге солнца вполне достаточно, и хватает на всех с избытком, так что курортникам приходится работать на пляже на полставки и к обеду уносить порозовевшие ноги куда от него подальше, под сень струй и ветви акаций.

Конечно, рынок – и его реинкарнация, субботний базар – это особая песня. Ах, что это за прелесть, южноукраинский базар…

– Почём ваши синенькие?..

– А вот черешня, кому черешню…

– Мужчина, я вам говорю, мужчина, – смотрите на меня, я здесь, – так вы берёте или до завтра будете стоять возле? Вы ж мне покупателей распугаете…

– Так вы поешьте, мужчина!.. Не отравитесь и без холестерина, это я вам говорю…

Приходится пробовать. И брать. В торговле что главное? Доверие: ты мне, я тебе… А где взаимная приязнь и уважение, там и выручка, и удовольствие.

Какая там черешня – в базарный день и поросёнка можно было купить, чёрного, с большими розовыми волосатыми ушами. Изо всех окрестных сёл сюда стекался народ, как на праздник: людей посмотреть и себя показать. Не одесский «Привоз», но Сорочинская ярмарка в миниатюре. Мы-то на рынок ходили, как на охоту. Добычу – персики, абрикосы, арбузы, дыни, груши – складывали в комнате, по шкафам, под кроватью, всюду, где было свободное и прохладное место. Холодильник на кухне служил для молочных продуктов: сметаны, яиц, творога, масла. Молочные бутылки собирали и сдавали в том же магазине. А куда их ещё девать, не выбрасывать же.

Экономика должна быть экономной.