Таинственный остров Кнайпхоф. Исторический детектив, фантастика

Якоб Шоль, невысокий, вихрастый парнишка лет пятнадцати, в своих молитвах возносил хвалу Господу и пресвятой Деве Марии за то, что те не дали ему умереть от голода и холода, а свели с господином Пельшицем.

Якоб родился и вырос в небольшой деревушке близ Нойхаузена. Своего отца он не помнил. Люди поговаривали разное: одни утверждали, что он утонул в реке, провалившись зимой под лёд, другие – что свёл дружбу с лесным духом Чёрным Францем и навсегда ушёл от людей. Мать относилась к этим выдумкам спокойно, и, гладя мальчика по вихрам, грустно вздыхала: «Он умер, сынок. Твой отец был очень добр и скончался от разрыва сердца». И больше – ни слова…

Сама Габи Шоль была известной знахаркой, немолодой, но красивой женщиной, на редкость энергичной и способной добиваться своего. Понимая толк в травах, она охотно помогала селянам в их постоянных бедах: кому-то успокаивала желудок, другим снимала боль, иным заживляла раны и останавливала кровь, а кое-кого избавляла от нежелательной беременности, хотя это и считалось богопротивным деянием. Маленький Якоб охотно перенимал знания матери, он с удовольствием бродил по лесным угодьям, отыскивая лечебные травы, затем сушил их, растирал в порошок, готовил настои и мази. И всё бы ничего, но два года назад у одной женщины умер ребёнок, а в злом умысле, а заодно и в колдовстве, обвинили Габи Шоль. Крестьяне решили наказать «колдунью». Десятка два человек разгромили и разграбили её дом, вытоптали огород, а саму хотели как следует проучить, да кто-то схватил подвернувшийся под руку булыжник… Затем выволокли на пустырь, вбили в сердце осиновый кол и бросили в яму лицом вниз – в сторону ада, а на могилу навалили тяжёлый камень, чтобы всем было понятно – ведьма!

Так Якоб стал сиротой. В одно мгновение жаркий солнечный день стал для него пасмурным и холодным. Горькие слёзы непроизвольно текли из его глаз, в носу щипала и хлюпала солёная влага, а в горле застрял комок…

В неописуемом горе он покинул «родное гнездо» и отправился в Кёнигсберг. Якоб уходил, словно натягивая и обрывая невидимые упругие нити, связывающие его с прошлой жизнью… Мальчик ещё не знал, чем будет заниматься, пополнит ли ряды жалких попрошаек или пристанет к какой-нибудь артели и займётся ремеслом. Рядом с Королевским замком разрастались города, ведущие хозяйства. Можно было примкнуть к шорникам или скорнякам, кузнецам, столярам или пекарям, башмачникам или бондарям. Мастеровые люди делали уйму полезных вещей, и никто из них, как казалось Якобу, особо не бедствовал.

Первый раз ему повезло, когда он беспрепятственно прошёл через крепостные ворота в Альтшадт, вцепившись рукой в повозку какого-то крестьянина. Тот вёз в город шерсть, и стражники хорошо его знали. Получив свою обычную мзду, мальчика они попросту не заметили.

Попав в Альтштадт, парнишка сразу понял, что это довольно «хлебное» место. Высокие дворянские дома с конюшнями и богатые строения зажиточных граждан, лавки и ремесленные мастерские, ратуша, высокая церковь, госпитальная кирха, собор и капитул, рыночные ряды, от которых пахло сдобой и рыбой, горожане, снующие по делам, – всё это разом закружило голову голодному подростку. Он едва не упал на мостовую и, придерживаясь рукой о шершавую каменную стену, прошёл в тень основательной постройки, чтобы отдышаться. Так Якоб оказался перед домом Фридриха Пельшица, городского лекаря. И здесь ему повезло во второй раз.

Конюх, несущий воду для лошадей, заметил мальчика, и хотел было его прогнать. Но, бледное лицо подростка, его умный, но очень печальный взгляд, тронули сердце пожилого человека.

– Держи-ка, парень, – достал он из кармана краюху хлеба и пару сушёных слив. – Подкрепись. Иначе ты свалишься под нашими дверями и доставишь лишние хлопоты доктору.

Через несколько минут Якобу посчастливилось лицезреть и самого лекаря. Это был высокий, худощавый мужчина с длинными тёмными волосами, острым подбородком и серыми глазами, излучающими ум и доброту.

– Кто ты, паренёк? – спросил он. – Если просишь милостыню, то возьми несколько яблок…

– Простите меня, герр доктор, – со слезами произнес мальчик, опустившись перед врачом на колени. – Я – сирота, ищу работу. Возьмите меня своим помощником или учеником! Я неплохо разбираюсь в травах. Моя мать была знахаркой, я многому у неё научился…

– Ну-ну, – доктор поставил обессиленного парнишку на ноги, внимательно взглянул ему в лицо. – Говоришь, хорошо разбираешься в лечебных травах? А ну, пойдём в дом!

Первым делом он посадил Якоба за стол.

– Марта, – позвал лекарь молодую служанку. – Принеси что-нибудь поесть нашему учёному гостю…

Затем долго, с улыбкой наблюдал, как тот уписывает овсяную похлёбку с мёдом. Когда Якоб насытился, доктор сказал:

– Сейчас я проверю твои познания, приятель. Если ты проявишь себя тем, кем ты назвался, так и быть, возьму тебя в ученики. Но ежели соврал, получишь от старого конюха по первое число!

К тому времени стыд, страх и волнение уже отступили, и Якоб бегло осмотрелся. Они с доктором сидели в небольшой комнате, под потолком которой были развешаны пучки различных трав и кореньев, издававшие пряный, приятный запах, хорошо знакомый и любимый Якобом с детства. У стены находился исполинских размеров шкаф, полки которого были заставлены толстыми книгами. Возле стола скучали ещё два свободных табурета. В окошко заглядывало солнце, во дворе кто-то настойчиво стучал молотком.

– Ну, что ты можешь сказать вот об этом растении? – лекарь потянулся, чтобы снять с нитки пучок травы.

– Не утруждайтесь, сударь. Это – лён. Его семена, если их измельчить в ступке, хорошо помогают от запоров… Их можно также положить на глаз, чтобы очистить его от соринок, пыли или грязи…

Брови доктора невольно поползли вверх.

– А что ты скажешь про это? – продолжил он свой экзамен и его длинный палец ткнул в расположенный рядом пучок.

– А это – лаванда. Её высушенные цветы помогают от мигреней.

– Недурно. Ну, а это что?

– Это – душица, сударь. Она хорошо утоляет боли в желудке… А рядом – мята, герр доктор. Её применяют для лечения раздражения живота и затягивания ран. А ещё её используют в качестве противоядия… А это – розмарин. Его цветы можно использовать для окуривания помещений. Они действуют как благовония и как средство против «чёрной смерти»…

– А вот это?

– Белладонна, сударь. В небольших количествах помогает утолить боль. С той же целью применяют болиголов, но тут главное, не переборщить. Иначе это может привести к смерти…

– Хорошо, – задумчиво произнёс Пельшиц. – А что ты скажешь про это? – Он подошёл к шкафу и, выдвинув его ящик, вынул оттуда две серебряные коробочки. Раскрыв одну, протянул Якобу. Тот, даже не понюхав, ответил:

– Это – мирра, сударь. Лучшее средство для обработки ран!

Во второй коробочке оказалась рута. Мальчик пояснил, что её используют при укусах ядовитых змей и плохом зрении.

– Ты действительно разбираешься в травах… И даже лучше, чем я ожидал, – объявил свой вердикт Пельшиц. – Пожалуй, я возьму тебя к себе учеником… и помощником. Будешь собирать и заготавливать травы… Аптеки аптеками, но настоящему врачу необходим свой запас. Жить будешь вместе с прислугой во флигеле… Первое время – будет так, а дальше – посмотрим.

Так решилась дальнейшая судьба Якова Шоля.

Сам Фридрих Пельшиц закончил медицинский факультет университета в Эрфурте. Полученными знаниями, за которые его отец, торговец сукном, выложил крупную сумму, он остался недоволен. Вскрывать нарывы, отсекать гниющие конечности, пускать кровь умеет любой цирюльник. А он, получив университетский диплом, хотел приносить людям реальную пользу. Он решил сам научиться лечить горячку и даже «чёрную смерть», делать безболезненные разрезы, сращивать поломанные кости, облегчать страдания при внутренних болезнях, лечить глаза и зубы… Он знал, что существует большое количество умных книг, посвящённых медицине, как арабских, так и европейских мудрецов. Но, где они, эти книги? В монастырях? В книжных лавках? Почему по ним не обучают студентов? Он знал, что от многих болезней помогают лекарственные растения. Но почему пользование травами называют знахарством и любой врач, особенно с университетским дипломом, свысока глядит на подобных «целителей»?

После окончания университета Пельшиц отправился путешествовать по германским землям, практиковать и набираться опыта. Через три года судьба привела его в Кёнигсберг, а точнее – в Альтштадт. Поскольку в то время должность городского лекаря была не занята (за неё вели борьбу сразу несколько городских цирюльников — откровенных шарлатанов), то человеку, окончившему университет, безоговорочно предоставили это место. Бургомистр Старого города Иоганн Кох выразил надежду, что отныне здоровье горожан будет под надёжной опекой.

Любой другой врач был бы вполне доволен таким статусом. Пельшиц поселился недалеко от госпитальной кирхи «Святого духа», куда постоянно наведывался, давая указания монахам, заботившимся и ухаживающими за больными. «Книги, встречи и память – вот что является нашим содержанием», – справедливо считал лекарь и принялся разыскивать древние фолианты, чтобы самостоятельно изучать труды Гиппократа, Галена и других великих врачей античности, а также Плиния Старшего, Диоскорида и римского врача Александра Тралесского, более известного под именем «Александра-целителя». Фридрих зачитывался трудами великого Авиценны: «Канон врачебной науки» и «Лекарственные средства». Также ему удалось раздобыть труд из семи книг Павла из Эгины, врача и талантливого писателя. Но более всего его потрясла поэма монаха Одо из монастыря Мен, что на реке Луаре. Это было сочинение о лекарственных травах, состоящее из 77 глав.

Однако ни одна книга не существует сама по себе. Она живет в подтексте, толковании и понимании читателем… Тогда и возникла у доктора мысль создать в своём доме что-то вроде аптеки. Нет, он прекрасно знал, что врачу запрещено изготавливать и продавать лекарства, как и аптекарю нельзя быть врачом. Но, беря плату за лечение, он хотел давать при этом больным средства, созданные своими руками. Появление неизвестно откуда мальчика – знатока лекарственных трав он счёл за промысел божий.

1 октября 1455 года Якоб Шоль вошёл в крепостные ворота Альтштадта. Уже более двух лет он работал у доктора Пельшица, собирая лекарственные травы и приготовляя из них различные снадобья. Попутно он брал у своего хозяина уроки врачебного мастерства, изучал латынь и греческий. Жилось ему хорошо, и в завтрашний день он смотрел с большой надеждой и оптимизмом.

Якобу было уже пятнадцать. Он вытянулся и заметно окреп. Ещё немного – и юноша превратится в сильного мужчину и искусного лекаря. Быть помощником городского врача – достаточно почётная обязанность. Завистников у Пельшица в Альтштадте было достаточно. Врачебным ремеслом в городе зарабатывали ещё две или три семьи, но у его хозяина дела шли лучше всех. К нему шли лечиться днём и ночью, а его конкурентов городской совет чаще всего вызывал к палачу для проверки состояния здоровья подследственных перед применением к ним пыток.

Доктор Пельшиц платил своему ученику небольшие деньги, чтобы тот мог пользоваться услугами цирюльника и портного, а иногда даже посещать кабачок «Усы сома».

Сегодня Якоб достаточно побегал за лекарственными растениями. В его холщовой сумке лежали осенние сборы: листочки и побеги брусники, корневища валерианы, ягоды можжевельника, шишки серой ольхи, листья толокнянки и корни калгана. Последний, как знал юный лекарь, хорошо помогает при болях в желудке и вздутии живота. К концу дня подул сильный холодный ветер и пошёл дождь. Якоб промок и замёрз. Пропитанная влагой рубаха противно липла к спине. Поэтому по дороге домой он решил заглянуть в кабачок, чтобы немного отдохнуть, послушать новости или просто болтовню завсегдатаев и выпить стаканчик подогретого вина.

Заведение «Усы сома» располагалось неподалёку от крепостной стены, к югу от Альтштадской кирхи, вблизи Прегеля. Хозяином его был Зенон Копе, немец с польскими корнями, он же – член городского совета Альтштадта. Кабачок пользовался неплохой репутацией, обычно здесь собирались добропорядочные горожане, правда, в последнее время сюда частенько захаживали солдаты, многие из которых не знали меру в употреблении хмельного. Вот и сейчас, их шумная компания, сидевшая в дальнем от двери углу, требовала ещё вина, и завсегдатаи с опаской поглядывали в их сторону.

Более приятные люди, с которыми Якоб всегда с удовольствием проводил свободное время, находились тут же, справа от входа, за большим столом, заставленным кубками, кувшинами с вином и нехитрой снедью. Юноша к ним и присоединился. Старый портной Сигурд Хеллике, пивовар Андреас Кулль, два брата – кузнеца из Закхайма, Теодор и Исайя с увлечением слушали рассказ рыбака из Фишхаузена Курта Химмеля. Кивнув на приветствие Якоба, Курт продолжал:

– …А наш Фишхаузен, как вам известно, не выносит шума. Не дай бог, кому-то после девяти вечера громко стукнуть камнями… или во время богослужения проехать на телеге, гружёной железным скарбом! Так вот, в целях тишины и, конечно же, защиты от поляков, наш епископ Николаус по прозвищу Трясущаяся Голова пригласил в свой замок три сотни тевтонцев. Кавалеристов…

– Триста кавалеристов – хорошая защита, – пробубнил Исайя, прикладываясь к кубку.

– Ты просто не знаешь, во что обошлась эта затея, – усмехнулся рыбак. – Триста бездельников жрали и пили, каждый в три глотки, да не давали проходу женщинам, не гнушаясь насилия! Очень скоро наш епископ понял, кого он пригрел в стенах своего замка!

– Да, а попробуй, выкури таких защитников из замка, – хохотнул Сигурд. – И что же предпринял Трясущаяся Голова?

– О, была задумана хитроумная комбинация! Епископский егерь поведал рыцарям, якобы вблизи замка было замечено огромное стадо кабанов. А настоящий тевтонец, скажу я вам, любит кабанину не меньше, чем пресвятую Деву Марию! И ради неё способен на любые подвиги!

– Свинину сюда! – послышался властный голос со стороны стола, за которым расположились солдаты. Это добавило смеху в компании, в которой сидел Якоб.

– Так вот, слушайте дальше! Господь свидетель, что эти дурни вышли на охоту. Но перед уходом они заставили епископа поклясться на Библии, что замок к их возвращению будет открыт. Тот, в свою очередь, исполнил их требование.

– Предусмотрительные, – заметил Куль. – Но, я бы епископу не доверял!..