Русская Америка. История обретений и утрат

В 1742 году Чириков совершил повторный поход к Америке, пытаясь найти пропавшего Беринга, но шторма и сильнейшие туманы, изнуренность экипажа помешали задуманному.

Семнадцать лет беспрерывных походов в суровых краях, голод и болезни подточили здоровье отважного морехода, и он испросил разрешения вернуться в Петербург для занятия научными трудами. «Добро» было получено, и Алексей Ильич вернулся в столицу, где непродолжительное время руководил военно-морскими учебными заведениями, в том числе и своей родной Морской академией.

С марта 1746 года Чириков вплотную занимался обобщением материалов камчатских экспедиций, составлением подробных карт российского побережья Северного Ледовитого океана, тихоокеанского побережья, а также северо-западного побережья Америки, Алеутских островов и «острова Япона».

О высокой ценности и значимости работ Чирикова для дальнейших исследований Тихого океана говорит следующее: «Карты Камчатских экспедиций были засекречены. Однако это не помешало профессору Петербургской академии наук Жозефу де Лиллю продать их в Париж за 66 тысяч французских франков да еще получить ренту в 2 тысячи франков ежегодно». 7 сентября 1747 года Чириков произведен в чин капитан-командора и назначен начальником московской конторы Адмиралтейств-коллегии.

Этот тульский мелкопоместный дворянин был не только грамотным и отважным моряком-исследователем, он был одним из первых российских геополитиков. Уже в 1746 году в своих «Предложениях» (по освоению Дальнего Востока и Америки. – В. Н) Чириков предрекал неизбежность посягательств иностранных государств на русские владения. Настойчиво призывал к детальному изучению Камчатки и Америки, к интенсивному заселению Курил, развитию торговли с Японией, Китаем и Индией. Говорил о необходимости для дальнейшего освоения Америки направлять новые экспедиции, строить порты и крепости, активнее привлекать для этих целей «охотников (то есть добровольцев), служилых людей и камчадалов.

М. Ломоносов считал Чирикова «главным в американской экспедиции». Тем не менее Д. Кук, плававший в августе – октябре 1778 года по картам, составленным Чириковым (и украденным де Лиллем), у Америки, Чукотки и Камчатки и считавший их весьма точными и полезными, пролив и море назвал Беринговыми. Но не стоит сразу обвинять Кука в злонамеренном искажении приоритетов. Дело в том, что, естественно, везде на картах стояло имя руководителя экспедиции – Беринга, авторитет Кука в Западной Европе был велик и неоспорим, а посему миф о датчанине как первооткрывателе Северной Америки, знатном мореходе и талантливом руководителе живет до сих пор

. При этом многие сторонники такой точки зрения опускают весьма существенные обстоятельства: в ходе Второй Камчатской экспедиции погибла треть ее участников, включая самого Беринга, а расходы государственной казны составили колоссальную сумму – 360 659 рублей. Именно поэтому недовольное итогами экспедиции правительство прекратило финансирование новых походов и решило отдать инициативу по освоению Тихоокеанского Севера в частные руки. К тому времени сибирские промысловики и купцы очень прибыльно развивали свой бизнес на Курилах и Алеутах.

При этом не надо забывать, что Россия в начале XVIII века беспрерывно воевала: 1722—23 – с Персией, 1733—35 – за польское наследство, 1735—39 – с Тур-

Для справки.

Как ни странно, все великие открытия и приобретения России на Востоке проходили в эпоху «бабьих царствований». Анна Иоанновна (1730—40) – дочь царя Ивана V, брата Петра I; Анна Леопольдовна (1740—41) – дочь Карла Леопольда Мекленбург-Шверинского и дочери Ивана V Екатерины; Елизавета Петровна (174161) – дочь Петра I и Екатерины I; Екатерина II (1762—96) – немецкая принцесса София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская.

цией, 1741—43 – со Швецией. Избытка в людях и материальных ресурсах у Российского государства не было.

Спустя двести с лишним лет после открытий, сделанных в ходе Второй Камчатской экспедиции, советский ученый адмирал Иван Степанович Исаков в 1952 году, комментируя издание морского атласа, отметил некоторые лингвистические и топонимические тенденции в современной картографии: «На картах Морского атласа русские названия на Алеутских островах и отчасти на Аляске во всех случаях восстанавливались в их правильной форме, и такая их форма помещалась на карту, наряду с искаженной или переводной официальной американской формой названия, например: б. Колд-Бей (Морозова), м. Пиллар (Столб). В некоторых случаях, когда русские названия вошли в традицию в нашей картографии, ими заменялись американские переводные названия; например, на картах Морского атласа дана русская форма названия: о-ва Ближние, а не американская переводная – Нир-Айлендс. Для официально переименованных или вновь названных американцами объектов, естественно, помещались американские названия, а прежние русские названия приведены в Указателе как варианты… Нередко русские названия подвергались искажению при передаче их по-английски; например: бухта Неводчикова (названная именем одного из первооткрывателей Алеутских островов) превратилась в Невидискоф-Бей, мыс Литке стал Пойнт-Литке, бухта Сельдёвая стала Селдовия-Бей и т. д. Смысловой перевод привел в некоторых случаях к утрате первоначального значения названия, например: русское название залива Морозова переведено как Колд-Бей (Холодный залив), бухта Селезнёва – как Дак-Бей (Утиный залив) и т. д.».

Вот таким нехитрым способом стираются с карт и исчезают из истории великие имена и дела наших не таких уж далеких предков. А в эпоху ЕГЭ и поголовной неграмотности говорящих и пишущих в российских СМИ. наши дети будут знать только цены на пиво и сникерсы.

«Умер Чириков (от последствий цинги и чахотки в ноябре 1749 года. – В. Н) бедняком, оставив по себе долги, семейство, едва снискивавшее себе дневное пропитание, да добрую славу бескорыстного, скромного труженика на пользу науки и русской земли». Остались в нищете два его сына и три дочери. А память о мореплавателе увековечили бюст в Петропавловске-Камчатском, почтовая марка 1991 года и шесть названий географических объектов на карте мира.

Впрочем, судьба А. Чирикова в российской истории не такая уж и уникальная. Приехавший в Россию блестящий немецкий ученый Даниил Готлиб Мес- сершмидт (1685—1735) также умер в нищете в Петербурге, не дожив и до 50 лет. Он был первым ученым, который в 1720—27 годах изучил громадные пространства Западной и Восточной Сибири, Алтая и Саян. Предметом его научных исследований были природа, климат, флора и фауна, геология, археология и народонаселение. Он впервые определил географические координаты многих пунктов, подготовил масштабный дневник ежедневных метеонаблюдений. Мессершмидт первым из ученых обнаружил и описал в бассейне Нижней Тунгуски залежи каменного угля, графитов и ряд других полезных ископаемых, составил карту Сибири от Урала до Енисейска.

После смерти императора Петра I экспедиции немецкого ученого проходили в условиях жесточайшего недофинансирования, а сам он годами не получал жалованья. Завистники и недоброжелатели всячески препятствовали публикации его трудов, а тонны собранных материалов (гербарии, чучела, рисунки, археологические находки, образцы пород и т. д.) пылились в чуланах Кунсткамеры вне забот и изучения только что образованной Академии наук. В 1747 году они почти все сгорели во время пожара. Нам осталось лишь десятитомное «Обозрение Сибири, или Три таблицы простых царств природы» (рукопись на латыни).

Любовь и долг. Лирическое отступление. Прончищевы

В нашей истории исследования и освоения Сибири и Восточной Арктики есть совершенно уникальные страницы, и одна из них связана с именем русского полярного исследователя В. В. Прончищева, которому довелось командовать Ленско-Енисейском отрядом Второй Камчатской экспедиции.

Василий Васильевич Прончищев родился в 1702 году в селе Богимово Тарусского уезда Калужской губернии в дворянской семье (в роду были послы, воеводы, думные дворяне, стольники, окольничьи), но… уже небогатой. После окончания Морской академии Прончищев успел понюхать пороху в Персидском походе Петра I, затем проходил службу штурманом на пакетботе «Почтальон», корабле «Фридрихштадт», фрегате «Эсперанса». В 1733 году произведен в лейтенанты и назначен в январе того же года начальником Ленско-Енисейского отряда Второй Камчатской экспедиции В. Беринга. Перед Прончищевым и его отрядом ставилась задача изучить территорию между Леной и Енисеем и составить «елико возможно» подробную карту арктического побережья.

В мае 1733 года тридцатилетний Василий женился на двадцатилетней землячке Татьяне Федоровне Кондыревой (родилась в селе Берёзово Дубенского района Тульской области). Судя по челобитной Татьяны в московскую контору Поместного приказа, где указывалось, что ее мать, «вдова Василиса Петровна да брат родной Федор Федоров сын Кондыревы по ее воли выдали ее замуж морскаго флоту лейтенанта за Василья Васильева, сына Прончищева», отец ее к тому времени скончался. По отрывочным сведениям Федор Степанович Кондырев происходил из старинной заслуженной дворянской семьи, был военным, участвовал в Северной войне со Швецией. Так что Татьяна была девочкой неизбалованной и замуж выходила по любви.

А иначе было зачем? Сразу же, в середине лета 1733 года, молодая Татьяна отправилась с мужем в свадебное путешествие в… студено-далекий Якутск. Ведь могла бы, как большинство ее сверстниц-дворянок, спокойно жить в столице на мужнино офицерское жалование и демонстративно печалиться о его нелегкой судьбе и своем горьком одиночестве. Дорога заняла почти полтора года, шли громадным обозом, зимовать пришлось в Тобольске. Постоялых дворов, сиречь «отелей», попадалось мало, местное начальство не отличалось гостеприимством. А тут еще и собственный денщик «отличился»: обокрал своих хозяев (забрал все деньги, жемчуг, даже обручальные кольца) и исчез.

В Якутск, где находились штаб руководства и тыловая база Камчатской экспедиции, прибыли в октябре 1734 года. Всю зиму провели в неустанных хлопотах: достраивались экспедиционный корабль – дубель-шлюпка «Якуцк», дощаники для экспедиционных грузов, заготавливался провиант на несколько месяцев, подбирался экипаж. К этому следует добавить изнурительные дрязги с местным сибирским начальством, которому были в тягость требования капитан-командора Беринга по участию в подготовке отрядов Камчатской экспедиции. Нелюбовь к Берингу распространялась и на всех его офицеров.

Тут следует сделать одно весьма существенное пояснение. Высокое флотское начальство в Петербурге не возражало против участия жен и детей офицеров в экспедиции. В Якутске жили жены руководителей и некоторых участников похода. Но только не на кораблях! Официальное исключение было сделано лишь один раз для штурмана флагманского корабля В. Беринга «Святой Петр» Свена Вакселя. Ему разрешили взять с собой в океан десятилетнего сына Лоренца в качестве юнги. Кстати, этот мальчик пережил многих членов экипажа после крушения корабля и голодной зимовки на острове Беринга зимой 1741—42 гг, а потом дослужился до капитана 1 ранга. Поэтому вполне закономерным выглядит пребывание на борту военного корабля первой европейской женщины – полярной исследовательницы инкогнито, что говорит также о силе воли и решительности Татьяны и Василия, а тот факт, что петербургское начальство так и не узнало об участии в экспедиции женщины, свидетельствует об абсолютной преданности и высокой степени уважения членов экипажа к супружеской чете.

В июне 1735 года после ледохода на Лене и окончания приготовления всего отряда корабли «Якуцк», «Иркутск» и несколько дощаников пошли к океану. В комсостав «Якуцка» входили командир (он же начальник Ленско-Енисейского отряда) В. В. Прончищев, штурман (он же старпом корабля и заместитель начальника отряда) С. И. Челюскин, геодезист Н. Чекин. Всего же на борту находило сь более 50 человек, в том числе 5 унтер-о- фицеров,9матросов,28солдатТобольскогоиЯкутскогогарнизонов, подлекарь и иеромонах. Корабль имел длину 21 м, ширину 5,4 м, осадку 1,9 м, 2 мачты, 24 весла и 4 орудия всего-навсего. Теперь представьте, каково было находиться на «Якуцке» долгое время, да еще в условиях Крайнего Севера!

Пройдя 1 800 км до океана, Прончищев детально описал Лену, впервые создав ее точную карту. Уже в августе 1735 года пришлось встать на зимовку в устье реки Оленёк. Этому решению было две причины: льды к северо-западу от дельты Лены и обнаруженная течь в корпусе дубель-шлюпки. О «прелестях» вынужденной зимовки на диком побережье Ледовитого океана, в условиях полярной ночи, при жутких морозах и скудном питании говорить не приходится. А тут тебе еще и юная дворянская дочь, безропотно и стойко переносившая все тяготы похода, чтобы быть рядом с любимым мужем.

Весна 1736 года выдалась обычной, река освободилась ото льда в июне, но до 3 августа мореходы не могли двинуться далее, так как сплошные льды стояли у берегов океана. Через 10 суток, обследовав устье реки Анабары, «Якуцк» вошел в Хатангский залив. Пробиваясь сквозь битый лед, корабль, минуя многочисленные острова, упорно шел на северо-запад, таким образом огибая полуостров Таймыр с востока. Но уже в августе «Якуцк» начало затирать льдами, температура понизилась, пали густые туманы. На собранном больным (цингой!) Прончищевым совете было решено возвращаться назад.

23 августа экспедиция достигла Хатангского залива, но на берегу признаков пребывания людей не обнаружила, а главное – почти не было плавника, то есть

Е. Галеновский Вид Якутского острога в 1844 г.

ни стройматериалов для жилья, ни дров для обогрева. Решили идти до Оленька, старого места зимовки.

Удары льдин по корпусу, треск обшивки, течь в трюмах, качка, холод – и при всем при этом необходимость гидрометеонаблюдений, определения места корабля и… усиливающаяся болезнь капитана. Добавить к этому наступающую полярную ночь и полную неопределенность будущего. На таком фоне приближалась трагическая развязка.

По прибытии в назначенное место Василий Васильевич 29 августа на шлюпке отправился на берег для уточнения всех особенностей места предстоящей зимовки. На корабль вернулся с серьезным переломом левой ноги и вследствие возникшего осложнения (синдром жировой эмболии) скоропостижно скончался. Этот факт был установлен в 1999 году специалистами Института археологии РАН и Российского федерального центра судебной медицины после эксгумации тела Прончищева, а также подтвержден знаменитым судмедэкспертом С. Никитиным, создавшим скульптурные портреты супругов.

Хронология описываемых событий восстановлена по судовому журналу:

– 30 августа Прончищев скончался (якобы от «жестокой цинготной болезни»). Другую формулировку С. И. Челюскин опасался дать, так как боялся пристрастных расследований обстоятельств травмы, да и возможных несправедливых решений о назначении пенсии вдове.

– 4 сентября сошла на берег Татьяна, по всей вероятности, для организации похорон мужа.

– 6 сентября состоялось погребение Василия.

– 12 сентября рано утром (около четырех часов) по неизвестной причине скончалась Татьяна.

– 13 сентября ее похоронили в одной могиле с мужем (та же самая экспертиза установила лишь незначительное прижизненное заболевание зубов).

Автор считает возможным, да и полезным для современного читателя, дать

некоторые дополнительные штрихи жизни той эпохи, ибо вне контекста исторических реалий все наши умопостроения бывают несостоятельны. Итак, на дворе уже не петровская эпоха, расцвела «бироновщина», многие «петровские птенцы» в опале, некоторые казнены. Козни и доносительство процветают не только при дворе, но и на всех уровнях властной вертикали. В том числе и среди руководителей Камчатской экспедиции. Только два примера. Лейтенант Д. Л. Овцын за «некоторую вину» (встречался с опальным князем Долгоруковым) осужден, лишен дворянства, разжалован в матросы и в кандалах отправлен на Камчатку к В. Берингу. Позднее «реабилитирован» Елизаветой в 1741 году.

Макет дубель-шлюпки «Якуцк»

Капитан М. П. Шпанберг за «самовольную отлучку» из Петропавловска-Камчатского в Петербург в 1745 году был предан суду и приговорен к смерти, через год был помилован и разжалован в поручики.

При хорошо оформленном доносе что могло ждать Татьяну Прончищеву, незаконно находившуюся на военном корабле в секретной экспедиции? Она это знала, поскольку своими глазами видела весь чиновничий «серпентарий» и в столице, и по пути в Сибирь, и в Якутске. Кроме того, Татьяна была прекрасно осведомлена о далеко не лучших отношениях матери с родственниками отца. Некоторые из них неоднократно пытались отсудить имущество у вдовы с тремя малолетними детьми на руках. И эти мысли не добавляли оптимизма Татьяне. Тем более после кражи денщиком всех ценностей, вплоть до обручальных колец, она оказалась совершенно без средств к существованию. При той дороговизне, какая тогда была в Сибири, и практически криминальном статусе молодой вдовы… выбраться домой надежды не было.

С большой долей уверенности можно предположить, что физическое состояние молодой вдовы было далеко не лучшим. Во время похода болели и умирали даже здоровые и закаленные мужики.

И вот погас единственный свет в окошке – умер любимый и любящий человек, опора и надежда. Неожиданно наступившее одиночество на краю света, впереди мрачная неизвестность. сил нет, жить незачем! Вот и ушла Татьяна за любимым, первая русская полярная путешественница. Остались они навечно вместе на мысе Тумул-Хая у реки Оленёк в Якутии.

Результатами этой части трагической экспедиции, в ходе которой отряду Прончищева удалось достигнуть 77° 50» с. ш., стало открытие трех групп островов: Петра, Фаддея, Самуила (ныне острова Комсомольской правды), создание точной для того времени карты Лены от Якутска до устья, описание около 500 км береговой линии Ледовитого океана до восточной части Таймыра.

Однако сама Ленско-Енисейская экспедиция продолжилась и после смерти ее первого командора. Летом 1739 года «Якуцк» под командованием лейтенанта Харитона Прокофьевича Лаптева, в том же составе, двинулся вниз по Лене. В течение почти четырех лет продолжались исследования побережья и внутренних районов полуострова Таймыр. В мае 1742 года работы завершились открытием самой северной оконечности Евразии – Восточного Северного мыса, ныне мыса Челюскина. Назван так спустя сто лет известным русским ученым А. Ф. Миддендорфом в честь его первооткрывателя Семена Ивановича Челюскина – штурмана отряда Прончищева.

На борту «Якуцка»

Всего же в двух так называемых Камчатских экспедициях с общим названием «Великая Северная экспедиция» действовало девять автономных отрядов, около 5 тыс. человек, в том числе академический отряд Г. Ф. Миллера (550ученых). Пешие, речные и морские маршруты позволили обследовать 13 тыс. километров берегов Ледовитого океана Российской империи. Были открыты Таймыр, Аляска, Алеутские и Командорские острова, южные острова Курильской гряды, отдельные участки побережья Японии. В 1746 году по материалам экспедиции издана «Карта Генеральная Российской империи, северных и восточных берегов, прилегающих к Северному Ледовитому и Восточному океанам с частью вновь найденных через морские плавания западных американских берегов и острова Япона». Вряд ли нынешние «эффективные менеджеры» и «эффективные хозяева» дальневосточных и сибирских богатств знают, как и чьими трудами достались России эти богатства.

Экспедиции Чичагова

Исторические факты свидетельствуют: у истоков по-настоящему системных научных исследований, ставших началом государственного освоения северо-западных и северо-восточных территорий Евразии, а равно и прилегающих земель, стоял наш гениальный самородок Михаил Васильевич Ломоносов. Именно его секретный трактат 1763 года «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию» стал основой для принятия стратегических решений императрицы Екатерины II. По результатам анализа многовекового опыта зарубежных и отечественных мореплавателей, различных гипотез о ледовой обстановке в Ледовитом (Сибирском) океане Ломоносов сделал вывод, что»…самый лучший проход упо- вателен мимо восточно-северного конца Новой Земли к Чукотскому Носу. и далее в Индию и Америку», а также что». возможен проход между Гренлан- диею и Шпицбергеном, в некотором отдалении от берегов Северной Америки для меньшего множества льдов.». Стоит заметить, что отец Ломоносова, Василий Дорофеевич, четырежды ходил на промысел к Груманту (русское название Шпицбергена).