Смерть под куранты

– Согласен не напиваться, но и от роли Деда Мороза избавь.

Видимо, жене надоело уламывать его как маленького, после очередного крутого поворота она вынесла вердикт:

– Объявят наш аттракцион, наденешь как миленький. Никуда не денешься. Или хочешь, чтобы все гости тебя упрашивали? Уважьте, Станислав Борисович, пожалуйста, очень просим. Этого хочешь?

– Хватит уже! Все канючишь, канючишь. Ты даже Ванюшку стала доводить своим нытьем. Лучше вспомни – прежде, чем к маме его отвезти, вы зубы почистили? А то наверняка одним шоколадом кормить будут.

– Если будут, то зубы лучше чистить после того, как съест шоколадки, а не до них! – поучительно пробубнила супруга. – Как и аттракцион… Его лучше провести до того, как ты напьешься, а не после того.

Стас не нашелся что ответить жене.

Обкомовский дачный поселок, который в народе прозвали «Недоделкино» – в противовес московскому, внезапно выплыл из-за горы, освещенный лучами закатного солнца. Двухэтажный особняк Снегиревых выделялся среди других шикарной облицовкой, двумя балкончиками, просторной верандой и вместительным крыльцом с резными колоннами.

Помогая жене выбраться из такси, Стас поймал себя на шальной, невзначай мелькнувшей мысли: «Обложить бы это хозяйство хворостом со всех сторон, плеснуть бензинчику и… Хорошо гореть будет. Ярко!» Но тотчас прогнал эту мысль, так как разглядел на крыльце особняка Максима Седых – долговязого и длинноволосого журналиста областной молодежной газеты, самодеятельного стихоплета, еще в школе всех задолбавшего своими рифмованными глупостями.

– Приехали Корнейчуки,
Грустить нам, стал быть, не с руки! —

прозвучал в морозной хрустящей тишине дачного поселка голос Максима, подобно утренней молитве в каком-нибудь православном храме.

– Мы что, первые? – удивилась Валентина, с помощью таксиста извлекая из багажника объемную сумку.

«Вот он, нехитрый скарб Деда Мороза, – подумал Стас, подбегая к Валентине и перехватывая поклажу. – Уж если что ей в голову втемяшится, то, пока не осуществит, не успокоится. А я потом отдувайся».

Вслух же сказал другое:

– Лучше быть первым, чем последним.

Словно не услышав его реплики, Валентина продолжила мысль:

– А где хозяева? Не люблю быть первой.

Стас решил съязвить:

– Ты не любишь быть лидером? Увлекать за собой народ? Руководить им?

– Это разные вещи, не передергивай, – ответила жена и помахала рукой Максу: – Привет советской журналистике!

– Здоровеньки булы, однополчане, – радостно отозвался угловатый и нескладный автор фельетонов и статей на злобу дня, спускаясь с сигаретой во рту к приехавшим. – Я прибыл незадолго до вас, Ленка в парикмахерской, обещались с Милкой Снегиревой вместе прибыть. Такими… знаете… неподражаемо одухотворенными. Наверное, уже в пути.

Надо признать, в школе за длинные волосы Максиму Седых попадало частенько. То родителей к директору вызовут, то «неуд» за поведение в четверти выставят. Совместными усилиями семьи и школы парня кое-как удавалось заставить идти в парикмахерскую. Зато на журфаке универа он смог «оттянуться по полной». После школы никто его с короткой стрижкой не видел.

Правда, была еще служба в армии, о которой никому ничего толком известно не было. Макс особо на эту тему не распространялся. Но в чем одноклассники были уверены точно – вряд ли будущему журналисту там позволялось носить патлы.

– Не замерз, нас ожидаючи? – поинтересовался Стас, расплачиваясь с водителем такси. – А Антоша где же? Главный-то наш? Райкомовец, пример для подражания.

– Хозяин на своих «Жигулях» рванул в магазин «Океан», – сообщил Максим, здороваясь за руку со Стасом. – Ему там икорки к новогоднему столу обещали подогнать. Нам с тобой никто не подгонит, а ему…

– У нас с тобой папы в обкоме партии не работают, – развел руками Стас. – Раз икорка будет, тогда, считай, вечер удастся. Отдохнем по полной. Не зря пилили столько верст.

Бзик звездной молодежи

За молодым сосняком раздались звуки сирены. Валентина вздрогнула и схватила мужа за руку.

– Ой, что это? Мы ничего не нарушали.

– Нас вроде бы пока брать не за что, – усмехнувшись, пожал плечами муж. – Трезвехонькие, ни в одном глазу. Часиков через пять, возможно, будет за что, но не сейчас. Так что, думаю, не по нашу душу.

Максим поднял вверх указательный палец и подмигнул.

– Это хозяин едет, зуб даю! И сирена, и мигалка – последние бзики звездной молодежи. Самый писк. Голубая кровь! Хоть этим, да выделиться из толпы.

– Угу, – буркнул Стас. – А толпа, значит, это мы с тобой.

– Как вариант, – кивнул Макс. – Антоша руководит райкомом комсомола, понятно, долго на этой должности не задержится, ну а мы его поддержка и опора. Так сказать, связь с массами.

Журналист оказался прав: через минуту в раскрытые ворота дачи въехала седьмая модель «Жигулей» вишневого цвета и с мигалкой на крыше. Снегирев явно стремился произвести впечатление на бывших одноклассников.

«Каким был выпендрежником в школе, таким и остался! – подумал Стас, приветливо помахав рукой Антону. – Горбатого только могила исправит».

– Здорово, орлята Чапая! Не околели, надеюсь, – поприветствовал бывших одноклассников взлохмаченный и бородатый хозяин дачи. – Помогите закинуть в дом провизию. Еще пара сумок на заднем сиденье. Мы сюда забуриваемся всерьез и надолго. Просто так нас не выкурить!

– Вы-то двое, понятно, орлята, – рассудительно заметила Валентина, перетаптываясь в стороне. – А я что? Тоже орленок? Тогда уж орлица!

– И давно наш Антоша стал Демисом Руссосом? – спросил вполголоса Стас, пока хозяин их не слышал. – Насколько я помню, у советских комсомольских работников с бородой довольно строго.

– Насколько я помню, – напрягся Макс, взглянув с прищуром в сторону закатного солнца, – где-то четыре с половиной года назад.

– Что же получается? – Стас удивленно почесал затылок. – Мы его не видели уже пять лет? Когда последний раз пересекались на турбазе со Снегиревыми, бороды еще точно не было. Обалдеть.

– Время, как видишь, летит быстро, не остановишь, – философски заметил журналист, помогая Стасу дотащить поклажу до крыльца.

– Стесняюсь спросить, откуда такая информированность в области истории растительности на лице нашего партийного лидера?

Макс какое-то время размышлял, что ответить, после чего выдал:

– Имел неосторожность созерцать пробивание первых побегов. Все произрастало на моих глазах.

В этот момент хозяин дачи приблизился, и продолжать тему стало неприлично. Чтобы не возникло чувства неловкости, Стас громко, на кавказский манер поинтересовался у Снегирева:

– Слушай, зачем так громко сигналишь, соседей, понимаешь, в шок вводишь.

– Пусть знают, кто приехал. Чего мне скрываться? – заявил как о нечто само собой разумеющемся Антон Снегирев, вываливаясь из машины. Лохматый, без шапки, в небрежно распахнутой дорогой дубленке, он производил впечатление полярника, который настолько привык к арктическим морозам, что здесь он их «в упор не видит».

Взлетев с огромной сумкой по лестнице на крыльцо, он зачем-то шаркнул ногой, словно собираясь танцевать твист, потом подпрыгнул и сделал неуклюжее движение свободной рукой. В ответ что-то щелкнуло, и только после этого хозяин достал из кармана дубленки ключ и вставил его в замочную скважину.

– С сигнализации снимает, зуб даю, – буркнул Макс Стасу так, чтобы никто, кроме них двоих, не расслышал. – Теперича путь свободен. Вперед и с песней.

– Интересная штуковина, узнать бы, как она работает, – доставая увесистую сумку из багажника «Жигулей», так же тихо ответил Стас. – Но не для нас, смертных. Мы рылом, видимо, не вышли.