Дело сибирского душегуба

– Там кто-то есть… – голос подрагивал. – Он хотел выйти, уже почти вышел, но отступил, когда вы загудели…

Женские страхи, как правило, носят иррациональный характер. То есть женщины не только не знают, чего хотели, но и боятся неведомо чего. Туманов приблизился, не спуская глаз с побелевшего лица.

– Вы в порядке, Маргарита Павловна?

– Нет, я не в порядке! – вскрикнула сотрудница милиции. – Сказала же – вы русского языка не понимаете? Он где-то здесь, не мог далеко уйти, это он убил Дину Егорову и Машу Усольцеву, но это было много лет назад… – договаривать она не стала, закашлялась.

Утверждение было спорным, Михаил поколебался, но подошел к кустам, прислушался. В лесу что-то хрустнуло, потом еще раз – шел человек. Странно, там действительно кто-то был! Туманов вынул ПМ из кобуры под мышкой, помялся, но снимать с предохранителя не стал. Отвел руками ветки, протиснулся между корявой осиной и кустом шиповника. Замер, поводил носом. Запах табака летучий, но все же им повеяло. И снова за деревьями хрустнуло.

– Эй, кто тут? Стоять, стрелять буду! – грозно прокричал Туманов и двинулся дальше.

Ветки сомкнулись за спиной, вокруг потемнело. Он прошел несколько метров, ноги стали вязнуть в буреломе. Выбрался на твердую почву, замер. В этом лесу кто-то был, и он не спешил подавать голос! Какое-то досадное беспокойство, чувство опасности… «А вдруг она права? – мелькнула мысль. – И это тот самый кровавый маньяк? А почему он охотится за взрослой женщиной, можно выяснить позднее. Что мешает его взять? – Глаза сканировали окружающую местность. – Почему листва не облетает? Звук слегка правее – явно металлический…» Он двинулся на шум, перепрыгнул через поваленное дерево. И вдруг земля разверзлась под ногами! Лопнули гнилые доски, на которых был навален дерн. В приступе паники он отшатнулся – но поздно, уже провалился. Он падал, нецензурно выражаясь в полный голос, ему на голову валились доски и жердины. По счастью, яма была не бездонная, ударился о землю плечом, откатился. За шиворот посыпалась земля, в голове пульсировал страх. Еще и по макушке огрело собственным пистолетом. Ошалевший Михаил встал на колени, стал лихорадочно себя ощупывать. Целый, даже не больно, хорошо, что «городскую» одежду перед поездкой оставил в гостинице. Он схватил пистолет, стал осматриваться. Яма метра два глубиной, откуда здесь такая? Спасибо, что колья в землю не врыты. Валялись обрывки дерна, сломанные жердины. Михаил поднялся – ноги тряслись. Кто-то подбежал, выстрелила ветка из-под ног. Он вскинул пистолет. Девушка отшатнулась. Она была растрепана, в глазах плескался ужас.

– Эй, не стреляй, это я… ты в порядке? Что случилось?

Как это мило – плавно и естественно перешли на «ты».

– Уходи, зачем пришла? Дуй к машине…

– Не знаю… – ужасно нервничая, она кусала губы. – Ты так матерился, когда падал… Ты всегда так материшься?

– Нет, – он проглотил смешинку. – Только в тех случаях, когда попадаю в волчью яму…

– Руку давай, помогу вылезти…

– Издеваешься? – смешинка все же вырвалась. – Я вдвое тебя тяжелее, это ничего? Вмиг окажемся в одной яме… Слушай, смотри по сторонам, он здесь?

Рита отпрянула, завертелась. Глаза вдруг испуганно забегали, челюсть отвисла.

– Черт, он, кажется, здесь, за деревьями…

– Держи, – он кинул ей «ПМ». Рита машинально поймала пистолет, уставилась как на живого тарантула. – Умеешь пользоваться?

– Да, умею… в теории…

– Поверни флажок предохранителя и передерни затвор. Если полезет – стреляй…

Девушка оказалась не тормоз, стала быстро выполнять инструкции. Вытянула перед собой пистолет, ее глаза бегали по сторонам. Внезапно дернулась, развернулась в прыжке на сто восемьдесят градусов. Правильно, а вдруг враг с тыла зайдет? До их пор не покидало ощущение чего-то гротескного, комичного. Но поджилки дрожали самым натуральным образом.

– Видишь его?

– Нет, он спрятался… Эй, не подходи! – на всякий случай крикнула Рита. – Буду стрелять! Слушай, а что мне делать, если он выбежит? – прошептала она, облизывая губы. – Я не могу стрелять в человека…

– Ты уж постарайся.

– Нет, я правда не могу… Выстрелю в воздух – а вдруг не подействует?

– Маргарита Павловна, кончайте нести вздор! – Туманов разозлился. – Он убьет вас, убьет меня, но это ничего, главное, что вы не можете стрелять в человека… Стреляйте по ногам, если такая чувствительная, стреляйте в плечо…

– Хорошо, я поняла… – кажется, она и вправду поняла. Заняла круговую оборону, пистолет держала уже уверенно, закусила губу.

Михаил перевел дыхание, сосредоточился. Выбрал сравнительно целую жердину, пристроил наверху – концами на твердой почве. Стал подтягиваться, забросил предплечья. Знал, чем может закончиться, сгруппировался. Жердина переломилась, упал, но без неприятных последствий. Другого подходящего материала не нашлось, одни обломки. Задачка оказалась сложнее, чем думалось. Приставил огрызок доски к земляной стене, попробовал вскарабкаться – с тем же успехом. Краем доски проделал углубление в стене – чтобы вошел носок ботинка. Полуметром выше – еще одно. Техническое мышление все-таки работало. Вставил ногу в выемку, резким движением оттолкнулся, подпрыгнув вверх, вцепился в дерн на краю ямы. Сунул вторую ногу в верхнее отверстие, снова оттолкнулся – и покатился по земле, но затормозил, уперевшись в женскую ногу. Рита помогла подняться. Она уже свыклась с новой ролью крутого милиционера и не паниковала. Туманов вымученно улыбнулся, отобрал у нее пистолет. Никаких активных событий наверху не происходило. Лес помалкивал. С одной стороны возвышалась груда переломанных веток, напротив – сломанная пополам береза, дебри сухостоя.

– Не появлялся?

– Больше нет, ушел…

– Видела его? Лицо срисовала? Какой он?

– Ничего я не видела, – Рита расстроенно кусала губы. – Он так умело прячется… Болотный плащ, макинтош или что-то такое. Капюшон на голову натянул, лица не видно… Рост примерно средний, комплекция средняя…

– Ты потрясающе наблюдательна, – похвалил Туманов.

Он осторожно заглянул в яму, передернул плечами. Сколько лет ей уже? И никто не попался, кроме старшего следователя краевой прокуратуры… Он вслушивался в звуки леса, прошелся по окрестностям со стволом наперевес. Табаком уже не пахло. Наткнулся на след, сделал знак Рите, чтобы следила за обстановкой, а сам присел. След оставил резиновый сапог сорок пятого размера. Подошва изрядно стертая. Такая обувь – у каждого третьего. Возможно, Рита права, это был именно тот, кто надругался над Машей Усольцевой. Лес словно издевался – снова щебетали птицы, в чаще ухал филин, журчал по камням ручеек. Не было смысла затевать охоту – неизвестно, кто окажется дичью.

– Пошли на дорогу, – Михаил вернулся к одиноко стоящей фигуре. – Только осторожнее, смотри по сторонам. Мы не знаем, что у этого гада на уме…

Огнестрельного оружия у «этого гада» не было. Иначе применил бы – сомнений не возникало. Вернулись на дорогу, Рита стояла на проезжей части, Туманов обошел машины, заглянул в салоны.

– Что случилось? – спросил он. – Ты ехала по лесу, почему остановилась?

Она показала глазами на колесо. Михаил присел. Мысленно прикинул тормозной путь, сместился по дороге, стал осматривать заросшую сорняками колею. Поднял какую-то штуку, выразительно глянул на коллегу. Рита подошла, косясь по сторонам. К опорной плоскости из мягкого металла крепился заостренный шип – эдакая канцелярская кнопка, увеличенная в десять раз. Изделие походило на звено шипованной ленты, используемой автоинспекторами для принудительной остановки автотранспорта. Или нет. Но у кого-то в хозяйстве явно нашлась подходящая вещица, чтобы остановить машину, и он ее с успехом применил.

– То есть я не сумасшедшая? – поколебавшись, спросила Рита.

Туманов покачал головой.

– К сожалению, нет. Все хуже, чем можно было представить… Так, – он резко встал. – Надо уезжать. А то не могу избавиться от ощущения, что за нами наблюдают. Есть запасное колесо?

– Это и было запасное колесо… – Рита виновато опустила голову. – Так получилось… Проколола еще летом, добрый человек проезжал мимо, помог поставить запаску, а испорченное колесо до сих пор лежит в багажнике…

– Принято, – вздохнул Туманов. – То есть мужчина из тебя неважный, а муж или кто-то другой – не по этой части… Держи, уже имеешь опыт, – он сунул в руки Рите пистолет. – Будем выбираться на моей машине. А твоя не маленькая, не замерзнет. И не возражай, твое мнение никого не интересует.

Исключать внезапное нападение не стоило. Местная флора вплотную подступала к дороге, злоумышленник мог подкрасться с любой стороны. Майор забрал у девушки ключ зажигания, заглушил двигатель «Москвича», запер двери. Сдал назад свои белые «Жигули», затем ювелирно объехал «Москвич», почти касаясь деревьев. Рита привстала на соседнем сиденье, энергично вращала головой. Михаил искоса поглядывал на ее раскрасневшееся лицо. «Ни дня без приключений, Маргарита Павловна? Интересная полоса настала в жизни».

Место происшествия осталось позади, «Жигули» покатили по лесной дороге. Разговаривать не хотелось. Напряжение не отпускало. Впереди появился просвет. Обозначилась опушка, поваленные деревья на краю осинника – словно баррикады для защиты лесных тайн, – и машина вырвалась на травянистый пригорок. Ромашки и лютики давно отцвели, но здесь было широко, вольготно, грудь отпустило, стало легче дышать. Несколько минут грунтовка тянулась по возвышенности, забирая вправо. Проехали развилку, захрустел гравий под колесами. Проплывали строения – механические мастерские, склады, неухоженное футбольное поле со сломанными воротами. Начиналась цивилизация. У придорожного кафе стояли несколько тяжелых грузовиков. За спиной раздался грохот – Туманов глянул в зеркало и на всякий случай сместился к обочине. Мимо протарахтел тяжелый самосвал – такое ощущение, будто он шел на взлет. Дорога пошла вниз. Слева показались серые воды Карагача, далеко впереди – мост, через который пробегало Приваловское шоссе. Туманов съехал к приютившейся за забором автомастерской (вывеска уверяла, что здесь обслуживаются только транспортные средства ПАТП‐4), поставил машину недалеко от ворот.

– Найдешь чем заняться? – Михаил насмешливо глянул на спутницу.

– Найду, – кивнула Рита. – Посплю. Стоит понервничать – такая сонливость нападает…

Впрочем, когда он вернулся, девушка не спала. Михаил уселся за руль, облегченно выдохнул.

– Успешно? – осторожно спросила Рита.

– Не хочу клеветать на нашу сферу обслуживания, но это… что-то, – он повернулся к девушке. – Только служебные корочки и спасли, а также угроза прийти с проверкой на их предприятие. Думаешь, не за что? Да чтобы на таком предприятии, да не было причин завести уголовное дело? Держи карман шире. Не занимаются они, видите ли, ремонтом личных автомобилей граждан… Все в порядке, Маргарита Павловна. Твою колымагу привезут из леса, починят колесо, заодно проверят уровень масла в двигателе и коробке передач, еще кое-что, касающееся ходовой части, и сегодня к девяти вечера доставят к твоему дому. Ключи оставят в бардачке.

– Ничего себе, – восхитилась Рита. – Спасибо, Михаил Сергеевич. Просто неземная благодарность. Используем служебное положение в личных целях?

– В ВАШИХ личных целях, Маргарита Павловна, – уточнил Туманов. – Увы, быть кристально чистым и безупречным не получается. Пробовал – нет, не выходит.

– Да шучу я, правда, спасибо…

– Не за что, Маргарита Павловна. Умение разговаривать с людьми – часть моей работы. Человека можно раскусить, если правильно с ним пообщаться. А там и решаешь – кнут использовать или пряник.

– Меня тоже раскусил?

– Пока нет. Ты – собрание белых пятен, Маргарита Павловна. Не обижайся. Ладно, с машиной вопрос решили. Надеюсь, из леса ее не угонят, разве что наш анонимный приятель в сердцах побьет стекла. Это шутка, уверен, чужие транспортные средства ему не интересны. Есть мысли?

– Ты следил за мной? – в упор спросила Рита. – Так внезапно возник – и в самый интересный момент. Нет, я, конечно, не в претензии… – девушка смутилась.

– Ну, слава богу, – засмеялся Туманов. – Ты странно себя вела, чего-то боялась. Мне тоже показалось, что в лесу кто-то был. Назови это как угодно – интуицией, опаской, желанием убедиться, что все понял неправильно…

– Когда работали с Диной Егоровой, из леса тоже наблюдали, – проворчала Рита. – Подполковник Хатынский в это не поверил, посоветовал не усложнять. А я была права. И сегодня я была права… Спасибо, что спас мне жизнь.

– Пустяки. Ты тоже спасла мне жизнь, – напомнил Туманов. – Впечатлен, Маргарита Павловна, ты не струсила, побежала оказывать посильную помощь. Не возникни ты над ямой, мои посиделки могли плохо кончиться.

– Значит, квиты…

– Точно, квиты. Преступники возвращаются на место преступления – иногда это правило работает, иногда нет. Но наш случай особый. Не знаю, чем ты насолила нашему другу, но у него на тебя зуб. Допускаю, он следил за тобой и в прошлый раз. Убийца или кто-то другой, связанный с этим делом. Чего не знаем, того не знаем. Готова рассказать, почему тебе хотели навредить?

Рита замотала головой.

– Ладно, подождем, – Туманов вздохнул. – Но Хатынскому ты что-то рассказала, верно? Полчаса просидели у него в кабинете, явно не чаи гоняли. Некто наблюдал за свинарником, и тебя он, безусловно, знал. Ты была на своей машине. А он изображал рыбака-грибника-геолога – список можешь продолжить, то есть одет по-походному, с рюкзаком за спиной. Подобной публикой в этих местах никого не удивишь. Возьми того же гражданина Гудкова с питомцем, обнаруживших тело. Шип завалялся в рюкзаке, не мог он обладать даром предвидения. Народ потянулся с места преступления, ты внезапно ушла на проселок, он и понял, что это шанс встретиться с тобой. Двигался параллельно – то есть мужчина физически подготовленный. Впрочем, дорога там такая, что пешком быстрее, чем на колесах. Он даже обогнал тебя, подложил шип в нужном месте, спрятался в кустах. Тело сбросил бы в яму, куда я так неосторожно свалился. А нет тела – нет и дела. Он знал про эту яму, – предвосхитил Туманов резонный вопрос Риты. – Просто знал, и все. Рядом с ней и устроил засаду, чтобы далеко тебя не тащить. Отсюда следует вывод, что он хорошо знает леса. Может, лесником работал или кем-то в этом роде. Но не обязательно. Что за яма? Понятия не имею. Но ей много лет, если не десятилетий. Просто чудо, что до меня в нее никто не попал. В этих краях раньше обитали племена. Сейчас их называют нацменьшинствами. Занимались охотой, собирательством трав. Потом растворились среди прочих, но где-то еще есть компактные деревушки. Устраивали засады на кабанов, и эта яма, возможно, одна из ловушек, дожившая до наших дней. Не могу прогнать мысль, что наш незнакомец намеренно вел меня к этой яме… Ладно, разговорился, в отличие от некоторых, – Туманов посмотрел на часы. – Ты в Арбалык собиралась…

– Да, к маме…

– И отменить этот визит уже не в состоянии, даже если разверзнется земля. Ладно, поехали, до Арбалыка рукой подать, – Туманов запустил стартер. – Быстро делаешь свои дела, а я подожду в машине. Не забывай, что рабочий день в разгаре. Кстати, кто у нас мама?

– Уже на пенсии, – объяснила Рита. – Хорошая женщина, живет одна, отец умер много лет назад. Заводила новые отношения, но все закончилось печально… Можем вместе зайти, ты наверняка голодный, а от моей мамы еще никто голодным не уходил.

«Почему это я должен знакомиться с ее мамой?» – насторожился Туманов.

– Не волнуйся, мы всего лишь коллеги, – девушка наблюдала за его лицом. – Работали, проезжали мимо. Так, собственно, и есть. Не укусит, не бойся. Не к лицу старшему следователю по особо важным делам бояться чьей-то мамы, верно? – она все же нашла чем его укусить.

– Не старайся, я спокоен как удав, – Михаил пожал плечами. – Только приведи себя в порядок, у тебя коленки грязные и листва в волосах. Да и я не лучше. Для справки – ты замужем?

Рита помялась.

– Нет.

– А почему так неуверенно?

– Так я и не уверена…

Туманов рассмеялся. С этими женщинами хоть не разговаривай. Любую тему извратят до полного абсурда.

– А твоя мама в курсе, что ты не замужем?

– Так, хватит оттачивать на мне свое остроумие, – Рита насупилась. – С мужем мы жили плохо, а в субботу я поймала его за руку… вернее, не за руку, и выставила из дома. Это все, обратной дороги нет. Мама этого типа никогда не любила – особенно в детстве, когда он дразнился и дергал меня за косички. Но это не важно. Мы с тобой в любом случае просто коллеги. Для той же справки… ты женат?

– Нет, – вздохнул Туманов и тронул машину с места. – Но однажды был – так, на минуточку…

День был странный. Из телефона-автомата на въезде в Арбалык Туманов позвонил в городское управление, поставил в известность подполковника Хатынского, что отрабатывает внезапно возникший след. Чтобы не теряли. Некая Вахромеева находится с ним, консультирует по ряду вопросов. Имело место быть небольшое происшествие, сейчас все в порядке. Кроме того, Туманов позвонил в автомастерскую, назвал мой домашний адрес, который я ему продиктовала, куда должны подогнать машину.

…Родительница Риты проживала на симпатичной улочке, застроенной частными домами, за оградой из синего штакетника. Окна обрамляли нарядные наличники. По двору разгуливал пушистый рыжий кот, косил хозяйским глазом. Мама оказалась вполне эффектной для своего возраста – осанистая, фигуристая, с модной прической. Разве возраст – пятьдесят шесть? В дом пустили не сразу. Женщины пошептались в сенях, мама сокрушенно вздыхала, иногда с интересом косила взгляд в приоткрытую дверь.

– Что же вы тут мнетесь, как бедный родственник? – вдруг ахнула мама, появляясь на пороге. – Немедленно заходите, давайте знакомиться. Для кого я кастрюлю борща наварила?

Туманов смутился, пробормотал, что они на работе, сегодня много дел. Никто не возражал. Но за стол сесть пришлось. Почему он так смущался? Обстановка – необычная и непривычная, к тому же в разгар рабочего дня. Со стен из рамочек смотрели какие-то серьезные родственники. Самостоятельно отворил дверь, вошел и разлегся на пороге рыжий кот. Борщ удался, Туманов съел тарелку, а когда предложили добавку, не стал ломаться. Анна Георгиевна спрашивала про Красноярск, правда ли, что он там живет, вспоминала места, которые помнила. Жаловалась, что дочь ничего не ест, стала худой, как палка. Это было правдой. Поправиться старшему лейтенанту точно не мешало. К окончанию трапезы он немного разговорился, стал улыбаться. Но неловкость не проходила. Украдкой посмеивалась Рита – мелочь, а приятно. Простились почти как родные – обняться лишь осталось и троекратно поцеловаться. Такое чувство, что Анна Георгиевна присматривалась к нему, мысленно оценивала. Зачем?

– Ну, все, бегите, раз вы такие занятые, – спохватилась женщина. – Работа у вас ответственная. Заезжайте как-нибудь, Михаил, дрова поколете, забор поправите – а то он скоро к соседям ляжет… Да шучу, не бойтесь, – женщина добродушно засмеялась. – Мы мужской труд не эксплуатируем, сами все делаем. Но все равно приезжайте, буду очень рада. Я украду у вас еще на несколько минут свою дочь? Нужно вправить ей мозги по некоторым вопросам…

Анна Георгиевна не походила на сельскую жительницу. Видимо, много лет прожила в городе. Туманов поблагодарил, любезно раскланялся и вышел во двор. Зачем-то подошел к забору, разделяющему участки, оценил характер повреждений. Подошел кот, сел рядом. Михаил почесал его за ухом, затем пристроился на завалинке, закурил. Из сеней доносились приглушенные голоса.

– Я говорила тебе, дочь, что добром этот брак не кончится. У твоего прохиндея все на роже написано… Радуйся, что детей не завела… А вот к этому парню присмотрись, он точно всего лишь коллега?.. Ах, даже не коллега… А на вид положительный, производит хорошее впечатление. Замороженный только какой-то… И еще, дочь, я не стала говорить за столом: вы где так испачкались? Меня не обманешь, как ни очищайся. Вы словно с сеновала сошли… Не стыдно, дочь? Работают они, так тебе и поверила. Знаем мы эту работу, проходили…

В желудке клокотало. Михаил выбрался за калитку, стал прохаживаться рядом с машиной. Оторванное зеркало все портило. Он временно примотал его клейкой лентой, скрепил проволокой. Как всегда – для других в лепешку разбивается, а себе – в последнюю очередь…

Рита пулей вылетела из калитки, облегченно вздохнула.

– Исполнила свой дочерний долг? – покосился на нее Туманов.

– С избытком, – выдохнула Рита. – Можно ехать. Мама назвала тебя принцем на белом «Мерседесе», и я не нашлась что ей ответить. Стыдно, конечно. Но переживу.

– Ты не рассказала маме про недавний инцидент?

– Я же не фашистка, – испугалась Рита. – Но мама обратила внимание на наш внешний вид, решила, что мы с тобой… Ладно, поехали.

В Арбалыке хорошо дышалось, пахло сеном, отходами жизнедеятельности домашних животных. И мама у Риты оказалась хорошей женщиной. Туманов развернул машину, выехал за пределы поселка и остановился на обочине.

– Эй, ты что? – забеспокоилась Рита. – Бензин закончился?

– Рассказывай, – потребовал Туманов, – кто и почему хочет тебе навредить. Отказ не принимается. Я все равно узнаю. Но не люблю играть в испорченный телефон.

Рита побледнела, пальцы забегали по дверной ручке. На миг показалось, что она хочет убежать от него в чистое поле. Но слабость прошла. Девушка что-то знала. Туманов вдруг засомневался: а хочет ли он тоже это знать? Рита лихорадочно размышляла, близилась капитуляция.

– Закурить хоть дай, – проворчала она.

– Ты куришь?

– Нет.

– Тогда не дам. Не уводи разговор в сторону. Не понимаю, в чем проблема. Мы, кажется, сошлись во мнении: ты не сумасшедшая. Готов осмыслить все, что ты наговоришь. К тому же я в курсе, что в Грибове много лет назад уже происходило что-то подобное.

– Серьезно? – Рита встрепенулась, пристально посмотрела ему в глаза. – Что ты знаешь о тех событиях?

– Немногое. Пока неизвестно, связана ли та история с текущими событиями. Надеюсь, что нет. Сейчас то дело закрыто. Семнадцать лет назад, осенью пятьдесят девятого года, в Грибове пропали две девочки одиннадцати-двенадцати лет. Оля Конюхова и Катя Загорская. Детей искали, но так и не нашли. Опрашивали всех, кто мог что-то видеть, устраивали рейды, проверяя сомнительные места, прочесывали подвалы, чердаки. Потом пропала еще одна девочка – позднее выяснилось, что ее похитил неопознанный мужчина. Ребенку удалось спастись – проявила смекалку и вырвалась. Личность своего похитителя она описать не смогла. У девочки был психологический шок и проблемы с памятью. Нет очевидных доказательств, что ее похищение связано с пропажей Оли и Кати. Две последние пропали бесследно. В последующие годы о них не было никаких вестей. Родители не теряют надежды, что они остались живы, возможно, им дали другую жизнь, дети обрели опекунов и уже не помнят, что с ними произошло. Ведь детская память – такая шаткая штука…