Оборотная сторона олимпийской медали. История Олимпийских игр в скандалах, провокациях, судейских ошибках и курьезах

В 1952 году Джим серьезно заболел и в марте следующего года скончался. Его последними словами были: «Отдайте мои медали!»

В 1973 году, через шестьдесят лет после несправедливейшей акции – дисквалификации величайшего индейского спортсмена, – справедливость восторжествовала: в вестнике Любительского легкоатлетического союза США появилось сообщение о том, что Джим Торп восстановлен в правах любителя. Но реабилитация пришла слишком поздно. Джим Торп надеялся на нее всю свою жизнь и не дожил до этой радости целых двадцать лет.

Много зрителей приходили ежедневно на соревнования по борьбе. В них участвовали 180 борцов из 17 стран. В то время еще не существовало Международной федерации борьбы, не было единых правил, не лимитировалось количество борцов от одной страны. Поэтому в полуфинал, например, вышли 24 финна, 5 шведов, 2 русских… Согласно принятому положению, схватка продолжалась один час. Если за это время судья не фиксировал туше, победителя определяли по баллам. Встречи в полуфинале и финале проходили до полной победы. Из-за этого было несколько весьма продолжительных схваток. В полулегком весе немец Г. Герштакер и финн К. Коскело боролись в течение двух часов трех минут. В полутяжелом весе швед А. Альгрен и финн И. Белинг боролись шесть часов. Но рекорд продолжительности был поставлен в тяжелом весе во встрече представителя России М. Клейна с финном А. Асикайненом. Она длилась 10 часов! Победил Макс Клейн. Этот рекорд был поставлен в полуфинале, и когда Клейн вышел в финал, он уже не мог бороться в полную силу: он был истощен. На это и рассчитывали организаторы соревнований. Шведские распорядители назначали в пары лучших и по возможности равных по силам противников и, когда по истечении часа борьбы победитель не выявлялся, обоим засчитывали по поражению. Таким образом, лучшие борцы не смогли дойти до финала, а шведские спортсмены, назначаемые против заведомо слабых противников, побеждая их (большей частью благодаря своеобразно толкуемой системе очков), попадали в финал. Победителю многочасовой феноменальной схватки Максу Клейну не позволили даже отдохнуть перед финалом, несмотря на то что представитель команды России генерал Воейков подал организаторам официальную просьбу об этом. Отказ мотивировали необходимостью закончить состязания до церемонии награждения победителей, которая должна была проходить на том же стадионе, где состязались борцы. Между тем целый ряд состязаний проходил уже после церемонии награждения, а одна из пар – швед А. Аль-грен и финн И. Белинг – боролась как раз в то время, когда на стадионе проводилось награждение.

Еще одна несправедливость была допущена в отношении другого российского борца – Августа Пиккера, имевшего одну победу и ни одного поражения. Его посчитали проигравшим за допущенный им неправильный прием. Если даже решение судей было справедливым, все равно нельзя понять и оправдать то, что Пиккера дисквалифицировали до конца соревнований. Ни в одних правилах такое положение не было записано.

Множество протестов вызвали соревнования не только по борьбе, но и по другим видам спорта: теннису, конному спорту, фехтованию, гребле… Протесты подавали отдельные участники, тренеры, представители команд, а в фехтовании протест был заявлен целой организацией – Национальным союзом фехтования Франции.

Недовольства было так много, что Международный олимпийский комитет поручил одному из своих активных членов, барону фон Венингену, собрать все замечания и предложения, свести их в единый доклад и представить его на рассмотрение сессии МОК. Фон Венинген эту работу успешно выполнил, и в 1913 году документ увидел свет во многих странах. В России он вышел в том же году в переводе на русский язык под названием «Свод замечаний и предложений об улучшении в устройстве Олимпийских игр. Доклад Международному олимпийскому комитету, составленный по его поручению членом Международного олимпийского и Германского правительственного комитетов бароном фон Венингеном». Этот любопытнейший документ на 56 страницах содержит множество серьезных критических замечаний в адрес устроителей Игр V Олимпиады. Организаторы, безусловно, заслужили эти замечания.

На соревнованиях по стрельбе произошел такой случай. В самый разгар состязаний пошел сильный дождь. Все спортсмены продолжали соревноваться под открытым небом, под потоками воды, для шведов же очень быстро соорудили специальный навес, причем под этот навес спортсменов других стран просто не пускали. В итоге в восемнадцати видах стрелковых упражнений шведы завоевали семь золотых, шесть серебряных и четыре бронзовые медали.

Яхтсмены в Стокгольме разыграли первенство в четырех классах судов. Бронзовым призером в классе «10 м» стал представитель России Александр Вышнеградский на яхте «Галлия II». Это можно считать большим достижением, так как от российских яхтсменов ничего хорошего не ожидали. И этому есть свое объяснение. За год до Стокгольмской Олимпиады в журнале «Сила и здоровье», выходящем раз в две недели в Санкт-Петербурге, появилась статья Л. Асина «Когда же спящие проснутся?» В ней в достаточно резком тоне автор критикует яхт-клубы России за то, что они никак не могут объединиться. Он пишет, что «запись на участие в парусных гонках в Стокгольме закрыта для всех русских яхт-клубов, кроме клубов прибалтийских…» Далее автор саркастически восклицает: «Вы удивлены, дорогой читатель? Вы не можете поверить этой нелепости, а эта нелепость есть факт, факт, являющийся результатом беззаботности и… междоусобной борьбы среди наших яхтсменов…»

В чем же было дело? Согласно правилам МОК, на гонки могли быть заявлены в каждом классе только по две яхты от каждого национального союза, а так как в то время Российского парусного союза еще не существовало, да и Петербургский развалился, функционировал лишь Союз Балтийских Клубов, то в олимпийских состязаниях имели право участвовать только суда клубов Эстонии и Латвии, или, как их тогда называли, эстляндских и лифляндских.

Л. Асин очень сокрушался по этому поводу. Он горестно писал: «Они будут представлять собою весь Русский парусный спорт, настоящих же русских, даже столичных клубов на олимпийских состязаниях не будет… Неужели же и этот, почти оскорбительный для русских яхтсменов факт не заставит их подумать о своем русском, национальном союзе клубов, неужели мелкие распри и личные счеты всецело поглощают внимание руководителей наших яхт-клубов, или, быть может, они видят лишь вред в единении клубов?»

Закончил свою статью, свой крик души, автор не менее патетически: «Взываем к тем, кто бодрствует, искренне любя свой парусный спорт: расшевелите же, наконец, спящих руководителей наших яхт-клубов, заставьте их на время отрешиться от клубного (в оригинале написано «клубского». – В. Ш.), заплесневелого шовинизма, зовите, побуждайте всех к созидательной работе, настаивайте на необходимости Русского Парусного Союза! Когда же спящие проснутся?»

Нет слов, единый Российский парусный союз, конечно же, был нужен. В то время уже вовсю работали Российские союзы гребных обществ, лаун-тенниса, конькобежного, лыжного и других видов спорта. Но, на мой взгляд, автор этой патриотической статьи сам грешит великодержавным шовинизмом. Ведь Союз Балтийских Клубов вполне мог представлять Россию – Прибалтика же входила в состав Российской империи и именовалась Прибалтийским краем. Во всяком случае, российские яхтсмены на Игры поехали и даже завоевали бронзовую медаль.

Давайте закончим рассказ о неприятностях и скандальных ситуациях на Стокгольмской Олимпиаде эпизодом по-настоящему трагическим. В Стокгольме прямо на дистанции марафона умер спортсмен от передозировки наркотического препарата. Это, пожалуй, был один из первых случаев применения допинга, приведший к трагической развязке.

Первая угроза распада

В начале XX века Европа окончательно раскололась на два враждебных лагеря. Великие державы, давно объединившиеся в противоборствующие альянсы, смотрели друг на друга с возрастающим недоверием. Это, однако, не мешало проведению первых пяти Олимпиад современности. Видимо, отношение властей к Олимпийским играм было еще не слишком серьезным. Но когда разразилась Первая мировая война, изобретения Эрнеста Суинтона (первый в мире танк) и Джона Браунинга (автомат) приобрели больший вес, нежели мячи, ракетки и спортивные копья, предназначенные для метания на стадионе.

Проведение VI Олимпийских игр 1916 года было поручено Берлину. Но новый стадион в Грюневальде тщетно ожидал участников Игр: многие из них отправились в окопы, и некоторые не смогли вернуться на спортивные площадки уже никогда.

А в первые два года после Игр в Стокгольме весь спортивный мир с энтузиазмом взялся за подготовку к Берлинскому празднику молодости и спорта.

В России планировалось организовать три подготовительные всероссийские Олимпиады: в Киеве в 1913 году, в Риге в 1914 и в Москве в 1915. До войны успели провести лишь две первые. В программу этих Олимпиад вошли практически все виды спорта, культивируемые в стране. Кроме того, Российский олимпийский комитет обратился к правительству с ходатайством о предоставлении необходимых средств для отправки российских спортсменов на Игры в Берлин. Во многих городах стали создаваться местные олимпийские комитеты для подготовки к Играм. Первый такой комитет образовала Москва, затем в Риге состоялся съезд представителей всех спортивных обществ Прибалтийского края, на нем был учрежден Специальный Балтийский местный олимпийский комитет, которому поручили организацию Всероссийской Олимпиады в Риге и подготовку спортсменов края к Играм 1916 года. В столице империи также образовали Санкт-Петербургский олимпийский комитет, в состав которого вошли представители тринадцати спортивных организаций. О серьезности намерений Российского олимпийского комитета говорит и выпущенный задолго до Берлинской Олимпиады серебряный значок, на котором изображен бегун с оливковой ветвью в руке и на ленточке написано «Олимпiйскiя игры 1916». А в майском номере московского журнала «Вестник спорта и туризма» за 1914 год можно найти из ряда вон выходящее сообщение. Оно настолько удивительно для того времени, что приведу его дословно: «Насколько в России начали ценить спортивные заслуги, можно судить хотя бы по тому, что известный спортсмен, председатель Всероссийских союзов гребных обществ и лаун-теннис-клубов А. Д. Макферсон пожалован орденом святого Станислава 3-й степени». Это была первая в России награда за спортивные заслуги.

В Англии в самом начале 1914 года сформировался специальный комитет с целью изыскания средств для подготовки к Олимпиаде. Комитет этот выпустил воззвание к английскому обществу и открыл подписку для сбора необходимых средств. А Британский олимпийский комитет утвердил специальный бюджет, который был распределен между основными спортивными организациями Англии, Шотландии и Ирландии.

Французский национальный спортивный комитет решил испросить государственную субсидию в размере 500 тысяч франков для подготовки и отправки французских спортсменов на Олимпиаду.

В Норвегии с разрешения правительства организовали спортивную лотерею, все доходы от которой должны были пойти на подготовку и участие Норвегии в Берлинской Олимпиаде.

Государственный союз Шведских спортивных обществ вместе с Центральным союзом для поощрения спорта в Швеции решили ходатайствовать об отпуске из государственного бюджета субсидии в сто тысяч крон на развитие шведского спорта и подготовку шведских спортсменов в 1914 и 1915 годах.

Для подготовительных работ Германии к Олимпийским играм правительством было выделено двести тысяч марок, всего же планировалось потратить триста тысяч, сто из которых должно было пойти на участие немецких спортсменов во всех крупных соревнованиях за рубежом. Для подготовки непосредственно самой Олимпиады в Германии создали Организационный комитет, в состав которого вошли представители всех спортивных организаций страны и, кроме того, официальные лица, представляющие государственного канцлера, министерства иностранных дел, военное и внутренних дел. Каждая представленная в этом комитете спортивная организация должна была платить ежегодно от 500 до 1000 марок, а все индивидуальные члены (были и такие) – вносить не менее 50 марок в год.

В общем, мир очень серьезно на сей раз подошел к подготовке к олимпийским состязаниям. Но прошло совсем немного времени, и пришлось готовиться к состязаниям более жестоким – на поле боя.

28 июня 1914 года в Сараево было совершено покушение на эрцгерцога Австрии Франца-Фердинанда, в результате которого он погиб. Всего за несколько недель мир был повергнут в хаос. 28 июля Австрия объявила войну Сербии. 1 августа Германия объявила войну России, а 3 августа – Франции. 4 августа Великобритания встала на сторону Франции в коалиции с Россией и Бельгией.

Что могло бы стать с олимпийским движением и его идеалами мира во всем мире во время этой бури?

На сессии МОК в Париже в середине июня 1914 года было принято несколько организационных решений, которые имели большое значение для всего олимпийского движения. Сессия утвердила флаг с пятью переплетенными кольцами и официальные языки МОК – французский, английский и немецкий, впервые рассмотрела вопрос взаимоотношений МОК с международными федерациями.

Узнав о начале войны, Пьер де Кубертен собрался было покинуть пост президента МОК, потом передумал, решив остаться у руководства по крайней мере до окончания военных действий. В дни, когда страсти разбушевались, его смелые выступления были спокойны и беспристрастны.

Поначалу думали, что Олимпиада может состояться. Не в Берлине, конечно: Германии было не до спорта. В сентябре 1914 года в газетах многих стран появилось сообщение о том, что МОК на сессии в Париже принял решение: предоставить Олимпийскому комитету США право установить место проведения Игр 1916 года. «Этот шаг, – сообщала, в частности, французская газета «Фигаро», – вызван уверенностью, что никто из представителей тех стран, которые в настоящее время воюют с Германией, не согласится выступать в Берлине». Планировалось перенести Игры в Нью-Йорк. Но в конце концов здравый смысл победил: действительно было не до праздников.

В России, например, вся спортивная жизнь остановилась. Мысли всех сосредоточились на войне. Все назначенные состязания отменили. Футбольная лига, которой предстояло разыграть осеннее первенство, на своем заседании 25 июля постановила: «1. Ввиду переживаемого политического положения, календарные игры, начало коих должно было последовать 27 июля, все отменить. 2. Рекомендовать клубам – членам лиги впредь до изменения настроения общества воздержаться от товарищеских игр с платным входом и с публикациями в газетах».

Это постановление стало ответом на обращение Московского олимпийского комитета ко всем спортивным организациям воздержаться от соревнований. Примеру футбольной лиги последовали легкоатлетическая, велосипедная и другие.

Таким образом, спортивная жизнь как бы замерла. Спортсмены собирались у себя в клубах, тренировались, но разговоры были только о войне, о тех, кто сражался на фронте, кто проливал кровь за родину. Много спортсменов ушло на передовую. Одни были призваны, другие ушли добровольцами. Среди них много именитых, известных чемпионов. Не было ни одного клуба, откуда не ушли бы спортсмены на войну. Многие были ранены, кто-то погиб, отдав жизнь за царя и Отечество.

Многие сторонники олимпийского движения не верили, что Игры переживут войну. Руководству МОК приходилось не только противостоять конфликту, разъедающему единство олимпийского движения, но и нарастающему давлению со стороны Международных спортивных федераций. Но эти проблемы, хоть и серьезные, не шли ни в какое сравнение с проблемой более щекотливой: что делать с Германией? Большинство членов МОК представляли страны, находившиеся в состоянии войны с Германией, а в Берлине, несмотря на военные действия, шла планомерная подготовка к Играм VI Олимпиады. Германия явно не собиралась отказываться от чести проведения в своей стране Олимпийских игр. Это для многих было странно, но вселяло некоторую надежду на то, что война скоро закончится. Более того, немцы потребовали, чтобы во время проведения Олимпиады штаб-квартира МОК находилась в Берлине. Фактически вопрос о штаб-квартире не был проработан с достаточной ясностью. По традиции штаб-квартира, архивы и все протоколы должны были находиться в городе, в котором проходила Олимпиада. Но в действительности штаб-квартира всегда была там, где находился Президент (в то время им был Кубертен, соответственно и штаб-квартира находилась в Париже).

В моральном отношении Кубертен оказался в трудной ситуации: с одной стороны, он чувствовал ответственность за сохранение олимпийского движения, что выходило за национальные рамки, с другой – необходимость выполнения долга перед родиной. В возрасте 51 года он добровольно вступает в ряды французской армии. По решению правительства Кубертен занимается подготовкой молодых солдат и потому не считает возможным оставаться президентом МОК. «Я посчитал, – писал он, – что солдат не должен быть президентом нашего комитета». Тем не менее он продолжал свою активную деятельность через личные контакты с другими членами МОК. Прежде всего Кубертен резко выступил против повторяющихся требований Британской олимпийской ассоциации об исключении из МОК представителей Германии и ее союзников. Он также отказался от идеи перенести из Берлина в другой город проведение Олимпиады 1916 года, которая при известных обстоятельствах все равно состояться не могла. Независимо от того, состоится Олимпиада или нет, ее историческая роль, по мнению Кубертена, остается прежней и в истории Игр нумерация должна сохраняться.

Благодаря своему авторитету и благоразумию, Кубертену удалось решить не такой уж легкий вопрос о резиденции МОК. В 1915 году Международный олимпийский комитет избрал Лозанну, эту тихую гавань мира в военной буре, столицей олимпийского движения. Швейцарский город стал резиденцией Международного олимпийского комитета.

Швейцария была нейтральной страной, и Кубертен всегда восхищался ею и называл «моделью демократии». В Лозанне у него были замечательные друзья, в том числе барон Годфри де Блоне, которого он с 1910 года рассматривал как возможного преемника, и доктор Мессерли, президент греческо-швейцарской ассоциации в Лозанне.

Официальная церемония состоялась 10 апреля 1915 года в лозаннском муниципалитете, где обмен подписями означал основание «мирового административного центра и архивов современного олимпийского движения» в городе Лозанне. Таким образом, веление разума совпало с велением сердца. Кубертен оставил пост президента МОК и назначил временно исполняющим обязанности президента барона де Блоне на период с 1915 по 1919 год.

Барон де Блоне сыграл важную роль в истории олимпийского движения, помогая ему выжить, мудро пропагандируя особенности и дух настоящего спортсмена. Постепенно после сессии в Лозанне 1919 года, когда мир вернулся в Европу, он отошел на задний план. В 1921 году была официально одобрена идея постоянно расположить олимпийскую резиденцию МОК в Лозанне. На пост президента МОК вернулся Пьер де Кубертен. Он мог гордиться своим детищем. Благодаря его усилиям и помощи коллег и друзей, МОК приобрел еще большую силу, чем до начала смуты. Он выиграл тридцатилетнюю битву и на очередной сессии в Праге объявил о возрождении МОК. Кубертен отдал для этого все: после войны он был практически разорен, и ему пришлось продать все семейное имущество. Он решил переехать в Лозанну. Швейцария приняла его с распростертыми объятиями, и он прожил там до конца своих дней.

Возрожденные из пепла

Только в 1920 году спортсмены вновь смогли собраться на свой олимпийский слет, на этот раз в бельгийском городе Антверпене. Перед Бельгийским олимпийским комитетом стоял трудный вопрос: следует воздержаться или пригласить представителей Германии и других «бывших врагов»? Присутствие в Бельгии представителей страны, которая менее двух лет назад оккупировала ее территорию, ставило, в частности, ряд щекотливых вопросов. МОК решил взять на себя ответственность и за бельгийцев отказать в приглашении Германии и ее союзникам. «Со спортивной точки зрения, – писала «Велоспорт» – единственная ежедневная спортивная газета королевства, предшественница современной «Ле Спорт», – следует сожалеть об этом, но не надо сомневаться в том, что катастрофа, залившая Европу кровью, не оставила после себя никакого следа в отношениях между людьми, что и омрачило чисто профессиональное мнение о спортсменах, прежде весьма почитаемых».

Решение провести Игры VII Олимпиады в Антверпене приняли в 1918 году, и, естественно, времени было, как говорят, в обрез. Организационный комитет, в который входили в основном судовладельцы этого большого порта на Шельде, оказался перед проблемами, которые он не всегда мог разрешить. Тем не менее благодаря самоотверженной работе многих энтузиастов все было готово вовремя.

Антверпен, разбомбленный, разрушенный, залитый кровью, прошедший через оккупацию, готов был ценой самых больших жертв отпраздновать свое освобождение и продемонстрировать в блеске Олимпийских игр, что город возрождается с невиданной быстротой. На улицах Антверпена царило необычное оживление, куда только подевалось традиционное равнодушие жителей города! Улицы были украшены цветами, разноцветными лампочками и светящимися вывесками. Над каждым домом развевался флаг. Во время войны особенно пострадали районы, прилегающие к порту. Жители постарались прикрыть руины огромными раскрашенными стендами, гирляндами цветов, ветками деревьев. Повсюду звучала музыка. Каждый вечер организовывались народные гулянья: всюду пели, танцевали, веселились.

Официальное открытие Игр состоялось 14 августа, закрытие – 29 августа. Однако соревнования по некоторым видам спорта проводились и до открытия Игр и после их закрытия. Так, состязания фигуристов и хоккеистов проходили еще в апреле, яхтсменов и стрелков – в июле, футболистов – в августе и сентябре.

Праздник открытия VII Олимпиады начался с торжественной мессы, которую отслужил в соборе Антверпена кардинал Мерсье. После этого на стадионе состоялась официальная церемония. Возгласы восхищения перешли в настоящую бурю восторгов, когда в королевской ложе появился король Бельгии Альберт, одетый в ту же форму, в которой в течение четырех лет сражался во главе своих армий. Он был очень взволнован столь яркой демонстрацией любви и признательности бельгийцев.

Раздались звуки гимна, и трибуны застыли навытяжку почти в религиозной тишине. Начался большой парад участников первых послевоенных Олимпийских игр. Зрелище было необычайно красочным, особенно после унылых лет войны. Когда французская делегация проходила перед королевской ложей, все спортсмены единым движением выбросили вперед правую руку, приветствуя монарха. Зрители, вначале удивленные таким необычным приветствием, разразились криками одобрения. Взволнованный король поклонился. Через несколько лет этому жесту была уготована страшная судьба. Но не будем предвосхищать событий.

Наконец все участники парада выстроились на поле. Граф де Байе-Латур, президент Организационного комитета, просит короля открыть Олимпийские игры. Семь пушечных залпов подчеркивают эту фразу, ставшую отныне ритуальной. Затем объявляется минута молчания в память о спортсменах, погибших на войне. Весь стадион в едином порыве встает и, стоя навытяжку, приветствует инвалидов войны, которые находились в первых рядах среди публики. Горестную тишину нарушило хлопанье крыльев. Это взмыли ввысь две тысячи голубей. У каждого к лапке была привязана ленточка с цветами флагов всех участвующих в Играх стран. В небе появляется эскадрилья истребителей. Они пролетают низко над стадионом и уходят в сторону моря.

На стадионе в Антверпене впервые взвился на мачте олимпийский флаг: белое шелковое полотнище с вышитыми на нем пятью переплетенными кольцами голубого, желтого, черного, зеленого и красного цветов. Этот флаг был утвержден Международным олимпийским комитетом по предложению Пьера де Кубертена. Идея флага проста: пять колец – пять континентов. Кубертен говорил, что в этой символике скрыт еще и особый смысл: шесть цветов (вместе с белым фоном полотна) скомбинированы так, что являют собою национальные цвета всех без исключения стран.

Олимпийский флаг вызвал такой энтузиазм среди зрителей и спортсменов, что он недолго оставался на мачте. Через два дня после открытия флаг похитили. Но радость обладания бесценным сокровищем была так велика, что жулики не могли ее скрыть. Кто-то проинформировал полицию, затем последовал арест виновных и вмешательство консулов, так как украли флаг не бельгийцы. И через некоторое время огромный и величественный шелковый четырехугольник вновь взвился над стадионом.

Церемония открытия была впечатляющей, но проходила она при полупустых трибунах: цены на билеты организаторы так завысили, что многим это зрелище оказалось не по карману. Король Альберт даже съязвил по этому поводу: «Все очень красиво, но мало зрителей».

Через два дня Оргкомитет решил бесплатно пропускать инвалидов и школьников, а в субботу позволил всем желающим, не покупая билетов, занять места на боковых трибунах. С этого момента трибуны выглядели не так пустынно.