Vector Spiritus

Ведь наше время на исходе.
Пора лететь в Страну ветров,
Вытаптывать на небосводе
Поэмы чистых облаков…

1994 г.

ОТХОД НА СЕВЕР

Горячее южное Солнце
Прощально смотрит мне вслед,
Идущему прочь от бессонниц,
Пешком от ненужных побед…

В карманах нет писем и денег,
Но разве страшна нищета?
В душе никаких угрызений,
Дорога пряма и чиста…

Всё дальше и дальше на Север,
Туда, где белеют снега,
В поля, где на солнечный клевер
Ещё не ступала нога…

Теперь без малейшей интриги,
Мои записные враги,
Вы можете выбросить книги,
Порвать на цитаты стихи.

Плодите никчёмные слухи,
Устав от мараний пустых,
Трепитесь, пока не опухнет
Отточенный в спорах язык…

А я, опьянённый надеждой,
Обнявшись с подушкою трав,
Усну первозданным невеждой,
На ваши изыски плевав…

1994 г.

МОЙ ПУТЬ

Пускай всё прожито и новый путь бесцелен,
Любовь – плацебо, корни зла – добро,
Бог неприступен, строг и беспределен,
А сущее тождественно зеро —

Душа и тело распрощаться не сумели.
Нет, я не умер, я ещё живу
В чУдной капели уходящего апреля,
В ростках, пробивших жухлую траву…

Мой путь – надежда, цель – восьмое небо,
Где неразменно истин серебро.
А в Бога верится неистово и слепо,
И в каждой мысли кроется добро.

1994 г.

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ ТВОРЧЕСКОЙ ГРУППЫ«ПОЭТИЧЕСКОЕ КОРОЛЕВСТВО СИАМ»

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мне повезло, так как в молодости довелось общаться со многими творческими людьми. С большинством из них я был в приятельских отношениях, знал особенности их характера, слабости и секреты. Один мой завистливый товарищ обозвал меня «коллекционером человеческих душ». Но это не так. Мною всегда двигал искренний интерес к человеческой личности. Когда я задумался о написании своих воспоминаний, то понял, что написать чистую правду о своих друзьях и знакомых не могу (дабы не испортить их реноме), а писать полуправду не имеет смысла. Реальные события намного превосходят любые выдумки. Поэтому развлекать читателя байками не стану. Но я напишу о событиях литературной жизни, участником которых был лично и которые имеют ко мне непосредственное отношение, по возможности не затрагивая коллизий жизни моих друзей и знакомых. Мой творческий путь начался в творческой группе «Поэтическое Королевство Сиам». И по логике вещей я должен бы объяснить читателю, что это за группа и чем она занималась. В своё время о «Сиаме» выходило много статей в местной прессе, обычно с излишней патетикой, типа: «Их было семеро. Все они писали стихи. И ставили на уши косных обывателей. Они затевали постановку скандальных пьес, бредили очередным культурным переворотом. Устраивали полемические разборки на страницах местных газет, задрав подбородки, читали стихи на вечеринках и концертах, хлопали что есть силы дверьми графоманских по своей сути литературных объединений…» и т. д. Подобный стиль меня умиляет. Но мне бы хотелось видеть в своем изложении больше конкретики и фактов, пусть сухих, малоизвестных, но достоверных, как это принято в литературных мемуарах. Кроме того, у меня есть желание напомнить моим старым друзьям, какими они были в юности…

ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА

ВАДИМ ЯКОВЛЕВ

Независимая творческая группа «Поэтическое Королевство Сиам» была организована осенью 1988 года студентами краснодарских институтов. В неё вошли два будущих врача, два театральных режиссёра, дирижёр, филолог и журналист. Одним из них был я.

Ключевой фигурой в создании творческой группы «Королевство Сиам» стал Вадим Яковлев, будущий театральный режиссёр. Именно он свёл нас всех вместе. Впервые я с ним встретился в Краснодаре, на призывном пункте (так называемой «девятке»), 22 июня 1986 года. Это был последний в летнем призыве набор на срочную службу в Советскую армию, практически весь набор призывников был сформирован из студентов различных институтов города Краснодара. Если бы не служба в армии, думаю, мы бы никогда не встретились.

Первое впечатление чаще всего обманчиво. Вадим выглядел серьезным молодым человеком: высокого роста, поджарый, с выразительным, мужественным, загорелым лицом. В глазах его проблескивала какая-то отрешённость. Когда сержант срочной службы выстроил нас на плацу и стал выбирать старшего, выбор его, естественно, остановился на Вадиме. Но вместо того, чтобы жёстко, по-военному, отдать команду: «Напра-во! Шагом марш!» Вадим небрежно махнул рукой и что-то промямлил типа: «Ну, пошли, что ли?..» И стало понятно, что никакой он не солдафон, а нормальный пофигист, практически свой человек.

Постепенно мы стали входить в абсурд армейской жизни. На другой день нас забрал «покупатель», и мы очутились на секретном полигоне железнодорожных войск неподалеку от города Дзержинска. Бесконечная муштра и недосыпания в начале службы не позволяли мне поближе познакомиться с Вадимом. Он был довольно флегматичен, глубоко погружён в свой личный мир; иногда казалось, что окружающих для него не существует. Скорее всего, и я выглядел так же. Но при первой же свободной минуте мы бежали в ленинскую комнату, где торопливо листали подшивки свежих газет и журналов, а бывало, даже перебирали струны имевшейся там старенькой гитары. Вадим неплохо играл на гитаре, сам сочинял и пел песни, и был немало удивлён, узнав, что я грешу тем же. Должен признаться, что пел, играл и сочинял он намного лучше меня. Это не удивительно, ведь Вадик учился в институте культуры, а я – в медицинском.

Как бы то ни было, но наши отношения окрепли, по мере сил и возможностей мы стали поддерживать друг друга в той тягостной и беспросветной атмосфере казёнщины. Частенько, соревнуясь, делали стихотворные наброски в своих блокнотах, затем зачитывали друг другу. Сержанты, знавшие о музыкальных талантах Вадима, приглашали его в каптёрку, где он переписывал аккорды известных песен. Однако неформальное общение не давало ему никаких преимуществ. Работать и ходить в наряды ему приходилось так же, как и всем остальным. Уже в конце службы в учебной роте на Вадика, как на будущего режиссёра, возложили обязанности ведущего какого-то армейского утренника. С большой неохотой он занялся режиссурой. Утренник открывать пришлось ему самому. Сержанты, увидевшие результат напряжённой работы, попросту озверели. У Вадика произошёл настоящий сценический зажим. Он бормотал что-то невнятное, растягивал и терял слова, и к тому же беспрестанно, как гусь крыльями, размахивал руками. Любой ведущий, до известной степени, канатоходец, всегда высок риск сорваться. В общем, дебют оказался, мягко говоря, провальным.

Как-то летом мы попали в один наряд по свинарнику. Весь вечер таскали помои для свиней в огромных 40-литровых кастрюлях, чистили стойла, сгружали накопившийся навоз. Вадим полночи растапливал котёл, в котором варилась похлёбка для животных. В свинарнике шёл ремонт, поэтому спальных мест не было, спали по очереди в свином стойле, предварительно выгнав оттуда животных и застелив пол свежей соломой. Какой поэтический посыл! Естественно, в перерывах писали стихи. Я в ту ночь даже начал новый цикл под названием «Записки свинаря». Стихи – естественно, о звёздах, любви и прочей романтической чепухе. Кстати, вот они:

Глядя на хрустальный

Звёздный хоровод,

Я отправляюсь в странствие —

Последний мой поход.

Среди миров затерянных

Найду свою мечту —

Багрово-ярко-красную

Холодную звезду.

Сияньем тускло-розовым