С тобой. Только с тобой!

– Откуда ты знаешь?

– Запах, мужчина. Запах чужой самки, похоти, блуда. И ещё кое-что, чего не потрудился скрыть. Так вот, о чём я говорила-то? Ах, да, про оргазм…

– Какая же ты дрянь, Вероника! Я на работу. Вечером поговорим.

– Интересно, о чём? Вечером меня не будет. Когда заявление подадим?

– Да хоть сегодня. Нас, бездетных, в два счёта разведут.

– Чудненько! Ты жениться планируешь?

– Ну, уж нет! Я думал, что хоть ты у меня порядочная… оказалось…

– У тебя я и была порядочная. Сам сказал – надоело, скучно, каждый сам по себе, свобода и всё такое. Я женщина послушная: попросил – исполнила. Что не так-то?

– Всё так. Привет Игорю!

На душе у Антона было тоскливо и пусто.

На работе он повздорил с напарником, психанул на начальника. За что бы ни взялся – всё валилось из рук.

В итоге Антон сказался больным, ушёл на два часа раньше, купил бутылку водки, которую вскоре отдал опухшим от жажды алкашам, выпрашивающим у прохожих пару рублей на пиво.

Бродил неприкаянно, не в силах собраться с мыслями, злился на себя, на Людмилу с Полиной, на обстоятельства, заставившие сделать жене непристойное предложение, на Веронику, с радостью его принявшую, на неведомого Игоря, от которого она тащилась.

– Оргазм, видите ли, у неё! А у Людки, интересно, был хоть раз этот самый оргазм? Пойду, спрошу.

В парикмахерской у любовницы никого не было. Людмила сидела с закрытыми глазами, слушала что-то через наушники.

Антон посмотрел на неё и обомлел, не понимая, как мог Веронику променять на эту невзрачную женщину.

– Людка, – неуверенно начал он, – забудь про меня. Извини!

– Ты же развестись хотел, замуж звал.

– Передумал.

– Ну и вали отсюда! Женишок драный. Толку-то от тебя: ни украсть, ни покараулить.

– Сказал же, извини! Люд, а ты это… у тебя оргазм был?

– Ну, ты Антоха и придурок!  Был, конечно, но не с тобой.

– Врёшь ведь!

– Вру, не вру – не твоё собачье дело! Хреновый ты любовник.

– А замуж чего хотела?

– Без мужика тяжко. Плохонький да свой. Ты за своей Вороной как за каменной стеной, не знаешь, что такое одиночество. На всём готовеньком живёшь. Ладно, вали, не трави душу. Ты это… если передумаешь – приходи.

– Уходи, приходи. Не нужен мне никто. Без баб обойдусь. От них одни неприятности. Вот и Полинке позвоню – пусть на меня не рассчитывает.

Антон купил газету объявлений, просмотрел предложения съёма квартир. Цены были ого-го, не укусишь.

– К Витьке пойду жить, – решил он, – даром холостякует. Вдвоём веселее. Сейчас Веронику вызову с работы, пойдём заявление подавать. Мужик я или нет! Оргазм её задери вместе с  хахалем. Молодуху себе найду. Пожалеет ещё.

Заявление в загсе приняли, но дали время подумать.

Ночевал Антон у Витьки, который поведал ему о свободе и индивидуальности, – короче, братан, у меня подруга и всё такое. Погостил, уважил я тебя, дальше сам.

Не так Антон представлял себе развод. Не так. Не было на сердце радости, не было предвкушения праздника: ничего не было, кроме пустоты и горечи.

Вероника не обращала на него никакого внимания, словно не было Антона вовсе.

Обидно было. Столько лет вместе прожили. Что он – доброго слова не заслужил?

После работы Антон спешил домой, готовил ужин в надежде поговорить, обсудить. Тщетно.

Вероника улыбалась, вела себя шаловливо, как девчонка: напевала что-то легкомысленное, кружилась, прыгала на одной ножке, накупила целую стопку эротического белья, демонстративно задирала подол, как бы нечаянно оголяла грудь… и исчезала в ночи.

Антон ревновал, мучился, – постеснялась бы при живом муже наряжаться в такую срамоту. Специально дразнит, зараза!

Развели их до обидного буднично, за документами сказали прийти через неделю.

– Присядем на дорожку, – предложила бывшая, – обсудим житьё-бытьё. Квартира моя, точнее родительская, тебе ничего в ней не обломится. Пока не найдёшь где жить гнать не буду. Упрекнуть мне тебя особенно не в чем, мне с тобой было хорошо. Любовь не бывает вечной, я ведь понимаю. Знаешь, вчера мне было особенно грустно. Провожать последние часы истекающего по непонятной причине брака – то ещё удовольствие. Всплакнула, наткнулась нечаянно на стихи Тушновой. Кстати, её тоже Вероника зовут. Послушай. “А знаешь, всё ещё будет! Южный ветер ещё подует, и весну ещё наколдует, и память перелистает, и встретиться нас заставит, и ещё меня на рассвете губы твои разбудят. Понимаешь, всё ещё будет! В сто концов убегают рельсы, самолеты уходят в рейсы, корабли снимаются с якоря… Если б помнили это люди, чаще думали бы о чуде, реже бы люди плакали. Счастье –  что онo? Та же птица: упустишь – и не поймаешь. А в клетке ему томиться тоже ведь не годится, трудно с ним, понимаешь? Я его не запру безжалостно, крыльев не искалечу. Улетаешь? Лети, пожалуйста… Знаешь, как отпразднуем встречу!” Жаль только – не про нас это. Очень жаль.

– Ты серьёзно, Вероника?

– Куда серьёзнее-то… ладно: долгие проводы – лишние слёзы.

– Игорь ждёт?

– Что, кто… какой Игорь? Ах, да! Шутила я, поддержала твою игру, развлекалась.

– Да ладно! А ночевала где?

– У Янки спала. От неё Борис ушёл, вместе счастье оплакивали. Счастье, говорил Есенин, есть ловкость ума и рук. Все неловкие души за несчастных всегда известны. Это ничего, что много мук приносят изломанные и лживые жесты. Нам с тобой обязательно повезёт.

– Вероника!

– Что?

– Выходи за меня замуж.

Проекция несостоявшейся мечты

Юноша любил читать и мечтать.