Из грязи в князи и обратно

(«Московский комсомолец» 21–28.11.2007 г.)

«Осуждены: заместитель руководителя департамента Минпромэнерго А.Миськов, Глава Росфиннадзора по Курганской области А.Бердинский в получении взятки в сумме 410 тыс. долл.».

(«Аргументы и факты», № 50, 2006 г.)

«Арестованы: директор федерального фонда обязательного медицинского страхования А.Таранов и с ним еще пять сотрудников за различные злоупотребления».

(«Аргументы и факты», № 49, 2007 г.)

«В июне 2006 г. арестован Член Совета федерации Л.Чахмахчян по обвинению в получении взятки в размере 1,5 млн. долл.»

«01 октября 2007 г. арестован глава департамента Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков генерал – лейтенант А.Бульбов»

(«Аргументы и факты», № 49, 2007 г.)

«Мэр Ставрополя Д.Кузьмин, растратив 1,3 млн. рублей, сбежал за границу. При обыске в кабинете мэра нашли флаг со свастикой».

(«Комсомольская правда» от 13.12.2007 г.)

«Полномочный представитель правительства РФ в Конституционном, Верховном и Высшем Арбитражном судах М.Барщевский в докладе «Природа и структура коррупции в России» делает такой вывод: «В стране сформирована система тотального экономического лоббирования назначения на должности…подтягивания своих людей, на которых уже эта коррупционная система может опираться».

(«Комсомольская правда» от 11.02.2008 г.)

Достаточно… К большому сожалению, это лишь небольшая «статистическая выборка» из длинного списка аналогичных дел, берущих свое начало в 90-годах. Только в 2006 году было вынесено 276 приговоров по уголовным делам о коррупции.

И все же есть определенный оптимизм, основанный на убежденности руководства страны в повышении результативности борьбы с коррупцией.

А что, очень даже может быть!

Из грязи в князи и обратно

«Опасна власть, когда с ней

совесть в ссоре».

    У. Шекспир

Заместитель министра Константин Владимирович Себякин сидел за столиком и пил виски. Его широкоскулое лицо было красным и каким-то мокрым и рыхлым. Возможно от пота, струйки которого стекали у Себякина по щекам и шее за воротник модной дорогой рубашки. Быть может от слез, которые он смахивал тыльной стороной ладони левой руки, не успевая или не желая воспользоваться носовым платком.

Редкие каштановые волосы также были влажными и Константин Владимирович то и дело доставал расческу и приглаживал их отработанными движениями руки, словно стараясь прикрыть пролысины на голове.

Он был полным и крупным мужчиной высокого роста. Лицо замминистра, даже несмотря на красноту и рыхлость, было симпатичным и привлекательным.

Невзирая на жару, Себякин не снимал пиджак. Он лишь позволил себе расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки и ослабить узел красного шелкового галстука. Очевидно, сказывалась привычка.

Налив в граненый хрустальный стакан очередную порцию виски из литровой бутылки, он, в который уже раз, вытер лицо и тихо произнес:

– Простите меня!

Осушив одним глотком содержимое стакана, Константин Владимирович съел дольку лимона и замер, положив голову на лежащие на столе руки. Сняв солнцезащитные очки, он вновь потянулся за спиртным…

Пели птицы, слышалось стрекотание кузнечиков. Не пугливые, наглые голуби и воробьи, соревнуясь друг с другом, пытались спикировать на стол и ухватить с него что-нибудь из съестного. Себякин нехотя отгонял назойливых «крылатых хулиганов» и вдруг решительно встал. Пошатываясь, он сделал пару шагов вперед и остановился у… надгробного камня. На нем выделялась овальная фотография на эмали с изображением лиц мужчины и женщины. Чуть ниже золотистые надписи фамилий, имен и отчеств, а также даты рождения и смерти. Причем годы и даже дни и месяцы смерти погребенных были одинаковыми.

Это была могила родителей Константина Себякина, похороненных на кладбище города Долгого.

– Константин Владимирович, время! Опоздаем на встречу в Москве. Еще ехать и ехать, – громко прозвучал в тишине кладбища мужской голос.

Себякин обернулся и, тяжело вздохнув, сказал:

– Иду-иду, Антон. Еще минуту.

За оградой могилы стояли трое мужчин в черных костюмах. Короткие стрижки и плотное телосложение, настороженные взгляды и микрофончики с наушниками подчеркивали их принадлежность к охранной структуре. Так оно и было. Все трое работали у Себякина телохранителями. Ему, как заместителю министра, охрана не полагалась, но… Из любого правила есть исключения. А для чиновников закон был не писан почти всегда, а правила и исключения порой менялись местами.

Себякин еще несколько минут постоял у памятника, затем перешагнул через цепочку, условно обозначающую вход и выход, и медленно направился к стоящему неподалеку «Мерседесу».

Бутылка с недопитым виски и кульки с едой остались на столике и на нем уже хозяйничали завсегдатаи кладбища: голуби и воробьи.

В автомобиле Константин Себякин сел на заднее сиденье и закрыл глаза. Работающий кондиционер быстро осушил пот.

«Мерседес» с включенным спецсигналом на крыше и сопровождающий его «Джип» с охраной на большой скорости неслись по шоссе. В областном центре с экзотическим названием Колдобинск Себякин приказал себя разбудить. Но заснуть, как собирался, он не смог.

Побывав на могиле родителей, Константин Владимирович погрузился в воспоминания.

В небольшом городе Долгий Колдобинской области родился мальчик. Это событие было будничным и ничем не примечательным. И только одно обстоятельство выделяло его в ряду себе подобных: от новорожденного отказалась мать!

Причем сделала она это в такой резкой и безапелляционной форме, что попытавшиеся убедить ее забрать мальчика врачи и медицинские сестры, быстро поняли тщетность своих уговоров.

На пятый день женщина незаметно скрылась из родильного дома, даже не забрав паспорт. Потом уже выяснилось, что он был поддельный.

Объявлять розыск этой так называемой матери главный врач роддома не стал: до пенсии ему оставалось около года, и скандалы были не нужны. К тому же, совершенно неожиданно все очень удачно само собой разрешилось. Работающая в больнице уборщицей сорокалетняя женщина по фамилии Себякина на второй день после исчезновения бросившей сына мамаши стала обивать порог кабинета главного врача и просить отдать ей и ее мужу на воспитание этого несчастного ребенка.

И после отказов и выяснений юридических возможностей, а также изучения материального положения семьи Себякиных, эта просьба была удовлетворена.

Вот так в Долгом появился новый житель по фамилии Себякин и сбылась мечта иметь ребенка уже немолодых родителей. К сожалению, Себякина рожать детей не могла, и это было несчастьем не только ее, но и мужа, очень хотевшего воспитать сына.

И вот в сорокалетием возрасте она стала матерью, а ее муж, в свои сорок пять лет – отцом.

Появившиеся у новорожденного волею случая родители были людьми обычными. Мать сначала работала в родильном доме; а после усыновления ребенка, перешла в одну из школ Долгого на ту же должность уборщицы.

Отец работал на железной дороге. Точнее, работал он электриком на железнодорожном вокзале. Работа не трудная, или как говорят в народе, «не пыльная», но необходимая.

Денег в семье всегда не хватало, к тому же новиспеченный отец был мужчиной пьющим, что не способствовало увеличению семейного бюджета.

После продолжительных и бурных споров мальчика назвали Костей, Константином. На этом настоял отец, кумиром которого был военачальник маршал Константин Жуков.

Родителей Кости Себякина величали простыми именами. Мать – Фаиной, так ее все звали в школе. Или Фаиной Мироновной, так обычно к ней обращались молодые соседки и муж, после того, как в очередной раз отбывал наказание за пьяный дебош, и его отлучали от семейного ложа на неопределенное время.

Отца приемного малыша звали еще проще, чем мать – Владимир. А полностью Владимир Ильич. Но все, кто был в окружении электрика, звали его просто Ильичём.