Школа романиста «WATIM». Апрель

– На «услышать» там, может, и не подойдешь, – размышлял вслух Чума, – через их-то заслоны. А он мастер по губам читать.

– Дельно!

– А Глада у нас по машинам главный спец, чего-нибудь пронюхает.

– Ты этого своего… – Давид всегда терялся от такой предусмотрительности порученца; казалось, не было такой мелочи, которую бы тот не предусмотрел, о чем раньше его не подумал. И все же это был самый старый его кореш, самый преданный и совершенно лишенный каких-либо амбиций. – Ты полицая из дорожной службы, пригласи, как там у ннх немного уляжется. Пусть нам всю картину подробно нарисует.

– Еще что? – настойчиво спросил Чума, прежде чем Давид скрылся за дверью.

– Ну да, ты прав, – вернулся мыслями к делам Давид, – кипеж начнется знатный. Медлить нельзя. Позови Мансура и Саркиса. Пусть вместе с полицаем подкатывают.

– Сейчас?

Пахан сощурился: хорошую новость надо смочить как следует. Выпивка первостатейная и девки молодые да распаренные. А в особый кайф наблюдать, как папанька-подлец безумствует с бабами, когда труп его сына-урода еще кровью последней исходит!

– Гнать коней не будем. Часа через полтора забивай стрелку, – обозначил ориентир. – Мы сейчас отметим это дело и сворачиваться начнем. Пусть этот, – указал себе за плечо, – «приятную» новость не в моем доме узнает, – хохотнул, – предупреди там всех – молчать! – Отдал теперь уже все распоряжения и не по возрасту легкой походкой, пританцовывая, порулил в баню.

Давид был смотрящим в городе. Под ним все рынки, наркота и представители уголовного мира. Но, следуя современным традициям, он имел большие доли и в легальном бизнесе. Акции крупнейших предприятий, доли в хлебозаводе, в молокозаводе, в десятках других контор. Деньги никто сейчас не складывает в кубышку. Деньги в дело пускают. Скупить все, что продается или отдать в рост. И не через банки, под ничтожные десять процентов в год, а через ломбарды да ростовщические конторы под те же десять процентов, но уже в месяц.

Его посаженцы возглавляли или контролировали всю городскую торговлю. Мансур держал весь привоз в город сельхозпродукции из Средней Азии и транзит афганского порошка. Саркис отвечал за ярмарки и торговые центры промтоваров и ширпотреба, большей частью китайского. Под ним же были и цеховики всей округи.

Через пару часов, так и не сказав вице мэру о свалившемся на него горе, он отправил банную компанию плескаться в бассейн. А сам вместе с Мансуром и Саркисом слушал Полицая.

– Что-нибудь прояснили? Кто его?

– Никто, – коротко отвечал Полицай.

– Так не бывает, – хмуро сказал Мансур.

В мире, где цена жизни определялась стоимостью услуг киллера, в случайности верили неохотно.

– Руль оторвался и машина потеряла управление, – досказал Полицай. – Есть желание найти крайнего – можете приписать убийство рулю.

– Вот просто так вот – взял и оторвался? – в минуты волнения Саркис не мог совладать со своим акцентом. – Он что, на одной ниточке болтался, как у меня пуговиц на пальто?

– А что, реально! – бесцеремонно влез Мансур. Он был в авторитете почти как пахан. А по баблу, так и повыше. И народу под ним ходило – сотнями, даже тысячами. На всех рынках, на всех перекрестках торговали или родственники, или единоверцы, что было почти одним и тем же. – У меня давно еще был старенький фиат, деду за войну подарили! Я тоже еду себе по серпантину в горах наших. На камне тряхнуло, я рулю туда-сюда, а машина меня не слушается. Давай думать, какой шайтан мешает? Смотрю – а руль-то у меня в руке болтается, отдельно от этой палки, на которую надет был.

– И как жив остался?

– Так у нас в горах пропасти нет, – дивится непониманию Мансур, – там стена справа и стена слева. Да и скорость маленькая была, я на тормоза нажать успел.

– А этот, выходит, не успел, – молвил Саркис.

– Этот летел, сломя голову, – сплюнул Полицай. – Сами же знаете, какой беспредельщик был.

– Знаем, как не знать! – цокнул Мансур.

– Что делать будут? – спросил Давид у Полицая.

– Руль и рулевую колонку на экспертизу отправили. Но я успел посмотреть – линия разлома естественная, никаких надпилов нет. Да туда и не подобраться, чтобы надпилить. Там труба и кожух!

– А машина-то у него новая, – заметил Саркис, покачивая головой и цокая языком.

– Да, месяца не проездил.

– Теперь уже навсегда отъездился, – кивнул Полицай. – Хоть и нехорошо о мертвых так, но сволочь была та еще. Мы всем отделом бога молили, чтобы забрал его. Сколько народа загубил!

Давид кивнул стоящему у двери Чуме, тот достал из кармана пачку долларов и сунул в карман Полицаю.

– Держи Чуму в курсе дела, – попросил Давид, давая понять, что встреча закончена.

В комнате осталось только трое авторитетов и Чума.

– Вам это ничего не напоминает? – глотнув из кружки крепкого чая, спросил Давид.

– Ты про что?

– Мочат всех подряд!

– А чего ты решил, что их кто-то мочит? – Мансур не спешил принимать версию пахана. – Все, вроде, натурально! Вот и у органов такое же мнение.

– Забыл, как в 90-х наши ряды чистили? – нахмурился пахан.

– А, зачем говоришь – забыл? Я тогда еще маленький был, – показал рукой свой тогдашний рост Мансур, – в школа ходил. Далеко отсюда.

– Извини, брат, – положил ему руку на плечо Давид. – Это я от волнения.

– Не надо – извини! – сильно жестикулируя, раскрыл объятия Мансур. – Мы – братья! Расскажешь – один раз услышу, никогда больше не забуду!

– Тогда на наших мор нашел, – вспоминал Давид. – Что ни месяц, так одного-двух хороним. И тоже не придерешься, все натурально.

– Как же догадались, если натурально?

– Я чую, – ощерился пахан. – Я носом смерть чую. Чистодел объявился по наши души. Хоть и натурально все у него устроено, но не натурально это, когда совсем здоровый мужик, который самую крутую зону прошел и весь беспредел на спине и в сердце вынес, вдруг от сердечного приступа умирает.

– И на чем он прокололся?

– Кто?

– Ну, Чистодел этот?

– След оставил. Даже не след, а так, следок малюсенький. А там уж Чума его и вычислил. И учинили мы с этого Чистильщика спрос по полной программе!

– Тогда контора силой была! – сказал Мансур. – А сейчас – пшик! Пустобрехи да хапуги.

– Не только эта контора есть, – намекнул Давид. – И другие на свет божий повылазили.

– Думаешь, опять он пришел по наши души? – спросил более осторожный Саркис.