Сибирские перекрестки

Он повернулся в ее сторону, стараясь заглянуть в глаза, но, встретившись с ней взглядом, почувствовал, что проваливается в какую-го темную бездну, не в силах отвести от нее взгляд.

– Мой отец тоже был фотограф, – тяжело вздохнул он и посмотрел вперед, на дорогу. – Еще при Ульманисе. Я этого не помню, так как родился, когда пришли Советы… Тебе не интересно? – спросил он ее специально, чтобы снова заглянуть в жуткую и одновременно сладкую бездну.

– Нет, почему же! – поспешно ответила Вера. – Я ни разу не была в Прибалтике!

– Вот когда-нибудь ты приедешь ко мне и я покажу тебе все-все! – вздохнул он и снова отвернулся. – У отца была маленькая-маленькая мастерская. Он делал бизнес и работал фоторепортером… Но у меня нет такой мастерской, – усмехнулся он. – Просто комнатка, где я работаю. Сделал из чулана… Езжу, вот так, как сейчас с вами, и снимаю. А печатаю дома. У меня много снимков о Сибири…

– Да, тебе здесь будет интересно…

Валдемар оживился, предложил поснимать ее, подумав, что как приятно будет потом, сидя у себя в закутке и печатая снимки, смотреть на нее, зная, что уже никто и никогда не отнимет ее у него.

– Я не люблю…

– Почему? – вскинул он брови. – У тебя очень… фотогеничное лицо! – воскликнул он, проглотив чуть не сорвавшиеся слова о том, что только что подумал, почувствовав, что сейчас они прозвучали бы фальшиво.

– Спасибо, не надо, – натянуто улыбнулась Вера. – Знаешь, я на фотографиях всегда получаюсь… Куклой. Такой обыкновенной куклой из детского магазина: длинные ресницы, носик пуговкой и пустые глазки.

– Тебе просто не везло!

Машину качнуло на повороте, и сила инерции на какое-то мгновение прижала Веру к Валдемару. Он почувствовал рядом теплое, упругое плечо девушки и, словно испугавшись чего-то, поспешно отстранился, сделав вид, что выглядывает в крохотное окошечко впереди, подле которого они сидели… Машину затрясло на ухабах, словно на какой-то гигантской терке, неприятно отдаваясь внутри…

– Тебе попадались ремесленники, – поправился он. – Чтобы раскрыть человека, нужно ловить момент, когда он чем-нибудь отвлечется и перестанет контролировать себя, скинет маску. Вот тогда он будет истинным. Тем, кто он есть на самом деле. Не прикидываясь! Это… Как момент истины у разведчиков. Раскрылся – щелкай! А нет – промахнулся. А те что? Они ведь снимают как на документ: «Поверните головку чуть в сторону, не хмурьтесь, улыбнитесь… Снимаю!»

– Я об этом как-то не задумывалась.

– Потому что маски привычны для нас. Ты знаешь, мне кажется, взрослые всю жизнь строят друг другу рожицы, как дети. Только сознательно… А тебя я буду снимать без предупреждения – когда увижу момент истины! – засмеялся он.

– Как в ковбойских фильмах? Будешь стрелять на звук, на тень…

– И на запах! – пошутил он. – Только так! Жизнь – она сложная штука и, как жар-птица, вся твоя или только перо в руках!..

Машина внезапно резко затормозила и остановилась. Из кабинки донесся голос Сидорина:

– Валдемар, смотри – у дороги глухари! Стрелять будешь?

Валдемар выглянул в окошечко. В сотне метров от них, на сухостоине, почти на самой макушке, сидели два глухаря. Взлетев с дороги, они с любопытством смотрели на машину, которая, вспугнув их, притягивала своим необычным видом и странным рокочущим звуком.

– Ну как, что молчишь?! – крикнул Сидорин.

– Далеко, не достать!.. Давай поближе! – крикнул Валдемар и потянулся за двустволкой, которая лежала за ним в кузове.

– Вот и представляется случай ударить без предупреждения, – сказала Вера, и в ее голосе послышались нотки укора за то, что он сейчас будет стрелять по доверчивым птицам, не подозревающим, чем обернется для них эта встреча.

Машина тронулась с места, медленно двинулась вперед, но Валдемар не спешил поднимать ружье. Что-то удерживало его оттого, чтобы спокойно выставить в окошечко стволы и ждать, когда расстояние до птиц сократится настолько, чтобы можно было стрелять наверняка.

«Что она подумает обо мне, – мелькнуло у него. – Ведь это не охота… Стрелять или нет?.. Сидорин ждет, машину притормаживает… Пускай подъедет ближе…»

«Ну-у, ты-то не возьмешь, – подумал он, заметив ствол мелкашки, высунувшийся из окошечка кабины с той стороны, где сидел Женька. – Не выдержал. Баловство это, Женя!»

Не зная, что делать, он тянул до последнего момента, надеясь, что все разрешится само собой, без него.

Видимо, не доверяя странному животному, медленно приближающемуся к ним, птицы решили не искушать судьбу и убраться отсюда подальше… Вот с ветки сорвалась одна из них, расправила широкие крылья и, планируя, пошла куда-то далеко вниз лога. Сразу же за ней последовала другая.