Ружья и голод. Книга первая. Храмовник

«Лучше бы мне тогда привели Генриетту. Да хоть самого капеллана Калавия. То, что они мне подсунули, невыносимо».

Золотце ткнулась своей мордой в лицо Белфарда. Она почувствовала его тоску. Он посмотрел в глаза лошади и ему стало еще хуже.

«Такие же выразительные и полные неподдельной доброты, как у нее».

Вивьена – так звали девушку, или как сам Белфард называл ее Виви – как ни странно, ответила ему взаимными чувствами. В них вспыхнул огонь, который суждено было погасить уже утром, так же спешно, как костер после ночного привала.

Тридцать шесть лет. Он не видел ее тридцать шесть лет. Но она по прежнему его любила. Он понял это сразу, как только увидел ее на рассвете. Нежная и легкая, она не была испорчена трудом и аскетизмом быта в Храме Матери. Перед ним стояла та же, источающая запах фруктов девушка, поджимавшая босые ноги на холодном полу кельи Белфарда. Их первая встреча была зимой, в канун Рождества Дитя, а последняя прошла под проливным августовским дождем.

Сегодня они встретились за стенами Обители, в Саду Слез. Не смотря на ливень, в сад проникали не все капали, а от огромного количества всеразличных цветов в нем было слегка душно. Пахло грушами и абрикосами. Виви ждала его под одним из деревьев у входа в сад. Даже черное одеяние монахини было неспособно скрыть ее красоту. Белфард представил ее обнаженной, и его бросило в жар.

Они медленно пошли на встречу друг к другу. Сначала не спешно, потом все быстрее. Так два фехтовальщика сходятся в поединке, выжить в котором суждено лишь одному из них. Страсть Белфарда и Виви была схожа со смертельным поединком. Они были готовы рвать друг на друге одежду, впиваться зубами в кожу и не оставить от партнера ничего, кроме воспоминаний и мыслей о том, что он больше никому и никогда не достанется.

Закончив свой смертельным танец, они лежали, приводя в порядок дыхание. Везде валялась одежда. Она была мокрой и грязной, как и они, но им было все равно. С момента встречи они не сказали друг другу не слова.

Первой заговорила Вивьена:

– Я думала, что никогда тебя больше не увижу, Белфард. Сегодня ночью ко мне явилась мать-настоятельница и сказала, что Превосходительство потребовал от меня быть на рассвете в саду. Ты хоть представляешь, как я удивилась, увидев тебя?

– Это моя награда за путь, что мне предстоит проделать уже сегодня, – с грустью в голосе произнес Белфард. – К полудню я уйду из Обители и, возможно…вероятно…уже никогда не вернусь.

Виви смотрела на него с беспокойством. Но не стала задавать вопросов.

– Ты нарушил мой покой, чтобы опять оставить наедине со своей печалью. Ты эгоист, Белфард, – он, тем не менее, не услышал нот обвинения в ее голосе.

– Я знаю, Виви. И самый худший из них.

– Я все равно рада, что мы встретились, – с улыбкой произнесла девушка. – Ничто в жизни так не ободряет, как вскрытие старых ран. Они ноют, причиняют боль, но в конченом итоге ты привыкаешь к ним, как к старым друзьям.

– Прости меня, Ви. Я не смог удержаться, – Белфард стыдливо спрятал глаза.

– Я понимаю, – попыталась успокоить его Виви. – Я бы тоже не смогла, будь у меня такой шанс… Ты пойдешь один?

– Нет, со мной будет Калавий и еще пара братьев из Ордена.

– Это хорошо, – с облегчением сказала Вивьена. – Слава Калавия доходит и до стен нашего храма. Он истинный воин Пути, и всегда оставался непобедим.

– Он оставался непобедим, потому что ублюдок умеет хорошо убивать, – язвительно отозвался Белфард, – Если найдется тот, кто убивает лучше, его победы закончатся.

– Ненависть ненадежный союзник, Белфард, – с укором сказала девушка. – Что дает это чувство, кроме самого себя?

– Оно позволяет выживать, – сердитым тоном ответил он.

– Выживать помогают вера и убеждения, а вовсе не ненависть. Я вижу, что за три десятка лет твоя душа так и не нашла тропинку, ведущую к Пути. Ты блуждаешь в сумерках, но рано или поздно Матерь укажет тебе дорогу, – сказала Виви, обняв ладонями его лицо.

– Она уже указала… – саркастично произнес Белфард. –Только нужно это больше ей, чем мне.

Вивьена начала гладить Белфарда по голове и тихо напевать мелодию:

Усталый сверчок, заходи за порог

Расскажи мне, что в поле творится?

Там трава и цветы, отблеск свежей росы

И туман, что стеною клубится…

– Все такая же смоль, а не волосы, – с улыбкой произнесла девушка. – Черны как ночь, и на них все еще не взошли звезды седины.

– Ты красиво поешь… И говоришь. Не то, что я – бездарный чурбан и бесчувственный рубака.

– Ты просто приносишь в этот мир прекрасное по-своему. Жаль, что ты этого не видишь, – ее голос звучал печально.

Около часа они лежали и говорили обо всем и ни о чем, и даже дождь на время перестал лить, чтобы не нарушать этот интимный момент. Потом Виви положила голову ну грудь Белфарда и сказала:

– Тебе пора…

На одно мгновение Белфард решил бросить все, схватить ее за руку и бежать, бежать куда глядят глаза! Но вовремя осознал, что слишком многое зависит от него. Кроме того, инквизитории всегда находили беглецов – рано или поздно. И кара их была неотвратима. Но он не желал такого для Виви.

– Да, мне пора, – сокрушенно ответил он.

Белфард вынул мысли из омута недавних воспоминаний.

«Пора седлать Золотце. Время покоя ушло, настал час огня и меча».

Пока Белфард снаряжал лошадь, снаружи стали доноситься звуки ругани. В конюшню, как пыхтящий локомотив, влетел Превосходительство. Следом семенил преподобный Серафим.

– Это право трибуна решать, кто с ним может идти! – яростно грохотал Его Святейшество.

– Это право никто не нарушает. Но и вы не в праве запретить нам отправить с ним своего человека, – парировал Серафим.

– Своего человека?! Здесь все были свои, преподобный, пока вы не начали плести свои интриги!

– Сейчас интригами пахнет ваша затея, Превосходительство. – отозвался Серафим. – Вы так и не назвали нам четкую цель этого похода.

– Их цель – нести огонь Очищения на Пути Матери, – отрезал Превосходительство. – Цель у нас одна, и она никогда не изменится!

– Вы прекрасно понимаете, о чем я, и игра словами здесь и сейчас неуместна, – преподобный недовольно покачал головой. – Вы властитель в Обители, но Храмовый Совет создан для того, чтобы ваша власть не стала культом одного человека.

– И именно поэтому вы влезаете в мои дела и приставляете к «моим людям» своих надсмотрщиков? – язвительно спросил Его Святейшество.

– Да, именно поэтому, – коротко ответил тот.

Серафиму очень повезло, что в этот раз Превосходительство решил выйти из покоев без оружия, иначе голова преподобного случайно оказалась бы в конском навозе. Превосходительство подошел в упор к Серафиму и вонзил в него свои вгляд. Было видно, что тот хотел сделать шаг назад, но вовремя сообразил, как бы это выглядело. Белфард увидел, как комок прошел по горлу преподобного.

Превосходительство еще с пару секунд попялился на Серафима, потом резко развернулся на каблуках и направился к Белфарду.

– Планы меняются, – сказал Его Святейшество. – С вами поедет еще один.