Никаких вам золушек. Чтиво для практически взрослых

Ошарашенно переглянувшись, братья с трепетом воззрились на отца.

– Васька, ты чё, белены объелся?! – осерчал царь Иван.

– Отец! – умоляще воскликнул Арнольд.

А Бертольд мечтательно закатил глаза.

– Кухня будет балдёжная.

Царь хлопнул ладонью по своему колену.

– Чёрта с два!

– Вань, – вмешался советник, – по-моему, проект перспективный…

– Кузьмич, иди в жопу!

Тогда Ева встала с инвалидного кресла, подошла к трону и чмокнула царя в морщинистую щёку.

– Папа, ну пожалуйста. Не упрямьтесь.

Царь Иван нахмурил брови.

– Ладно, подумаю. Слышь, Кузьмич, ты это… пора бы к омоложению приступить. Чё тянуть-то?

– И то правда. – Советник протянул царю гранёный стакан. – С Богом.

Арнольд вынул затычку из серебряного кувшина.

– Пять капель, – предупредил Василий.

– Чё-о?! – возмутился царь. – Я те дам пять капель! – Выхватив у Арнольда кувшин, он наполнил стакан доверху. – Щас проверим, что у них там за источник.

Но только он поднёс воду с губам, как нянька Алёна выдернула стакан у него из руки и осушила в три глотка.

Все уставились на неё, затаив дыхание.

Нянька вытаращила глаза, будто увидела чёрта. Затем, глупо хихикнув, рухнула в обомрок лицом вниз.

Царь держал кувшин, как ядовитую змею.

– Чё вы мне подсунули, идиёты?

Арнольд и Василий бросились к распластавшейся няньке, пытаясь её поднять. Тут опять раздалось хихиканье, только звучало оно как-то иначе.

Нянька поднялась на ноги сама. И лицо её не то что не было разбито… её свекольная физиолономия сделалась молодой и румяной, а на щеках от улыбки появились ямочки. Одежда висела на Алёне мешком, потому что тело её, сильно похудев, стало гибким и стройным. Она протянула царю чудом не разбившийся стакан и приятным грудным голосом объявила:

– Можно. Пей, не отравлено.

Не веря глазам, царь Иван ущипнул её за бок.

– Алён, ты чё… правда, что ли?

Нянька выглядела лет на двадцать и была, что называется спелой вишенкой. Вновь хихикнув, она ударила царя по руке.

– Ну-ну, Ваше Величество. Один секс на уме. – Она снова протянула стакан. – Пей давай. Насквозь прошибает. Почище твоего заморского вермута.

Царь задорно оттолкнул её руку со стаканом.

– Обойдусь! – Он поднёс к губам кувшин.

– Батя, пять капель! – вскричал Василий.

– Отвали! – Царь Иван стал жадно пить из серебряного кувшина.

Внешность его менялась прямо на глазах. Морщины разгладились, затем исчезли вовсе. В глазах вспухнул удалой огонь, а плечи расправились и налились мощью. Оторвавшись от кувшина, царь перевёл дух, встал с трона и впервые за много лет шагнул своими ногами.

– Ха! – притопнул он, и кафтан треснул на его плечах.

Восхищённые сыновья переглянулись.

Помолодевшая нянька зарделась.

– Ой, Вань!

– Ну чё? – подмигнул ей царь. – Довольна проектом? Погоди, то ли ещё будет! – Он опять поднёс ко рту кувшин.

Василий рванулся к нему.

– Батя, уймись!

Царь проворно отскочил.

– Отвали, кому сказано! – Он жадно присосался к кувшину. И вскоре из мужчины превратился в юношу.

Советник от волнения плюхнулся на трон.

– Эй, Вань… – попробовал он вмешаться. – Омолодился, блин. Тормози.

Но Его Величество продолжал пить. И пил до того момента, пока одежда не стала ему велика, ибо из юноши он превратился в подростка. Тут царь Иван рыгнул, заглянул в кувшин и передал его сидящему на троне Аркадию Кузьмичу.

– Почти половина осталась, – сообщил он ломающимся баском, подтягивая штаны.

Прелестница Алёна пригладила его вихры.

– А худющий-то, худющий!

Царь-подросток стиснул её грудь ладонью.