Петрушка на балу

Прокурор тряхнул двойным подбородком.

– Не обсуждается. Для такого дела, – скривил он губы, – опасного для жизни, вы идеальная следственная группа. С твоим Ковальчуком согласовано. Либо снимите с меня этот хомут, либо вздрючу – мало не покажется. – Он шагнул к двери и, выходя, пригрозил: – Я покажу вам Тюню!

Выдержав паузу, следователь пробормотал:

– Накликал-таки.

Хомяков чиркнул пальцем себя по горлу.

– Вот где мне все!.. Ладно, Евгений Борисович, если попали – давайте закругляться. Что у нас имеется?

Евгений Борисович извлек из ящика стола лист бумаги.

– Этот вот пирожок с хреном. Здесь перечень танцоров, участвовавших в субботней репетиции, и адрес театра. Действуй, Виталик. В случае чего бросим на подмогу ОМОН.

На прикол Хомяков не отреагировал, лишь уточнил:

– По-вашему, поджог устроил кто-то из танцоров?

Следователь пожал плечами.

– Это мне расскажешь ты. – Он подвинул капитану список. – А я с интересом тебя послушаю.

Хомяков уткнулся в бумажный лист.

– «Театр-антреприза «Балбес», – прочел он вслух. – Почему «Балбес»?

Следователь стал терять терпение.

– Полюбопытствуй у них сам. И надеюсь, ты выяснишь не только это. Все, чао-какао.

Капитан Хомяков, однако, не торопился.

– «Художественный руководитель (балетмейстер), – вновь прочел он вслух, – Макаров Сергей Петрович. Продюсер – Ляшенко Валентин Николаевич.» Ваш красавчик, что ли?

Следователь сунул в рот сигарету.

– Молодец, догадался. Теперь гуляй.

Сутулые плечи Хомякова распрямились.

– Знаете, что я думаю? Этот балетмейстер сам и поджег. В рекламных целях. С одобрения продюсера, гадом быть. И шумиха с прокуратурой – просто для понтов. А балбесы – это мы с вами.

Поерзав на стуле, следователь закурил.

– Не исключаю. И все же ты там поделикатней. Народ они, сам понимаешь, с амбициями. И покровителей у них как у бобика блох. Не зря же на Тюню, – следователь зыркнул на дверь, – так нагло надавили. Действуй с оглядкой, Виталь.

Хомяков с хмурым видом поднялся.

– Как получится. – Он сложил вчетверо лист с фамилиями и сунул в карман пиджака. – Факты подтасовывать не буду.

– Кто велит подтасовывать? Просто будь как бы дипломатом.

– Евгений Борисович, дипломат из меня, как из быка – пони. Хотите поделикатней, вызывайте их повесткой и плетите тут кружева…

– Нет! – рубанул следователь. – Повестка не прокатит!

Капитан ОВД слегка удивился:

– А что такого? В обморок, что ли, попадают?

Следователь выдохнул дым из ноздрей.

– Знаю эту публику. С моей фамилией заклюют. Чуть что – начнется: «Думаете, если вы Бетховен, вам все можно?.. Не ожидала от вас, господин Шуберт!» Нет уж, Виталик, обойдемся без повесток.

Капитан Хомяков улыбнулся, и лицо его стало мальчишески озорным.

– Ладно, Евгений Борисович, вашу фамилию постараюсь не трепать. – С этими словами он покинул кабинет.

Следователь дохнул ему вдогонку сигаретным дымом.

Фамилия следователя была Бах.

Глава 1

Стены зала были зеркальными с поручнями вдоль. Полы устилал специальный линолеум: танцуй без помех. Но апрельское солнце в зеркалах так разбушевалось, что пришлось прикрыть жалюзи на окнах. Это создало нечаянный интим, подчеркнутый звучащим из динамиков блюзом. Хотелось присесть с чашечкой кофе, расслабиться… Но кто позволит?

Семь танцоров в черных трико (четверо мужчин и три женщины) работали, что называется в поте лица, и, не взирая на раннее утро, выглядели взмыленными. Называлось ли это разминкой, тренировкой или репетицией, Бог его знает. Но полюбоваться на это стоило. Лица танцоров, построенных в две неравные шеренги, обращены были к тренеру, балетмейстеру, а может, гуру – определить трудно, ибо смотрелся их командор вовсе не по–балетному. Сорокалетний сей крепыш, также затянутый в трико, походил скорее на штангиста. Его всклоченные волосы, однако, во время танца оставались еще сухими, губы улыбались, а серые глаза жмурились от удовольствия. И что это был за танец? Аэробика? Спортивная гимнастика? Пляска дикарей?

Под звуки блюза крепыш с фигурой штангиста двигался с кошачей грацией, выделывая черт-те что. И танцоры синхронно повторяли его движения. Удивительно ли, что все они в той или иной степени взмокли? Извиваясь под музыку, крепыш изобразил «танец живота», затем сел на шпагат и кувыркнулся через голову. Четверо мужчин и трое женщин все это повторили.

– Лера, отстаешь! – произнес командор, продолжая импровизацию.

Танцовщица, к которой относилось замечание «подтянулась», а тощий немолодой танцор буркнул:

– Чтоб ты сдох, Макаров.

На это пожелание крепыш не отреагировал, лишь с удивительным изяществом прошелся колесом, после чего изменил ритмику движений. Танцоры опять повторили все в точности. Меж тем из динамиков хлынула румба. Крепыш – балетмейстер указал пальцем на русоволосую красотку с красной лентой вкруг головы.

– Ольга!

Красотка, выйдя из шеренги, встала к коллегам лицом, а командор занял ее место. Взоры обратились на новую мучительницу. С воплем «кийа!» красотка приняла бойцовскую стойку. Все повторили ее движение (без вопля, правда). И тот же тощий танцор проворчал:

– Олька, чтоб ты лопнула.

– Не дождешься.

Командор молча погрозил кулаком, и разговорчики прекратились. Ольга виртуозно танцевала нечто в ритме румбы – все остальные (включая балетмейстера) повторяли ее импровизации.