Как был весь неграмотный мир покорён.
Людей ненавязчиво в зал пригласили,
Где ждал заключительный ужин, гармонь.
Когда-то все здесь и учились, и жили,
Приехали люди все с разных сторон.
Я слово взял тоже, так надо, а как же?
С директором вместе «щи лаптем хлебал»,
Учились мы вместе когда-то однажды.
Я руку при всех ему крепко пожал.
Директор тут, рядом – а люди застыли –
Из рук микрофон, чтоб сказать что-то, рвёт.
Мы с ним минут пять в стороне говорили,
Но вот же беда: вовсе водку не пьёт!
Но я же не знал, предложил тост за встречу,
Не виделись сорок и более лет.
Никто не осудит за это, замечу,
И школе, опять же, сто сорок уж лет!
Сосед, собеседник Василий Артеев,
Приехал с женой, также дочка при нём.
Жена рядом с нами с платочком на шее,
А дочка вдали, но за тем же столом.
Ещё за столом есть мужик и семь женщин,
Да двое покинули праздничный стол.
А стол весь заставлен – отличные вещи:
Напитки, закуски – сплошной частокол!
Василий про жизнь рассказал, про посёлки:
Исчезли посёлки, и жизнь, как везде:
Где жизнь шла ключом – воют изредка волки,
И ныне посёлки в большущей беде.
А праздник в разгаре, баян и гармошка,
Танцующих пары, и песни, и пляс.
Весёлый народ, где в болотах морошка,
Где ягель, олени и всё без прикрас.
На следующий день я среди педагогов
Пью вместе со всеми обеденный чай.
Закончился праздник, обратно дорога,
Не хочется ехать, как будто здесь рай.
Пришла одноклассница, бросила баню:
Увидеть же надо, прошло столько лет.
И нет «перекуров» Галине, баяну,
Поём хором песни мы в школьный обед.
Звонок потревожил, мне поданы сани.
Прощаюсь со всеми, пора уезжать,
Смотреть на деревни Российских окраин
Я буду с «Бурана», смотреть и писать.
Всё те же глазницы пустующих окон,
В России Единой окраин позор:
Нет хлеба в деревне, прогресс – мимо, боком,
(Реформы, разруха, как будто, был мор).
Но это не главное – главное люди,