«Загадка старого зеркала». Историко-психологическая повесть

– Это улица Депутатская, а этот дом, – она показывает рукой в сторону величавого дома с двумя львами у входа, – центр города.

На фасаде вывески: «Районный Совет рабочих и крестьянских депутатов» и вторая «Усольский районный комитет КПСС».

– Давай, посетим базар, – предлагает Татьяна.

– Как без него, – соглашается Аполлинарий.

Торговая площадь рядом, сразу за церковной оградой, вдоль которой они также идут. Несмотря на ранний час, народу уже полно. То тут, то там выкрики, зазывающие покупателей. Здесь множество ларьков, лавок и торговых рядов. А сегодня воскресный день, и из соседних сёл прибывало немало крестьян со своей продукцией, создавая дополнительную суету и ощущение жизни. Чего только нет на прилавках! Аж глаза разбегаются от такого богатства и разнообразия. Здесь полушубки с пиманами, шорные изделия, кузнечные и столярные. А от продуктов аж лавки ложатся от изобилия и красоты. Главными достояниями базара был, конечно, дежурный милиционер, степенно прохаживающий меж торговыми рядами с наганом на боку и перекрещенными ремнями на френче, вызывающим трепет и уважение к властям.

Идут супруги меж рядов, приглядываются и прицениваются к товарам. Уйти без покупок никак нельзя. Это равно тому, что взять вольный грех на свою невинную душу. Здесь Аполлинарий полностью полагался на вкусы своей супруги, искушенной на приготовлении завтраков и обедов. Да по домашнему уюту она не забывала, покупая, что необходимо, а порой и не нужное. Разве поймешь здесь женщин? Благо, что позволяли возможности. Зарплата у Аполлинария солидная. Как-никак начальник цеха. И тут его внимание привлекла вывести на одном и павильонов «Комната смеха».

– Таня, зайдем, – показывая на это заведение рукой, предложил Аполлинарий супруге.

Не очень хотелось ей выглядеть смешной или даже уродливой в глазах супруга. Не дай Бог еще разлюбит ее такую.

– Пойдем, только по одному. Иди первым. Сейчас куплю билеты.

Идет Аполлинарий по комнате, любуется изображением людей, чтобы как-то отвлечься и повеселиться. Вот он в одном из отражений видит себя худущим, коим никогда еще не видел себя. А в другом – очень толстым, словно буржуй с карикатуры. На этом – толстозадый, словно долго сидящий бухгалтер. А вот у него могучая грудь, как у Ильи Муромца, а здесь – большая голова, как у Соловья-разбойника. И еще много отражений от кривых зеркал, где он то рукастый, то мордастый, то длинноногий. Невольно улыбка появлялась на его лице, надо сказать, весьма серьезного человека. Но на выходе висит обычное зеркало. При виде себя в нем Аполлинарий успокоился и остался доволен от посещения этого веселого заведения.

– Твоя очередь, – говорит он Татьяне и хитро улыбается.

Видя довольного супруга, она смело шагнула в двери комнаты. Воскресный отдых есть отдых.

По площади снуют мальчишки, что-то кричат меж собой. Вдруг один из них буквально налетел на него. Хотел было схватить хулигана за шиворот, но не успел. Тот быстро отстранился от него и бегом подальше, только грязные пятки замелькали.

Аполлинарию показалось, что жена засмотрелась на свою красоту – слишком долго тянулось время в одиночестве. Он решил посмотреть время и сунул руку к тому месту, где у него висели карманные часы, поблескивая золоченой цепочкой. А там их нет! Рука ощутила пустоту и во второй раз, еще не веря в случившееся. Чуть ли не ужас охватил Аполлинария от утери такой дорогой для него вещи.

Как только шок прошел, он осмотрелся, ища глазами милиционера, которого видел не так давно. Тот находился неподалеку, степенно прохаживался меж рядами, держась руками за кожаный форменный ремень. Аполлинарий быстро направился к нему и, подойдя, попросил разрешения:

– Товарищ милиционер, можно к вам обратиться? У меня проблема.

Блюститель порядка вопросительно посмотрел на гражданина, ему пока незнакомого.

– Обращайтесь. Я вас внимательно слушаю.

– Товарищ милиционер, у меня украли часы.

– А может статься, что вы их утеряли?

– Нет. Они на цепочке и выпасть из кармана никак не могли.

– Хм. А что-нибудь необычного с вами не произошло?

– Да нет, ничего. Разве что мальчишка беспризорный случайно налетел на меня.

– Так и знал, что шпана орудует. А особые приметы у часов имеются?

– Да, там гравировка имеется. Наградные они, потому и ценны. Губчека наградила меня за хорошую работу. Лично товарищ Ян Строд.

Милиционер все сразу понял без дальнейших слов.

– Приходите часикам к пяти в отделение. Я полагаю, что мы их сыщем. Вы знаете, где расположена милиция?

– Да, знаю.

– Вот и хорошо. Идите пока по своим делам, не беспокойтесь.

Вышедшая из комнаты смеха Татьяна, отыскав глазами супруга, окликнула:

– Аполлинарий! Я уже свободна.

Они направляются в сторону ворот церковной ограды, вырисовывающейся не аркой, а похожими на букву «П». У входа в ограду множество различного люду, как обычно в выходные дни. Их задача – не посетить храм, а встретить желающих это сделать. Среди них калеки, нищие, просто попрошайки, рассчитывающие на добрую, щедрую русскую душу и толстый кошелек.

К супругам подошла старая цыганка и предложила:

– Красавец, дай руку, всю правду скажу.

– Я и сам знаю о нас все, что было.

Взгляд черных, цепких цыганских глаз говорил о том, что просто так от нее отделаться будет трудно.

– Танюша. Дай ей рубль, безо всякого гадания.

– Ага, рубль. Это много, хватит и полтинника.

Татьяна достает из кошелька монету и передает ее ясновидящей.

– Вот, возьми и не приставай. У нас нет времени.

Едва отделались от цыганки, как подошел странный мужик в ветхой одежде.

«Юродивый, – догадался Аполлинарий, – этого можно выслушать».

Курносый, заросший щетиной, в неряшливой одежде мужик уставился на него. Тыча указательным пальцем, заговорил:

– Вы, коммунисты, скоро разрушите этот храм. Спасская церковь перестанет существовать. Камня на камне не оставите здесь. Все отойдет бесову отродью, разберут и растащат.

Молчит Аполлинарий. Очень тяжело и необычно слышать такое из уст юродивого, обычно вещавшего правду-матку. Но этот разговор прервал звон колоколов, идущий с высоченной, трехэтажной колокольни.